Философия/4.Философия культуры

Д.ф.н. Малышев В.Б.

Самарский государственный технический университет, Россия

Машинная семантика как поэтика потаенного

Известно, что представление о мире технического в девятнадцатом и двадцатом столетии ассоциируется с фигурой инженера. Каков этот образ в деталях? Седовласый мастер, подобно Богу-Творцу, созерцающий величие и ценность того, что он создал: великолепные, искусно сделанные карманные часы с гравировкой; двигатель автомобиля, чей звук для инженера – некая механическая симфония, ознаменовавшая движение творческой мысли. Почему же не допустить, что у мира технических устройств, есть свой язык, своя поэзия? Попытаемся осмыслить это утверждение, обратившись к произведениям известных философов техники.

Одним из наиболее исчерпывающих и отвечающих духу нашего времени определений машины является то, что дает Норберт Винер. Машина понимается как «преобразователь со множеством входов и выходов» [1]. Нечто сокрыто во тьме становления, становясь чем-то иным, чем в начале, «на входе». Сравним с определением техники как «вида раскрытия потаенности» у М.Хайдеггера. Последний уточняет, что «извлечение, переработка, накопление, распределение, преобразование – виды выведения из потаенности» [4, С.227]. Суммируя общий смысл двух определений техники, машина здесь понимается как мембрана, осуществляющая преобразование энергии или информации. Можно понять эту процессуальность преобразования или трансформации как серию переходов от актуального к виртуальному, и наоборот. При этом на каждом историческом этапе видения мира, в каждую эпоху мы получаем новые аспекты понимания того же принципа, принципа техники, принципа «машинности». Семантика мира-как-машины уже рассматривалась нами в ряде предшествующих публикаций [2].

В плане такой трансцендентной инстанции как сознание или язык как собственная «трансценденталия», мы имеем дело с «черным» ящиком, деятельность которого неверифицируема. Мы видим текст культуры, произведение, артефакт, но не видим эстетический субъект, его порождающий.

В истолковании взятого нами за основу определения техники есть свои «концы» и «начала». То, что говорит Платон в Пире (205 б), является своеобразной отправной точкой для нашей интерпретации принципа «машинности». «Всякий по-вод для перехода и выхода чего-бы то ни было из несущестования к присутствию есть ποίήσις, «про-изведение» (интерпретация М.Хайдеггера). Мы также добавим сюда семантику преобразования, столь характерную для европейской ментальности. Мир уже является образом, сотворенным свыше (Средневековье), образом, рожденным в уме художника или мыслителя (Возрождение и Новое Время), он вовсе не первичен онтологически. Известно, что хайдеггерово понимание техники основывается на семантике и прагматике «раскрытия возможностей», проявления, выведения на поверхность скрытых потенций бытия. Онтология подобной процессуальности восходит к средневековому учению об уровнях бытия, от потенциальных к актуальным. В конечном счете, М.Хайдеггер дает, например, такие определения техники. Техника, по М.Хайдеггеру, есть «раскрытие потаенного», «поставляющее производство» [4]. Строя такого рода описательные определения техники, М.Хайдеггер переходит к концептуальным. Свое понимание техники философ закрепляет в своем знаменитом «Gestell». Техника, по М.Хайдеггеру, это постав, остов, стеллаж, «станок» для добычи природной энергии. Однако сегодня это «поставляющее производство», подчеркивает М.Хайдеггер, есть не столько ποίήσις, сколько неслыханное требование к природе – быть поставщиком энергии [4]. Если мы экстраполируем хайдеггерову схему производства на реальность двадцать первого века, то увидим, что даже «мирный» атом, используемый в качестве источника энергии в ядерном реакторе, становится страшным поводом доселе невиданной разрушительной мощи. При этом техника выступает лишь как один «вид раскрытия потаенности». Видимо дело именно в принципе, который бытие техники иллюстрирует. Мы как раз и называем это принцип принципом «машинности». Наша рабочая гипотеза заключается в признании машинным самого способа человеческого мышления на определенном этапе эволюции культуры. Принцип машины – принцип метапозициональный, принцип медиа. Опосредование, которое сознание полагает между мною и миром есть то самое медиа.

Принцип машины подразумевает поиск некого рычага, которым можно воздействовать на реальность. Но такой «рычаг» все равно вторичен по отношению к тому, что М.Хайдеггер называет «Gestell». Простейшая метафора постава – станок на заводе, конвейерная линия. Однако принцип «постава» имеет длительную культурную историю. В определенном смысле даже такой привычный предмет как «стол» предстает как «станок для письма». Срез сущего, рамка, поверхность создают узловой момент для порождения чего-то специфичного, определенной предметности. Станок, и тем более конвейерная линия являются способом извлечения вещей из виртуального «недобытия», недорожденного бытия. Но вот вещь рождается, и сам процесс рождения есть Gestell. «Родовые пути» мира техники есть поставление в мир актуальности бывшего некогда в состоянии виртуальности эмбриона. «Поставить нечто на поток» значит воспроизвести это нечто. Современный медиаплейер, который может быть размером с ластик, или же такой гаджет как многофункциональный сотовый телефон, способен воспроизвести звук достаточно существенной для человеческого уха силы. Но эта сила поначалу «сокрыта» в цифровой форме виртуальности. Впрочем, этой форме виртуальности нужно такое же вспомогательное звено – энергия электрического тока. Процесс порождения-виртуализации цикличен, ведь такой сокрытости предшествует голос человека или звук вещественно осязаемых музыкальных инструментов, который будет записан. Из актуального в виртуальное записывается звук, затем воспроизводится в обратном движении из виртуального в актуальное. Ротации процессов, переходы между тем и другим здесь имеют более второстепенное значение, чем сама «мембрана», которая становится «поставом» для звукозаписи и воспроизведения. Таким образом, та самая винеровская процессуальность преобразования различных видов энергии, с которой мы начали наше рассуждение, синонимична хайдеггеровскому воспроизведению, выведению в мир доселе сокрытого.

На современном этапе развития техники становится очевидно, что приоритеты преобразования в мире машин сегодня смещаются от полюса взаимодействия масс, механического взаимодействия до полюса информации. Мир информационных массивов – мир виртуального.

Таким образом, та самая винеровская процессуальность преобразования различных видов энергии, с которой мы начали наше рассуждение, синонимична хайдеггеровому воспроизведению, выведению в мир доселе сокрытого. Для новоевропейского понимания виртуального характерной чертой является медиальное опосредование как преобразование энергии при выведении потаенного.

Литература:

1. Винер, Н. Кибернетика и общество/ Н.Винер. – М. : Изд–во иностранной литературы, 1958. – 200 с.

2. Малышев В.Б. Метафоры метафизических ценностей в европейской культуре // Studia Culturae. 2013. № 15. С. 188-192.

3. Мерло–Понти, М. Феноменология восприятия/ М.Мерло–Понти. – СПб. : Ювента, Наука, 1999. – 606 с.

4. Хайдеггер, М. Вопрос о технике / М. Хайдеггер // М. Хайдеггер Время и бытие: Статьи и выступления. – М. : Республика, 1993. – С.221–238.