Филологические науки / 1. Методика преподавания языка и литературы

К.ф.н. Агибаева С.С.

Северо-Казахстанский государственный университет им. М.Козыбаева, Казахстан

Пушкин и Абай

Об Абае казахскими литературоведами написано немало. Высокая духовность, гражданственность его творчества дали толчок к развитию самосознания казахской интеллигенции начала ХХ века; поколение А.Байтурсынова, Ж.Аймауытова, М.Жумабаева, А.Букейханова сделало первый, важнейший шаг к постижению поэзии Абая. Однако статьи первых абаеведов официально вошли в литературный оборот совсем недавно. Казахский критик А.Сулейменов писал: «Нельзя представить Жансугурова, Майлина, Байтурсынова, Жумабаева, Аймауытова – без Абая. Великий художник родил великих читателей, которые, в свою очередь, стали великими художниками». Абай – это та вершина, без которой распадается связь между прошлым и будущим казахской литературы и культуры.

В истории казахской литературы, развивавшейся форсированно, нельзя ясно выделить периоды, подобные периоду Возрождения или Просвещения. Однако соответствующий стилевой пласт, отражающий внутренние закономерности формирования казахской литературы, складывается со временем в образ национального классического стиля. Такой стиль в дальнейшем становится образцом, точкой отсчета и направляет художественные искания. Классическим в русской литературе является стиль А.С.Пушкина, чьё творчество, по выражению М.Горького, стало «началом всех начал». Пушкинский стиль выразил расцвет русской культуры, интенсивность, напряженность её развития. Классики мировой литературы связаны с установлением национального языка, и не случайно Ф.М.Достоевский отметил: «Пушкин – первый заговорил самостоятельным и сознательным русским языком». Пушкин стал «ренессансной», знаковой фигурой в истории русской культуры; личностью того же масштаба явился Абай для культуры казахской.

Гений Абая Кунанбаева сказался в разработке казахского литературного языка. Каждое слово его поэзии и прозы поражает многозначностью и красотой. Творчество Абая подытоживает длительный период развития казахской художественной словесности. Осмыслив опыт национальной и иноязычной (в особенности русской) литератур, Абай аккумулировал в своей поэтической манере всё то, что обладало эстетической значимостью.

Общеизвестно утверждение М.Ауэзова, глубоко изучившего наследие великого казахского поэта: «Подобно Пушкину, Абай в самой сущности своего идейного и творческого богатства интернационален именно потому, что он ярко национален и народен». Среди культурных традиций, питавших вдохновение Абая, автор романа-эпопеи называет древнеказахскую культуру, восточную и русскую (а через неё мировую). Также из сообщения, опубликованного в 1935 г. в журнале «Литературный Казахстан», мы узнаём о желании М.Ауэзова назвать свой роман «Телькара», что значит «вскормленный двумя матерями». Первоначальное название подчеркивало идею писателя о том, что Абай является питомцем двух народов.

В 1933 г. М.Ауэзов издал «Собрание сочинений Абая» на казахском языке, существенно дополнившее первое петербургское издание стихов поэта 1909 г. В это издание писатель включил новые, записанные им из уст акынов и любителей поэзии произведения Абая, а также новые биографические материалы о жизни и творчестве поэта. М.Ауэзов создал несколько вариантов биографии Абая, в соавторстве с Л.Соболевым написал трагедию «Абай». В 1937 г. в журналах «Адебиет майданы» и «Литературный Казахстан» был опубликован рассказ М.Ауэзова «Как Татьяна запела в степи». Рассказ был задуман как глава будущего романа. Писатель начал его с показа духовного общения Абая с Пушкиным, которое, по мысли автора, должно было стать одной из центральных тем романа.

«Абай, – писал М.Ауэзов, – был не подражателем Пушкина, а талантливым продолжателем его традиций в иную историческую эпоху, в иной национальной среде» [1, 258]. К переводу произведений русских классиков на казахский язык Абай подошёл творчески, применив особые приёмы традиции назираистики. Назираистика как состязание в поэтическом искусстве со своими общепризнанными предшественниками получила большую популярность на Востоке. Это довольно сложная литературная традиция возрождения в оригинальной форме темы, ранее воспетой одним или несколькими представителями классической поэзии Востока. Значение слова «назира» в арабском языке близко к понятию «вопросы – ответы», её можно определить как поэтическую форму высказывания своего отношения к вопросу, поставленному кем-либо из мыслителей прошлого. Традиция назираистов в казахской литературе была известна и ранее, но Абай качественно изменил её, обогатив оригинальными философскими мотивами и литературными приемами.

Так например, в основу поэмы «Искандер» Абая лег сюжет «Искандер-наме» Низами. После смерти азербайджанского поэта Низами Гянджеви в XIII в. пять его знаменитых поэм «Сокровищница тайн», «Хосров и Ширин», «Лейли и Меджнун», «Семь красавиц», «Искандер-наме» были объединены анонимным составителем в так называемую пятерицу, «Хамсе». После этого началась многовековая традиция написания назира как на пятерицу в целом, так и на отдельные её поэмы. Среди поэтов, создавших назира на поэмы Низами, – Амир Хосров Дехлеви, Алишер Навои, Абдуррахман Джами, Мухаммад Физули. В поэме Низами Искандер – справедливый, гуманный правитель, мудрец и пророк. Е.Э.Бертельс писал: «Замысел Низами таков. Он хочет показать Искандера в трех аспектах: царя-завоевателя, царя-философа и мудреца, царя-пророка». В книге М.И.Занд «Шесть веков славы: Очерки персидско-таджикской литературы» читаем: «В поистине жестокий век – век смут, распрей, феодальных усобиц мелких правителей, грабительских набегов, жестокого феодального гнета и не менее жестокой религиозной нетерпимости, в век, когда рабу рубили голову, только чтобы испытать остроту меча, Низами выступает с проповедью миролюбия, толерантности, самоценности человека, социальной гармонии» [цит. по: 2, 487]. Традицию Низами в создании образа Искандера продолжили Дехлеви в «Зерцале Искандера», Джами в «Книге мудрости Искандера», Навои в «Садди Искандарий» («Вал Искандера»).

Творя в традициях назираистики, Абай внес новое в разработку темы Искандера в восточной литературе. Под покровом легенд, по замечанию Ш.К.Сатпаевой, Абай стремится разглядеть реального, исторического Александра. Казахский поэт описывает Искандера тщеславным, несправедливым, жестоким правителем, завоевателем и истребителем народов. Как далёк этот образ от благородного, «идеального» Искандера Низами! Глубокий, суровый реализм, раздумья об истинном назначении поэта, мастерство – вот зримые следы пушкинского влияния на Абая.

Переводы Абая из русской поэзии академик Г.Мусрепов расценивал как «воссоздание» русской классики на казахской почве; М.Ауэзов видел в них проявление переклички мотивов и «созвучие мыслей». Перевод пушкинского романа в стихах отличается оригинального текста. Роман «Евгений Онегин» переведён не полностью, а частично, в основном пересказано то, что относится к взаимоотношениям Онегина и Татьяны. Произведение А.С.Пушкина в передаче Абая приняло форму эпистолярного романа.

Создал Абай и мелодии к своим переводам из «Евгения Онегина». Этим он сделал пушкинских героев необыкновенно популярными в степном краю. В 1887 – 1889 гг. имя Пушкина, по замечанию М.Ауэзова, стало «таким же родным для казахского народа, как имена казахских акынов и героев казахских эпических поэм». Истинная народность, гуманизм, выразившиеся в бессмертных произведениях, сближает творчество великих поэтов в истории мировой литературы.

Литература:

1. Ауэзов М. Мысли разных лет. Алма-Ата, 1961. – С. 257—260.

2. Сатпаева Ш.К. Веяние времени. Статьи. – Алматы, 2000. – С. 484-500.