Философия/2.Социальная философия

К.ф.н. Денискин С.А.

Челябинский государственный университет, Россия

Онтологические основания кризиса современной цивилизации

 

Сегодня тема кризисов является, пожалуй, самой широко обсуждаемой. По мнению Т.Ю. Сидориной, «можно говорить о том, что в XX столетии складывается философия кризиса, представляя особое направление исследований» [1, с.9]. В том, что эволюция человечества постоянно сопровождается кризисными состояниями, нет ничего нового. Например, П. Сорокин писал: «Напряжённость и разрядка, болезнь и здоровье, кризис и отдохновение беспрерывно сменяют друг друга в течение жизни индивида. (...) Аналогичная пульсация происходит в процессе исторического развития общества» [2, с.661].

Но современное состояние цивилизации, которое оценивается как глобальный кризис, имеет принципиально иной характер. Суть даже не столько в том, что он глобальный, а в том, что в теперешней динамике обнаруживаются принципиальные ограничения. Вероятно, впервые на это указал Э. Тоффлер (1970), сформулировав концепцию «шока будущего». Тоффлер показывает, что причина шока будущего — увеличивающийся разрыв между «скоростью изменения окружения и ограниченной скоростью человеческой реакции» [3, с.17]. Человечество придёт к пределам своих возможностей, по мнению Э. Тоффлера, скорее не из-за истощения ресурсов или ухудшения экологии, а конечности психологических ресурсов. Эффект коллективного «шока будущего — разрушение процессов принятия решений», в результате которого «социальные процессы начинают выходить из-под контроля» [3, с.487].

Сегодня диагностирован уже ряд цивилизационных процессов, имеющих принципиальные ограничения. Однако, при этом не выявлены реальные социальные механизмы, которые могли бы изменить негативную динамику процессов. Поэтому предлагаемые решения, например, на основе приоритетов социальных показателей развития, приоритетов духовных ценностей над материальными, утверждения этики ненасилия, любви, внимания к личности и пр. не имеют адресата и в итоге оказываются лишь благими пожеланиями. Но самое главное – предлагаемые решения обращены в прошлое и посвящены восставнолению утраченной культуры. Ведущим мыслителям не удаётся «осознать безнадежность попыток её восстановления, поисков в прошлом. Новая жизнь, новая культура - в будущем. А оно не ясно.» [1, с.416].

По мнению академика В.А. Коптюга, непосредственного участника разработки соответствующих международных документов, «сообщество людей на планете Земля пришло к выводу, что что-то не так в развитии нашей цивилизации» [4]. Такой вывод заставляет поставить вопрос наиболее широко: что вообще происходит с человечеством? И возможно ли в принципе планомерно, т.е. посредством реализации крупных комплексных концепций (например, какого-либо варианта концепции устойчивого развития), преодолеть кризисные явления в их современном состоянии?

Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо иметь адекватное представление о системе антропо-биосферных взаимосвязей, т.е. о совместном бытии антропологической и биосферной реальностей, увидеть человеческое и природное как части целого в совокупности их общих и отличительных черт и на этой основе выявить «субстанцию» кризисов.

 

Попытка такого анализа выполнена нами на основе представления об органичной целостности как единицы живой реальности безотносительно к её природе (биологической или социальной) [5, с.133]. Планетарная органичная целостность живого мира, осмысленная в работах Э. Зюсса (1875) и В. И. Вернадского (1926), обозначается как биосфера. Начиная с работ ботаника А. Тенсли (1935), в структуре биосферы выделяются её элементы - экосистемы, которые образуются почвой, растительностью и климатом местности. Чуть позже наш отечественный ботаник академик В.Н. Сукачев (1942) предложил термин «биогеоценоз» для обозначения органичной целостности всего живого на определенной территории, в кото­рой взаимодействующие компоненты взаимно порождают друг друга.

В современном представлении, как пишет философ и историк науки Ю.В. Чайковский, «биосфера выступает как единый эволюирующий объект» [6, с.259], как морфологическая, функциональная и генетическая целостность, в которой всё со всем взаимосвязано. Благодаря обширным исследованиям, проведенным под руководством голландского биохимика А. Клюйвера в 50-х годах, фундаментальное единство всего многообразия живого мира на планете Земля сформулировано в виде теории биохимического единства жизни: живой мир един и имеет в своей основе единые конструктивные, энергетические и генетические процессы и вещества. Подчеркнём, что это единство реализуется на определённой территории, выполняющей роль структурирующей и ресурсной основы и определяющей специфические черты разворачивающейся на ней биосоциальной природной формы.

Согласно общепринятым эволюционным представлениям, на определённом этапе исторического процесса на планете появляется человек. Его отличительная особенность проявляется в том, что человек по мере своего развития всё в большей степени преобразует компоненты природного окружения, приспосабливая их под свои нужды, в частности, строит жилища, осваивает скотоводство, земледелие и, в конечном итоге, создаёт устойчивые, воспроизводящиеся социальные целостности в виде поселений, городов и государств. Тем самым в биосфере наряду с природными биогеоценозами образуется новый структурный элемент, обозначенный В.П. Казначеевым (1973) как антропобиогеоценоз, а В.П. Алексеевым (1975) – антропогеоценоз, представляющий собой по существу экосистему (органичную целостность) человеческого типа и имеющий в своей основе те же самые конструктивные, энергетические и генетические процессы и вещества, что и биогеоценозы.

Таким образом, помимо живых и неживых объектов, различённых в теоретическом познании ещё Аристотелем, появилась новая реальность – искусственная: «Современная наука знает три мира сущего: мир неорганической природы, мир органической природы (мир жизни) и мир человеческий (социальный мир, или социокультурный мир)» [7, c.25]. Отмечая взаимосвязь и взаимозависимость природного и человеческого, и философы, и учёные сходятся в том, что способы их существования различны. Но с другой стороны, мир культуры возник внутри мира природы и поэтому оба они имеют единые объективные (субстанциальные и функциональные) основания. Чтобы разрешить эту дилемму, необходимо выявить качественные характеристики живого и посмотреть, обладают ли этими характеристиками антропогеоценозы.

 

И. Кант в своём учении о целесообразности природы предложил  различать неживую и живую реальность на основе вида причинности. Существование (состояние) неживых объектов, по его мнению, обусловлено внешней причиной. По выражению Гегеля, это «бытие, положенное другим». Напротив, существование живых объектов обусловлено внутренней причиной, т.е. живое есть причина самого себя. Говоря современным языком, живые – это самоорганизующиеся объекты. По Канту, внутренняя причинность мыслится как возвратное (закольцованное) причинение, которое замыкается в пределах живого объекта (организма), образуя тем самым его целостность.

Развивая идеи И. Канта, Ф. В. Й.  Шеллинг трансформирует понятие организма как существа в понятие целостной системы, организованной определённым образом. Особенность организации жизни, по Шеллингу, «состоит в чередовании отдельных процессов, каждый из которых есть обратный, или отрицательный, по отношению к предыдущему» [8, с.78], а динамическая устойчивость обеспечивается тем, что эти противоположные процессы находятся в равновесии (сопряжены) друг с другом.

Тем самым, бытие живого в виде устойчивых органичных целых - биологических (организмы) и социальных (геоценозов) - форм обусловлено сопряжённостью противоположных процессов, осуществляющихся циклически и непрерывно, каждый раз возвращаясь в исходное состояние. Именно сопряженность противоположного и есть та внутренняя мера живой целостности, её норма, которая является основой для её самоорганизации. Внутренняя норма в виде определённых гармонических закономерностей (соразмерностей) задаёт «стандарты нормальности» как естественную и «самоочевидную предпосылку различения феноменов жизни на нормальные и патологические» [9, с.117]. С этих позиций нормальные – это сопряженные процессы, соразмерность которых обеспечивает постоянство формы и её контролируемую динамику, а патологические – несопряжённые, которые задают изменение формы, её принципиальную неустойчивость.

Сказанное даёт основание предположить, что чрезмерная и неконтролируемая социальная динамика обусловлена потерей внутренней меры, т.е. нарушением сопряжённости процессов, а присвоение статуса глобальности есть признание того, что эта динамика приближается к принципиальным ограничениям. И действительно, уже первичный анализ глобальных проблем подтверждает это предположение. В формате данных тезисов можно лишь максимально кратко указать на две из них.

Первая – экологическая – наиболее проработанная, связана с производством в промышленных масштабах всё новых веществ, которых в природе нет, а значит и нет способов утилизации. Но человечество, создавая вещества и артефакты, одновременно не создаёт способы их переработки до исходного состояния. В результате, с одной стороны, используются природные ресурсы, а с другой – образуются свалки и хранилища бытовых и промышленных отходов во всё увеличивающемся масштабе.

Вторая - наименее осмысленная, но принципиально важная – связана с изменением принципа социального регулирования, в частности, с переходом от самоуправления  традиционного общества (антропобиогеоценоза) к директивному управлению индустриального общества (антропотехногеоценозу), базирующемуся на кибернетической модели. Принципиально важно, что в кибернетической модели обратная связь не есть обратный процесс. Эта замена процесса на функциональную связь предполагает наличие управляющего органа внешнего по отношению к управляемому объекту, который заранее знает, как должно. Переход от самоуправляемого субъекта к управляемому объекту – это переход к «бытию, положенному другим». В частности, при современной демократии оно полагается выборными органами, в пользу которых выборщики отказались от права «самости» (самоорганизации) и тем самым отказались от участия в ответственном существовании. Афористично можно сказать, что это переход от «делай, как я» к «делай, как я сказал», что является источником всех пороков властных структур (взяточничество, злоупотребление служебными полномочиями и пр., т.к. управленец вне жизнедеятельности объекта) и наличия оппозиции. Вообще, сущность современного варианта демократии, как власти «большинства» (когда из 60 % выборщиков 30 % «за»), тема отдельного серьёзного анализа, без которого урегулировать социальные и оппозиционные противостояния не удастся.

Нарушение сопряженности социальных процессов прослеживается и во всех других сферах. Но следует отметить, что эти явления не присущи человечеству как таковому. Они порождены в западной цивилизации, изменившей принцип своей организации и запустившей в начале XIX века процесс индустриализации на основе технических новаций, отбираемых по единственному критерию – экономической выгоде, причём при отсутствии механизма торможения, т.е. опять же в нарушении принципа сопряженности. К такому же выводу приходит А.С. Панарин: «Мы сталкиваемся, таким образом, не с естественной изначальностью ситуации нестабильности, а с её общественным производством…» [10, с.16]

Такое понимание приводит к выводу о том, что глобальные проблемы современной техногенной цивилизации обусловлены не ошибками управления или чьим-то злым умыслом, не падением морали или религиозности - это всё следствия. «Субстанцией» кризисов является изменение фундаментальных принципов организации социума - антропогеоценозов. Суть современных кризисов не в том, что они глобальные, и не в том, что они системные, требующие комплексного подхода, а в том, что они имеют онтологический характер. Источник кризисности – в нарушении сопряжённости противоположных процессов, что создаёт принципиально неуправляемую динамику, имеющую, однако, физические ограничения.

Возможность планомерных цивилизационных изменений,  их содержание и необходимые условия – тема последующих исследований.

        

Литература:

1. Сидорина Т.Ю. Философия кризиса: Учебное пособие / Т.Ю. Сидорина. - М.: Флинта: Наука, 2003. - 456 с.

2. Сорокин П. Социальная и культурная динамика.- СПб.: Русский христианский гуманитарный институт, 2000.

3. Э. Тоффлер. Шок будущего: Пер. с англ. — М.: ООО «Изда­тельство ACT», 2002. —557 с.

4. Коптюг В. А. Возможна ли разработка стратегии устойчивого развития России в настоящее время? Лекция, прочитанная в Новосибирском государственном университете 25.09.1996.

5. Денискин С. А. Познание живого: теоретико-методологические основы. — Челябинск: Цицеро, 2010. — 167 с.

6. Чайковский Ю. В. Эволюция. Вып.22. “Ценологические исследования”. – М.: Центр системных исследований. – ИИЕТ РАН, 2003. – 472 с.

7. Конев В. А. Социальная философия: учеб. пособие. - Самара: Изд-во "Самарский университет", 2006. - 287 с.

8. Шеллинг, Ф. В. Й. Идеи к философии природы как введение в изучение этой науки. — СПб. : Наука, 1998. — 518 с.

9. Тищенко П. Д. Био-власть в эпоху биотехнологий. – М.: ИФРАН, 2001. — 186 c.

10. Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в XXI веке. – М.: Алгоритм, 2003. – 560 с.