Философия. История философии

Макартецкая Ю.А.

Башкирский государственный университет, Россия

Онтологическое понимание заботы в философии М.Хайдеггера

М. Хайдеггер вводит в систему своей философии несколько экзистенциалов, таких как ужас, отрешенность, тревога, заброшенность, смерть… Суть всех этих экзистенциалов в том, что они образуют язык хайдеггеровской онтологии, и также – они сами могут быть онтологически переосмыслены. Экзистенциал заботы, пожалуй, занимает центральное место в философских построениях М. Хайдеггера, в силу того, что забота определяет саму сущность человека.

Забота обозначает бытие возможного «бытия-в-мире». Забота - одна из главных составляющих «бытия-в-мире» «Dasein». В мире, который мы рассматриваем как возможность, человек никогда не может быть твёрдо уверенным в том, что он есть-в-себе. Взамен - постоянное стремление к миру. Человек всегда связан с миром, в любой ситуации, даже, казалось бы, в самой интимной ситуации человека всегда окружает мир хотя бы в качестве отношения. Озабоченность миром, вещами, по-М. Хайдеггеру, определяет человека. «Выход» к миру в состоянии заботы - центральная характеристика человека. Феномен заботы, разумеется, не связан с либидо и прочими такого рода явлениями. Забота присуща человеку в онтологическом смысле, и она не двигатель, а человеческая природа. Феномен заботы неделим, его происхождение нельзя проследить от каких-то особых побуждений, таких как желание или воля, ведь они уже изначально находятся внутри заботы.

Специфика «Dasein» такова, что оно может быть направлено только вовне, а не на себе, следовательно, и существование заботы направлено не на нас самих, а вовне. Человек не может осознавать на своём опыте этот выход, поэтому о своей подлинности (или неподлинности) человек, в принципе, не может беспокоиться тоже. Разве что – подлинность может восприниматься как честность. «Озабоченность» не есть отношение к «Я». «Я» всегда вовне, в мире с «Другими». «Я» не находится в себе и не может наблюдать за собой со стороны (объективно), разве что насильно пытаясь выйти за свои пределы, что, снова же, к объективности не приведёт; это насилие над своей природой. Если человек неподлинен, живёт в сфере «Man», он в ещё большей степени тянется вовне, вперед себя. С одной стороны, это пребывание извне создаёт возможность быть подлинным, а с другой – необходимость быть неподлинным.

Забота – это когда не всё равно, когда есть отношение к миру: положительное или не очень. Человек, растерявший себя в погоне за общественным мнением, или же за деньгами, как правило, однажды доходит до той «точки», когда оглянувшись, за спиной, он не видит «ничего», и это «ничего» - стимул к тому, чтобы о чём-нибудь «озаботиться». Чувства осознания, сострадания, вины, признания за «Другим» не меньшей ценности, чем за собой, когда что-то имеет смысл - всё это та забота, о которой мы ведём речь. Забота - противоположность апатии. Она источник эроса, человеческой нежности. Также забота – источник воли. «Если представить себе ее полно, то структура заботы включает феномен Я» [1, С. 370]. Если человека ничего не заботит, он словно теряет свою сущность. А если своей сущности не уделять должного внимания – не заботиться о ней, она покидает человека, также как душа покидает мертвое тело. Забота выступает феноменом, который определяет человеческое существование. Поэтому забота онтологична, ведь она конституирует человека. А воля и желания основываются на заботе, а не являются основой. Невозможно что-то желать или «волеть», если ничего не заботит, и наоборот, если что-то очень сильно человека заботит, то он начинает что-то желать, проявлять волю. Волеизъявление - это «выпущенная на волю забота, ставшая активной» [3, С. 82]. Забота – гарантия постоянства «Я».

Чтобы лучше раскрыть специфику заботы, М. Хайдеггер цитирует древнюю притчу. Однажды Забота увидела немного глины и подобрала её. Решила придать ей форму. Мимо проходил Юпитер. Он даровал глине душу. Когда Забота решила дать имя глине (своё), Юпитер настаивал, что глина должна нести его имя, ведь в ней его душа. Но вдруг поднялась Земля и потребовала, чтобы глину назвали в её честь, ведь она даровала глине своё тело, свою материю. Но тут пришёл Сатурн и рассудил всех, заявив, что раз Юпитер дал глине душу, он получит её после кончины (глины), Земля – получит тело. А раз Забота придала глине форму, значит, она и будет с ней в период её жизни, до самой кончины. Имя глине дали homo, так как всё же сделана она из земли. Эта притча говорит нам о том, что хоть человек и создан из земли, определяется он всё же заботой. Забота существует с нами всю жизнь, то есть в рамках нашего временного пребывания в этом мире: прошлого, будущего, настоящего. В притче Земля олицетворяет прошлое, а Юпитер – будущее. Забота же олицетворяет наше настоящее. В принципе, каждый момент нашей жизни, для нас, это есть настоящее. По-сути, не так уж и важно, что было в прошлом, и будущее – это ведь уже не наше будущее: «Я» сейчас – это не то же самое «Я» потом, вряд ли кто-то будет с этим спорить, с каждым днём человек становится иным, он развивается постоянно, стоять на месте – это тоже движение, регресс или прогресс, – по-сути, не важно. Вернее - изменение происходит не с каждым днём, а с каждым вдохом.

Теперь ясно, почему забота и воля так тесно связаны. Также становится ясна разница между волей и желанием. Желание подобно «простому стремлению, как если бы воля ворочалась во сне, но дальше мечтания о действии оно не идет» [3, С. 84]. Воля – высшая форма желания, коренящаяся в заботе. Когда человек совершает осознанное действие, в этом действии забота и воля тождественны. Забота говорит о нашем неприятии пустоты, стремлении от неё избавиться, то есть утвердить человеческое достоинство, не смотря на то, что на каждом шагу и в каждой структуре его всеми силами пытаются искоренить, принизить человека. Зачем? Непонятно.

Забота является особым типом интенциональности. Это интенция желать, удивлять, знать, хотеть, ухаживать, беспокоиться, двигаться, ожидать, любить. Она источник человеческой воли. Проиллюстрируем заботу. 3-2 век до н.э.: традиции Сократа сходят на нет, в Греции деспотизм, социальные волнения. Человек, не зная, что делать, ощущает заботу. «Этот человек расстроен в своей воле получить и в своей воле избежать, он нездоров, он лихорадочен, ибо ничто другое не изменяет цвет лица человека и не заставляет его дрожать, а зубы его стучать» [2, С. 201]. Это значит, что человек теряет свой мир. Атмосфера, в которой жил Платон, стала неактуальной, мифы и символы потеряли своё былое значение, связь с миром уже изменилась, но еще не стабилизировалась в умах и сердцах людей следующего поколения. Человек словно не знает, где его место в этом мире. В новых философских школах (циники, гедонисты и т.д.) более не наблюдается стремление к моральной истине, как например, у Сократа, а стремление научить людей как жить в новом, другом мире, где множество духовных конфликтов. Например, у стоиков – концепция атараксии (невозмутимости к жизни). Лукреций Кар пытался разрубить гордиев узел – избавить человека от богов и мифов, от контактов с ними, тем самым избавив людей от страхов перед ними. В мифе и заключается интенциональность. Миф – как язык, которым интенциональность нам является, сообщает о себе.

Нельзя переоценить значение заботы; она не только является особым типом интенциональности, которая, в свою очередь, отвечает за сущность человека, но и перманентно конституирует человеческую жизнь, в чем и заключается онтологический смысл заботы.

Литература:

1. Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Академический проект. 2011. 447 с.

2. Epictetus. The Stoic and Epicurean Philosophers. New-York: Random House. 1940. 306 p.

3. Macquarrie J. Will and Existence. The Concept of Willing. New York: Abingdon Press. 1967. 103 p.