Философия / Философия
литературы и искусства
Проблема музыкального смысла
в контексте задач гуманитарного
знания
Для человека свойственно искать смысл как нечто сокрытое и не лежащее на поверхности объекта, явления. Поэтому поиск смысла в музыке – искусстве, отличающемся предметно-ситуативной неопределённостью – имеет давнюю традицию. А постановка и решение этой проблемы характеризуются различными подходами и результатами, что обусловлено господствующей в сознании людей картиной мира, их мировоззрением, пониманием роли музыки в жизни человека и общества.
Известно, что уже в древних цивилизациях (древние Индия, Китай, Греция) проблема музыкального смысла привлекала к себе внимание, получая семиотическое осмысление. Так, в понимании древних мыслителей (отдельные моменты которого получили развитие в последующие столетия вплоть до XX века) музыка являлась чем-то большим, нежели звучание. Она несла в себе информацию о гармонии Космоса, об универсальных числовых закономерностях бытия (Пифагор, Платон, Аристотель, Квинтилиан), о движении всего космоса, всех вещей и человеческой души (Квинтилиан). Она рассматривалась как модель «мира чувственных вещей» (Платон), математических исчислений, психических переживаний человека (Платон, Аристотель). Не упускалось из вида и то, что музыкальное звучание способно оказывать особое воздействие на слушателя, служа постижению некоего трансцендентного знания (трансцендентного эйдоса – смысла), которое в ней воплощено, и доставляя при этом глубокое эмоциональное удовольствие (Плотин).
Античное понимание музыки как отражения космического порядка,
обусловленного особыми числовыми закономерностями, во многом продолжали
мыслители средневековья (Аврелий Августин, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст),
указывающие вместе с тем на её Божественную природу. Как отражение гармонии,
трактуемой однако несколько шире, чем в античности, понималась музыка в эпоху
Возрождения (Адам из Фульда, Ф. Меланхтон, Дж. Царлино). В Новое
время в этом искусстве видели отражение
закономерностей универсума (М.Мерсенн), модель человеческой речи
(Ж. -Ж. Руссо, Д. Дидро). Весьма примечательно и то, что именно
тогда семиотический подход к музыкальному искусству проявился наиболее очевидно
в теории музыкально-риторических фигур.
В XIX веке музыкальный смысл
связывали с воплощением состояния мира (А. Шопенгауэр), человеческих
настроений и представлений (А.Амброс, В.Каратыгин), вместе с тем его искали в
закономерностях выстраивания самой музыкальной формы (Э.Ганслик, Б.Яворский),
её тематического развития (А.Серов). Важным моментом для понимания природы
музыкального смысла явилось осмысление явления интонации (смысловой ячейки
музыкального текста), что отразилось в понятийном аппарате музыкознания ещё у
энциклопедистов, а в дальнейшем было развито в российском музыкознании (Б.Асафьев, Г.Ларош, В.Стасов,
Б.Яворский).
Уже из этого краткого исторического экскурса видно, что музыкальный смысл связывался мыслителями с различными реалиями и абстрактами – Космосом, Числом, Универсальным смыслом Бытия, Мировой гармонией, вселенским Ритмом, вечным движением, человеческими эмоциями и аффектами – так или иначе, отражёнными в музыкальном произведении. Такой же разброс мнений в отношении к музыкальному смыслу, отодвигающий нахождение консенсуса, наблюдается и в наше время, с той лишь разницей, что в ХХ веке уже осознанно применяется семиотический подход в сфере музыки, позволивший более чётко развести означающее и означаемое, исследовать механизмы музыкального означивания и значительно шире увидеть отражательные возможности этого вида искусства.
Осмысливая данное положение дел, невольно задаёшься вопросами: актуально ли в наше время обращаться к проблеме музыкального смысла, какие перспективы открываются перед гуманитарным знанием при исследовании этой проблемы, и какие сложности и противоречия возникают при её решении?
Ответ на первый вопрос предполагает учитывать то, что важнейшей задачей гуманитарных наук является обретение и хранение информации, связанной с человеком, человеческим обществом и выступающей в качестве инструмента совершенствования человеческого социума (что актуально во все времена). Искусство является разновидностью такого знания (в широком понимании этого термина). Оно представляет собой особую информацию, связанную с постижением личностных смыслов человека. Так, по мнению А.Н.Леонтьева, искусство – это «та единственная деятельность, которая отвечает задаче открытия, выражения и коммуникации личностного смысла действительности, реальности» [3, с. 237]. Личностный смысл это форма познания субъектом его жизненных смыслов, которые, в свою очередь, отражают место и роль того или иного объекта, явления, события в жизни человека [см. 4, с. 112-117]. Эта форма познания проявляется как человеческое отношение.
Если наука предоставляет (во всяком случае, должна предоставлять) человеку объективные данные о мире, не зависящие от индивидуальных пристрастий, то искусство даёт знание-отношение. Важно отметить и то, что отношение в искусстве проявляется как переживание предмета смысла, которое обусловлено особым – интенциональным – состоянием. Примечательно, что интенциональное состояние (состояние-переживание) отличается от обычного базового состояния человека, предполагая особые и значимые подвижки на всех уровнях психики (на уровнях сенсорики, перцептов, мышления, эмоций и регуляции), а также телесные ощущения. На это указывали философы и психологи феноменологического и экзистенциального толка (В.Дильтей, Х. Г.Гадамер, М.Мерло-Понти, В.Франкл, Ю.Джендлин, Ш.Харри-Аугстайн). Так, например, В.Дильтей считал, что понимание как постижение смысла нельзя сводить к процедуре мысли. И именно в отстранённости от конкретного человека, в абсолютизации только одной из его познавательных способностей – разума – учёный видел суть кризиса философского мировоззрения [см. 9, с. 665].
Следовательно, преимущество искусства перед наукой заключается в том, что оно, вовлекая человека целиком в акты постижения смысла, противостоит разрушению целостности человека. И музыке в этом процессе принадлежит особая роль, что объясняется способностью этого искусства непосредственно влиять на все уровни человеческой психики, активизируя работу когнитивной, эмоциональной и регуляционной сфер, а также сквозные психические функции (память, внимание, воображение) [см. 2 ]. Не случайно музыковеды (М.Г.Арановский, Л.А.Мазель, В.В. Медушевский) особо подчёркивают возможности искусства отражать человека в его целостности и потому особым образом влиять на него [см. 1, с.341; 7, с.173; 8].
Понятно, что искусство способно вызывать человеческое отношение-переживание, поскольку последнее отражено в художественных творениях. Это отношение в искусстве может выступать на первый план, затмевая предмет, по поводу которого это отношение возникает. Нередко так обстоит дело в музыке. Не случайно А.Ф. Лосев подчёркивал беспредметность музыки, а точнее – неясность её предмета, преодолеваемую в его теории методом мифологизации [5, с.30, 40, 157-158; 6]. Однако абсолютное отрицание объекта музыкального отражения превращает это искусство в некий допинг и лишает его ценных функций, связанных с приобщением личности к общечеловеческим ценностям, к социально значимому опыту.
Таким образом, разработка проблемы музыкального смысла, выявление механизмов смыслогенеза при восприятии музыки служат решению задач, актуальных для человечества на протяжении всей его истории.
Если же говорить о сложностях и противоречиях в решении обозначенной проблемы, то здесь следует указать на объёмность и многомерность самого феномена смысл, теорию которого нельзя признать выстроенной до конца во всех деталях. Рассмотрение же смысла в музыкальном контексте усиливает его неоднозначность. Всё это объясняет привлечение знаний очень широкого круга наук при изучение музыкального смысла. Среди таковых можно отметить не только традиционные философию, музыкознание, но и психологию, семиотику, герменевтику, культурологию, аксиологию, акмеологию, антропологию, социологию, кибернетику др.
Однако нельзя не отметить то, что полидисциплинарность в изучении музыкального смысла не привела ещё к истинной интеграции знаний различных наук в выстраивании его теории. Господство же узкодисциплинарного подхода не всегда позволяет увидеть проблему во всей её полноте и приводит к возведению частных моментов в ранг общезначимых. Так, например, в современном музыкознании под смыслом иногда понимается некая духовная составляющая музыки, или имеет место подмена смысла его предметом (объектом, ситуацией, явлением, идеей и пр.), нашедшим отражение в музыкальном опусе.
Такие аберрации в понимании музыкального смысла подчас обусловлены игнорированием психологических закономерностей музыкального смысла, несмотря на то, что именно ими детерминированы процессы означивания личностного смысла и его трансляции посредством музыкального искусства. В этой связи хочется напомнить, что Лосев, выстраивая Философию музыки, особо подчёркивал роль психологии (музыки) [см. 6]. К тому же личностный смысл как квинтэссенция музыкального смысла представляет собой явление, прежде всего, психологическое.
Таким образом, разработка проблемы музыкального смысла позволяет увидеть особую роль искусства, и в частности музыки, в развитии человека и общества в целом, заключающуюся в культивировании Человеческого в Человеке. Выявление механизмов музыкального смыслогенеза позволит выстроить новые подходы как к общему, так и к профессиональному обучению музыке.
Литература:
1. Арановский М.Г. Музыкальный текст. Структура и свойства. – М.: Композитор, 1998. – 343с.
2. Гарипова Н.М. Интонационная природа музыки: механизмы объективации и трансляции смысла. Монография. – Saarbrucken: Lambert Academic Pablishing, 2012. – 560 c.
3. Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения: В 2 т. – М.: Педагогика, 1983. – Т.2. – 318 с.
4. Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. – М.: Смысл, 1999. – 487 с.
5. Лосев А.Ф. Музыка как предмет логики // Из ранних
произведений. – М.: Правда, 1990. – С. 195-390.
6. Лосев А.Ф. Очерк о музыке. – Режим
доступа: http://www.ccel.org/contrib/ru/Other/Losev/Essay_mu.html от 11.08.2012.
7. Мазель Л.А. Вопросы анализа музыки. – М.: Сов. композитор, 1978. – 351 с.
8. Медушевский
В.В. Интонационная форма музыки. – М.: Композитор, 1993. – 263 с.
9. Михайлов И.А. Дильтей В. /Новая философская энциклопедия. – М.:Мысль, 2000. – Т.1. – С.664-666.