Политология/10.Региональные политические процессы

Д.филос.н. Новиков А.Г.

Северо-Восточный федеральный  университет им. М.К.Аммосова, Россия

МЕНТАЛИТЕТ СЕВЕРЯН В КОНТЕКСТЕ ЦИРКУМПОЛЯРНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

 

  Научный феномен XX столетия – менталитет – стал возможным в своем анализе благодаря такому определяющему свойству, как устойчивости или  инерционности (второе определение свойства менталитета более рельефно дает представление об исторической эпохальности владеющего людьми ментального склонения - оно мало подвержено изменениям на достаточно длительных промежутках времени. Один из представителей французской школы «Анналов» предложил в анализе менталитета такое словосочетание «la long durue», что можно перевести как «длинная временная продолжительность».

       В РФ  процесс национальной самоидентификации имеет характерную  особенность – идеологическая идентификация, имевшая место в СССР, трансформировалась в  идентификацию этническую.Таким образом, если на Западе человек, погружен­ный в общество массового производства и массового потребления товаров, испытывает желание вос­соединиться со своим собственным представлением с позиции чувства бы­тия (экзистенциальной позиции), и это называется европейской «пробле­мой айдентити», то у нас, в силу инерционности этнической ментальности, такая потребность обретает формы этноцентризма и даже ксенофобии.

Автор разделяет мнение российских исследователей (М.К.Мамардашвили, А.М.Пятигорского), что этническая ментальная инерционность как уникальный спектр вторичных символов дает адаптационно-защитную реакцию на про­цессы унификации и изменения социальной среды, так ярко проявившие себя в последней четверти  XX веке. Таким образом, ментальная инерционность имеет большой вес на территории бывшей «империи социализма»; ценность этнической идентификации заметно превышает  ценность общегражданской идентификации, непосредственно сказываясь на истории народов, населяющих  пространство бывшего Советского Союза.

    Для северного сообщества 2000-х гг. характерна следующая дилемма:  или стать заложником инерционности этнического менталитета [1] или интегрироваться в  техногенную реальность. С одной стороны, уникальный  спектр вторичных символов, сформированный самобытными культурами северных этносов, т.е. этнический менталитет – нуждается в своем сохранении. т.к. действительно является высоким духовным завоеванием человечества. В данном аспекте – это гуманистическая проблема, раскрывающая место и роль северных народов в историческом процессе, признание за носителями конкретного этнического менталитета политических, экономических, юридических прав, уравнивание  народов, имеющих государственность и не имеющих такового образования [2]. С другой стороны, выживание малочисленных этносов сместилось  в сферу уже не естественной, но социальной природы. Культурный изоляционизм малочисленных народов объективно невозможен для реализации, так как стремительно глобализирующийся мир  через сеть «глобальной паутины» и СМК формирует технократически-массовую цивилизацию, глубоко идеологизированную и информатизированную. Наиболее перспективным путем развития коренных малочисленных народов, сохранивших  уникальные спектры еще живых вторичных символов, представляется творческая адаптация и интеграция, открывающие новые каналы и нищи для бытия аборигенов российского Севера.  

Ускоренное социоэкономическое и социокультурное развитие, особенно в области массового сознания этносов  арктической зоны породило ответные отклики в сознании коренных малочисленных народов, прежде всего среди представителей референтных групп. 

        Ментальная неисторическая инерционность - это превалирующая составляющая любого национального менталитета. Конкретный менталитет - это всегда повторение заложенных в этнических мифах поведенческих стереотипов. Миф,  воспроизводящий память этноса, задавал ритм повторения, позволяя человеку находиться в определенной культурной истине относительно че­го-то, например, справедливости, сексуального поведения - значит, этни­ческих норм, причем позволяя не понимать истину, но, несмотря на это, быть в этой истине. Культура, разработав на первых этапах человеческого общежития мифологическую структуру, воспроизводит данное состояние автоматического различения верного/неверного поведения.

        Автор утверждает, что любая этническая ментальность -это  автоматизм, в принципе, сохраняющий энергию этноса  на различение нормативных границ, устроенный по мифологической схеме. Вторичные символы этнической ментальности принадлежат мифологическим сюжетам конкретного  этноса.

Итак, красота мирового разнообразия - в этнических культурах, среди которых выделяется культура жителей Арктики, людей еще не цивилизованных, но находящихся в постоянном контакте с цивилизацией. Большинство жителей - оленеводы-кочевники, а значит, в постоянном движении, не привыкшие к оседлости, может быть, если они осядут, то их свобода транс­формируется в другую форму движения,  например, социальную (постоянная смена места работы, жительства, занятия, профессии).

Кочевые народы всегда были со скотом, и, следовательно, символизм у них животный. В первую очередь, жизненно важными животными для этих этносов  были  олень и лошадь (для народа саха), которые  почитались как важная жизненная ценность – самоходящая, самостоятельно добывающая себе еду из-под снега, как транспортное средство. Человек верхом на животном трансформировался в кентавра, обретая кентаврическую мудрость и прочную связь с потребностями северного животного. Отсюда -  идеологическая форма в сознании – животное выступает как прародитель и учитель человека Севера. На практике такие представления реализовывались в формах:

   ● почитание животных, прежде всего  за их качества: самодвижение, мясо, шкура, лекарство и др.;

   ● бережное отношение к Матери-Природе, чьими детьми являются и животные и люди, включая сохранение  животных, не только домашних, но и диких (брать из лесу только для еды), уход за домашними животными..

Для  народов Арктики и Севера, живущих у моря, характерен символизм - живот­ный и рыбий, а у соседей с юга - главным образом растительный (лес, де­рево, трава, лист, цветок, зерно). Однако у якутов, имеющих древние связи с ариями, имеется мифопоэтический Мирового Дерева в виде могучей семиствольной лиственицы - Аал-Лук Мас (Кудук-Мас).

Человеку азиатской части Евразии всегда не хватало в отличие от европейца ургийности, Азиат-северянин был всегда «в природе», его ментальный мировоззренческий склад  был сугубо гонийным, как и его посуда, выполненная из натуральных материалов -   бересты и дерева, «ургийно» обработанных не самим мастером, а через природу. Изготовление ритуального сосуда на ножках –чорона из глины выступает метафорой формирования новых национальных идей - гонийная первородность и человеческая ургийность объединяются для создания нового артефакта, проходя символически и практически через огонь.

Основной принцип северян - гонийный (то, что порождено природой), соседи - русские, тоже гонийны, хотя ургийность (искусствен­ное сотворение) наличествует, но в меньших количествах, чем у скандинавов и особенно немцев.. Христианство народами Севера также было переработано и трансформирова­но под свои языческие представления ( вера в Христа соединялась с верой в добрых духов лугов, лесов, угодий).

Все в Арктике функционирует на предельных режимах: жизнь и смерть северянина часто в прошлом разделялись только гранью, без какой-либо про­межуточно-буферной зоны: и мороз и жара влекли за собой  падеж скота, и как следствие - голод и болезни у человека.

На стыке реального  и сакрального миров  в помещении и пространстве разворачиваются главные бытийные сложности. Анализируя архаический фольклор народа саха (самоназвание якутов)  Г.У.Эргис выделил три группы, которые автор интерпретирует как  сложности бытия, разворачиваемые в сакрализованном пространстве – в мифах о космогонии, теогонии и пространстве повседневности (главным образом, в помещении) – мифы о рождении, инициации (свадьбе), о смерти и о душе (кут).

Социальные изменения существенно отразились на менталитете этноса саха, когда последние перешли от кочевой жизни к оседлой. У них осталось миникочевье – летний и зимний выпас скота в различных местностях, мини степь – алаас ( таежная поляна с озером),  открытый как у предков камелек (очаг) в традиционном якутском балагане.  

Вывод: Ментальная  инерционность – сильный, сдерживающий фактор исторического развития, отражающий устои традиционного общества (для модернизирующихся евразийских народов). С другой стороны, в северном сообществе заложены самобытные ценности, которые нельзя терять и которые предстоит трансформировать в современную реальность.

 

Литература

 

1.Лейченко О.Ф. Политическое лидерство в России на рубеже XX-XXI веков: Автореф….дисс. к.п.н. – Владивосток: ДВФУ, 2010. – 22

2. Кассирер Э. Техника современных политических мифов - М.: Прогресс, 1990.- 452 с.

3. Иванова Е.В. Мифологическое смыслообразование :  Образ культурного героя: Автореферат … д-ра филос.н.  -  Екатеринбург, УрГУ, 2005. – 42 с.

4. Алаас – маленькая поляна  с озером, окруженная тайгой, - северный вариант «страны березового ситца» или «родного хуторка».

5.Балынская Н.Р. Специфика участия СМИ в политическом процессе современной России: монография. Екатеринбург: УрАГС, 2009. – 234 с.
6. Гоголев А.Е. Социальная история якутов в XVII - 50-х гг. XIX веков // Общество, право, личность в условиях российской колонизации. - Якутск: СО РАН,  2004 - С.18-28

7. Николаев М.Е. Власть. Общество. Доверие. – Якутск: Бичик, 2009. – 144 с.