Дзеранова Н.М.

Соискатель

 Владикавказ

 

Кровная месть в  соционормативной культуре   осетин

У осетин была столь сложная и богатая история, интерес к которой проявляли  даже иностранных ученые. Привлекало внимание, и обычное право осетин,  которое не потеряло своей актуальности до сих пор. Важно то, что  документы и материалы, а также и  литература недоступны широкому кругу читателей. Территориально осетины жили в горной местности, и подразделяли общество на четыре основных ущелья: Тагаурское, Куртатинское, Алагирское и Дигорское и на четыре сословия: алдаров «Æлдæрттæ» (тæгиаты, бадилята) так называли высшее сословие осетин, они считали себя гораздо высшее других осетин. «Тæгиаты - высшее сословие в Тагаурском обществе…»1. «Бадилята - высшее сословие у дигорцев, соответствующее алдарам у иронцев.»2. Свободных адамихаты или фæрсаг лæгтæ(фасаглаги) у них было разное положение в обществе. Так, например Калоев Б.А. писал, что в Тагаурии и Дигории, они считались крестьянами и составляли ее большую часть. 3Но при этом во всех подразделениях обществ они отличались от кæвдæсардтæ, адамихат, и рабов. Материальное положение фарсаглагов считалось выше.Кæвдæсардæ (крестьян), номылус (крестьянка) и рабов (куссæг, æлхæд, саулæг и т.д.).

В  Осетии       судопроизводство основывалась на традициях, на обычном праве (адатах).   У осетин очень ценились честь, достоинства, осторожность и вежливость. Только когда стал преобладать феодальный строй XVIII-XIX вв. равноправие народа постепенно исчезало.

  В своих трудах   М. Ковалевский дал объяснение осетинским обычаям, назвав свое сочинение «Современный обычай и древний закон». Ценный материал представлен в трудах   Б.А. Калоева,  и А.Х. Магометова, Б.С. Саламова, Б.Х. Биджелова, В.А.Кузнецова, В.И. Маргиева, Б.В. Скитского, Дж. Шанаева, Б.М. Каргиева, а полное издание сборников «Сборник сведений о Кавказских горцах» и «Сборник сведений о Кавказе» значительно облегчили дело.

  В обычном праве осетин были представлены следующие институты: кровная месть, примирение, присяга ,что и легло в основу данной    статьи.

Кровная месть (туг исын – на осетинском) это обычай мщения за убийство, ранение, умыкание девушки или другие обиды.4 В случае обиды одного из родственника, даже дальнего, весь род становился на его защиту. Члены семьи оказывали друг другу помощь.   Мужчина был главой семьи, он должен был защищать честь и достоинства своей семьи. В случаях, когда же мужчина не справлялся с такой задачей его   позорили на весь аул (село). В подобных случаях весь род подвергался бесчестью, усмешкам соседей, всевозможным обидам. Бывали случаи, когда кровная месть длилась десятилетиями. Так в своем труде М. Ковалевский указывает пример такой цепи со ссылкой на Reineggs Beschreibung des Kaukasus: «…В 1759 г. Осетин именем Бауто, убил соплеменника Мамбеда. Мстя за убийство отца, старший сын Мамбеда спустя 9 лет в свою очередь убил Бауто, после чего им был взят на воспитание единственный сын убитого, Кайтуго. В течение всей своей жизни Кайтуго, хотя и привязанный к своему усыновителю, приискивал случай отомстить ему за убийство отца. Убитый черкесами в 1784 г., он таким образом, не имел возможности лично исполнить священный долг мести».5

Еще об осетинской кровной мести указывается в Известиях Юго-Осетинского научно - исследовательского института академии наук Грузинской ССР: «Самое большое место в обычном праве осетин занимало поранения и убийство. Убить или самому умереть для осетина были синонимами; ибо, убивая сегодня, он знал, что завтра сам он будет убит. Прежде, чем оплакивать убитого, осетины оплакивали убийцу»6. Потому, что «…кровная месть Осетии не была ограничена обычаями. Осетины привлекали к ответственности любого из его родственников, даже малолетних».7 При этом отец мог убить своих детей безнаказанно. Такое убийство по осетинским обычаям не наказывалось. «Так же в Осетии не наказывалось убийство постороннего лица, за которого не было мстителей, т.е. если не было у жертвы родственников или о нем никто не вспоминал, это не наказывалось».8 За все остальные убийства (убийство по неосторожности, с целью самообороны, убийство в состоянии аффекта, убийство с корыстными побуждениями), а так же за ограбление, угон скота, умыкание девушки, поджог, столкновение по экономическим и земельным вопросам и другие виды обид, все это подлежало кровомщению.

Б.А.Калоев указывает в своей работе, что причиной кровной мести у осетин могло и оказаться украденный очаг: «У осетин символом единства семьи был очаг. Религиозное почитание надочажной цепи было тесно связано с культом предков. Поэтому сильнейшим оскорблением, неминуемо влекущим за собой кровную месть, было оскорбление очага и надочажной цепи. Однако месть возникала часто из-за оскорбления чести дома или отдельных его членов. Месть совершалась нередко и в связи с похищением женщин, прелюбодеянием, нарушением обычая левирата. Всякое посягательство на женщину рассматривалось как обида, нанесенная не только ей, но и всему роду. Поводом для мести служило и оскорбление гостя и т.д».9

Часто одно убийство тянуло за собой другое и кровная месть между родами длилась десятилетиями, чтобы обезопасить себя на будущее, каждый род старался построить башню, а те, кто не имел такую башню, уже после не могли построить, так как не было уже такой возможности, родственники убитого следили за ними не давали такой возможности. Пока кровник сидел в засаде в башне пропадал их скот, гибли посевы, но добрые соседи и друзья помогали присматривать за скотом и убрать урожай, не дать семье погибнуть голодом и снабжали, осажденных продуктами.10 По адату осетин есть еще обычай зиу (взаимопомощь). К этому обычаю и обращались в подобных случаях. А так же бывали случаи, когда виновный, не сообщая дома о совершенном им преступлении убегал в другие аулы и там гостевал. А в обычном праве осетин, по традиции гостеприимства, его обязаны были не только накормить, напоить, но и защитить. По данному обычаю, гость пользовался большим уважением, даже если он был нежелательным, его встреча проходила радушно. Когда гостем оказывался убийца, принимающая сторона обязана была оказать помощь, в примирении с потерпевшей стороной. Дом, принимающий у себя гостя, и родственники виновного собирают народ. После чего семья виновного и приютившая сторона собирали людей для разговора, примирения с потерпевшей стороной. В таких собраниях присутствовали около 100-200 человек, мужского пола. Из присутствующих выбирали мужчин, которых затем посылали к потерпевшей семье, для примирения. Бывали случаи, когда посылали таких людей по несколько раз. И если все равно пострадавшая семья не соглашалась, ей объявляли хъоды (байкот, запрет). В данном случае семью не допускали на свадьбы, праздники, похороны, одним словом они становились отверженными. До тех пор пока потерпевшая сторона не говорила, чтобы они (виновная сторона) приходили. После чего люди собирались во дворе у пострадавшей стороны и, становясь на корточки просили прощения и вставали только когда им потерпевшая семья говорила, что прощает. Но бывали и такие случаи, когда потерпевшая семья все же не прощала семью виновного, не обращала внимания на их извинения и милость. В таких случаях люди и виновная семья вставала и расходились по дамам зная, что вскоре кого-нибудь из виновной стороны убьют, правда, таких случаев в Осетии было мало. Так как в Осетии был еще обычай примирения кровников. В этом обычае главную роль играли почтенные люди в возрасте, так называемые медиаторы, народных судей, мудрецов, старейшин (тæрхон лæгтæ).11 Возраст, которых примерно составлял от 40 лет и доходило до 90 лет (бывало). Народный суд (ныхас) проходил в определенных селах, среди которых самым известным было село Дагом в Алагирском ущелье. Здесь на небольшой поляне  выносились решения о примирении кровников. Во время   народного собрания (ныхас), виновная сторона просила прощения, и просила у медиаторов, чтобы их быстрее помирили с кровниками.  При этом каждая из сторон обещает своим медиатором, что будет делать все, что будет сказано. После чего начинают расспрашивать сначала потерпевшую и виновную сторону, затем свидетелей. Данный народный суд в основном приводил стороны к примирению. После примирения кровники обязаны были устроить туджы нынг (стол крови) торжественный обед. А так же семья виновного давала в подарок потерпевшей стороне лошадь и прочее. В благодарность, что их семьи не тронут.12

Так А.Х. Магометов описал несколько мест, где проходили судебные разбирательства, самое основное из которых является «Мадизæн», затем «Нузал» и «Уæллагкау».13  О примирении кровников писал еще К. Хетагуров:

«Собирались все лучшие представители враждовавших фамилий. Наиболее почетные места занимают присяжные.  Место председателя занято старейшим из фамилии убийцы, дальние родственники стоят и прислуживают. Убийцы нет в хадзаре. Голод и жажда утолены, разговор оживился. В хадзар входит молодой человек, держа обеими руками над головой турий рог, прикрытый куском шелковой материи, локтей десять длиною. Все встают, водворяется глубокое молчание. Вошедший – убийца, он останавливается против ближайшего родственника своей жертвы и с волнением говорит приблизительно следующее: «Прости мне, я поступил необдуманно... одной рукой я отрубил себе другую, я сознаю свою вину… прости мне, не отворачивайся от меня… говори со мной… считай меня преданным другом, - я оправдаю твое доверие» и т.п.; с этими словами он передает ему рог. - Да простит тебе бог, - отвечает тот, принимая от него «туре», - я тебе прощаю в присутствии вот этих свидетелей; никого зла я тебе причинять не буду. Перед богом и людьми с сегодняшнего дня ты мой друг. – Затем, передав материю соседу и сделав несколько глотков из рога, наполненного пивом, он передает его гостям. Затем начинаются тосты и мир заключен».14

Со временем кровную месть можно было выплатить  скотом, либо подарками, угощениями, деньгами, землей. Об отдачи земель в кровную плату и в калым описывается в Периодической печати Кавказа об Осетии и осетинах VI: «Посредническим решением убийца присуждался к уплате наследникам убитого, между прочим, одного пахотного загона, называемого «туджы-бонгæн» (кровная однодневная пахота). Стоимость такого загона определялась не менее 150 рублей и отдача от такого «туджы-бонгæн» в кровную плату было обязательной. Кроме того отдавались пахотные загоны и в калым (плата за невесту), что называлась «уацайраг» (прислуга, отдаваемая вместе с невестой, кто не мог отдать уацайраг, отдавал землю), и это тоже было обязательно. Сверх названных участков земли для той же цели отдавались и другие земельные угодья, которые оценивались различно и шли под названием «аргъмæ» (по стоимости)».15

Возмещение за убитого человека у разных сословий составляла свою определенную цену. Например, за человека из наиболее материально- состоятельной семьи кровь ценилась около 20 коров, за влиятельных фамилий 18 коров, фарсаглагав 15 коров. Для кавдасарда не было установлено цены. По мимо этого враждующих пытались породнить посредством брака. И если это удавалась, с виновной стороны скидывали с платы от 2-18 коров. Оценка имущества и рассрочка устанавливалась и предоставлялась присяжным, которые так же принимали участие в осетинских народных судах. Что касается, на счет обязанности кровомщения то она в первую очередь возлагалась, на ближайших родственников потерпевшего, членов семейной общины, но и часто вовлекалась вся фамилия.16

«В 50-х годах прошлого века у осетин появляется обычай замены кровной мести отрезанием у убийцы уха или волос, которые с определенными церемониями закрывали в могилу убитого. Посредством этого обряда убийца якобы предавался в полное распоряжение убитого, делался его рабом в загробном мире. Этот обряд в дальнейшем был упрощен: отрезание уха или волос с закрыванием в могилу было заменено обычаем сделать надрез на ухе убийцы и этой кровью смазать могилу. При этом, как отмечает Б. Гатиев, «старший в роде убитого брал за ухо, произносил формулу посвящения и надрезывал ухо».17

В случаях неисполнения договора о примирении сторон т.е. кровников, поручители выдавали лучшего из своей фамилии тем, за неприкосновенность которых они ручались, в противном случае потерпевшие имели право зарезать собаку на их фамильном склепе.18

Помимо того, что страдала потерпевшая семья, от утери родного человека, так же страдала и семья виновного, часто не виновная в происшедшем, и в страхе того, что им отомстят, они вынуждены бывали покинуть свой дом и искать убежище в других районах Осетии и за ее пределами. Так что в случае убийства, по обычаю кровной мести к пострадавшей стороне можно отнести и семью виновного. Калоев отмечает, что: «Следует отметить еще одно обстоятельство, связанное с кровной местью и не нашедшее истолкования в специальной литературе. Известно, что кровная месть у осетин, как и у других горцев Северного Кавказа, часто вынуждала кровников искать убежище в других районах Осетии и даже за ее пределами. Поселение большого числа осетин-иронцев в Дигорском ущелье и, наоборот, перемещение многих дигорцев в иронские ущелья были вызваны главным образом кровной местью. По причине кровной мести покинули свои родные места многие предки современных южноосетинских фамилий – Тотровы, Дзугаевы, Карсановы и др. Переселение осетин на новые места жительства, вызванное кровной местью, обратило на себя внимание еще первых путешественников по Осетии. Так, Клапрот, говоря об Абаевых, покинувших свою родину (селение Сба) в Южной Осетии и обосновавшихся в селении Коби, отмечал: «Осетины, обитающие в Коби, называются Коби-Абайта и в большинстве являются беглецами с гор, где они совершили убийство; они поселились здесь во избежание кровной мести». Бывали случаи, когда целая фамилия, спасаясь от кровной мести, искала убежища на территории соседних народов. Так, в начале XIX в. целое дигорское селение Масыгкау, находившееся на берегу р.Хазнидон, после убийства кабардинского князя его жители вынуждено было переселиться в Моздокский район. Их потомки составляют ныне станицу Новоосетинскую. Среди ингушей Назрановского района имеется ряд осетинских фамилий (Таутиевы, Гайтовы и др.), бежавшие из Осетии можно встретить фамилии (например, Дударовы и Андиевы), предки которых считаются ингушами, покинувшими родину по той же причине не позже XVII в. Таким образом, кровная месть являлась одним из важных факторов, способствовавших этническому смешению ряда горских народов».19

Во время феодально-патриархального строя к XVIII-XIX вв. на обычай кровной мести наложился сословный отпечаток, подвергся значительным изменениям.20  Так, например, об этом времени Б.А. Калоев пишет: «В феодальном обществе институт кровной мести использовался господствующими классами в целях закрепощения крестьян. Спасаясь от кровников, родственники ответчика нередко бросали свои дома и земли и, ища защиты феодала, переселялись на его землю, попадая, таким образом, в крепостную зависимость…».21

«В юридической жизни осетин присяга – ард – занимала одно из самых видных мест в ряду тех действий, совокупность которых составляет собственно обычное право осетин. Это во – первых, потому что она была единственным целесообразным и простым юридическим институтом, способным, не разжигая страстей народа в его и без того анархической жизни, погашать юридические действия характера уголовного и гражданского; во – вторых, потому, что она приобрела большую популярность в жизни осетин, регулированной обычаем, такую популярность, что в самом сознании народа она долго и долго жила, и не без борьбы уступила юридическую арену действий на новые судебные реформы, и в – третьих, по своей оригинальности, как образчик правовой нормы в сфере юридических понятий и представлений осетин». 22

«Осетинскому обычному праву была известна не только так называемая очистительная присяга, но и подкрепительная присяга определенного числа его родственников, называемых соприсяжниками.»23 По мнению М.Кавалевского соприсяжнечество связанно у осетин с контролем всего рода и раскрытием судебной истины.24

«В важных делах (в делах по убийству, кровных, изнасилованию, крупные кражи и т.п.) о дне и месте присяги оповещались родные и знакомые, как потерпевшего, так и присягоприимца, которые сходились к назначенному месту в полном вооружении. Обе партии становились в отдалении от места клятвы, одни с одной стороны, другие с другой. Посередине становились посторонние, в обязанность которых входило обезоружить родственников обеих сторон. Эти же люди были и свидетелями принятия присяги, они устраняли возможные столкновения между сторонами в случае каких-либо недоразумений относительно присяги. Затем выступал потерпевший, а за ним присягоприимец со своими присяжниками, становились перед дзуаром с палкой в руках или со снятой с головы шапкой. По направлению дзуара торжественно и громко произносил клятву его именем. После этого бросал вперед палочку, которую держал в руке. Палочка служила, по народному принятию, присягоприимцу средством отвода страшных последствий присяги от себя и своих ближних; полагали, что присяга обращалась к палочке. По принятии присяги обвиняемым все многочисленное собрание, оставив его на месте, поспешно удалялось оттуда и расходилось по домам. На протяжении двух недель после этого они старались не встречаться с присягнувшим, ибо он, по убеждению осетин, обращает силу ложной присяги не только против себя и своих ближних, но и против каждого члена общества, который первый встретился с ним по принятии ложной присяги.»25

Самой страшной считалась присяга в «лаузгæнæн». В этот день присяжные с обеими сторонами встречались на могиле убитого. Куда собирались на поминки. И там, в присутствии живых и мертвых, подводили подозреваемого к могиле покойного и заставляли поклясться в своей невиновности.26 Осетины очень боялись такой присяги, так как считается, что после этой присяги виновный будет принадлежать убитому. 

Мы солидарны  с мнением А.Х. Магометова что: « Таким образом, судебный процесс у осетин был основан на принятии присяги ответчиком и на подкреплении ее присягой определенного числа его родственников -соприсягателей ». Но также у осетинского народа был ряд обычаев, два из которых выше изложены, благодаря чему он и выживал в таких сложных ситуациях. Некоторые правила и еще один обычай А.Х. Магометов сам же и описывает: «Древний осетин, хотя и свято выполнял обычаи кровной мести, но в то же время тяжело переносил его жестокость и нестерпимый гнет. Возможно поэтому он «изобрел» правила (возведенные также в степень святости), согласно которым убийца мог избежать навсегда или временно кровной мести (ответного убийства). Убийца мог избежать расправы в том, случае, если бы он смог прибежать и внезапно проникнуть в дом влиятельного лица и надеть на себя его шапку или обвести вокруг шеи очажную цепь в его сакле, или же броситься ему в ноги и покрыть себя полою его черкески. В каждом из этих случаев убийца в лице этого влиятельного односельца приобретал надежного защитника и покровителя, который с этого момента даже ценою собственной жизни должен был его охранять. А если же случалась, что «он выдавал его преследователем, то такого хозяина считали позором всего аула и родственники преступника преследовали его кровавой местью»…В качестве спасительной меры убийца мог воспользоваться и таким обычаем, который разрешал ему обратиться за защитой к самой матери убитого. Происходило это в такой оригинальной форме: убийца ее сына прибегал к ней и обивался, чтобы она дала ему пососать свою грудь. Если ему удавалась этого добиться, то отныне рука мести отводилась от него, и, более того, он считался усыновленным матерью убитого (как говорят в таких случаях, он занимал теперь место ее убитого сына, а сестры последнего приобретали в его лице брата)».27

«В 1858 году, полковник Мусса Кундухов, бывший начальник Осетинского округа, в своей прокламации и записках увещевал подведомственных ему осетин отказаться от «бездушных истуканов и идолов, заслуживающих лишь презрение», а молится христианам и мухаммеданам в церквях и мечетях.

С утверждением русской власти в Осетии, т.е. 1831 г., правительство в устройство, в устроенных им для народа судах, требовало отправления присяги по христианскому или мухаммедианскому обрядом; с того времени присягали, и только в правительственных судах, по обрядам этих религий. Но народ все-таки предпочитал свою присягу и потому чуть-ли не большинство его не обращалось к правительственному судам, кончав дела в среде своей присягой дзуарами. Равным образом и присяга перед алкораном, по преимуществу в мечети, не могли иметь места в правосудии осетин почти до водворения русской власти в Осетии, т.е. до 1825 года, так-как только около этого года стал распространятся ислам  в Дигории, в Тагаурском обществе – в аулах Кобань, Саниба, Кани, Цми, Фудхуз, жители впоследствии выселились на плоскость, и отчасти в Куртатинском и Алагирском обществах. С 1831 года правительство стало в своих судах требовать от мухаммедан(мусульман-Н.Д.) отправления присяги по мухаммеданскому обряду. Несмотря на это, мухаммедани осетины в своей сфере в своих медиаторских судах, не прибегали к этой присяге в плоть до шестидесятых годов; они видели в ней мало святости и кар для клятвопреступников и, следовательно, мало залога для открытия истины. От этого, как мухаммедане, так и христиане, гораздо охотнее принимали мухаммеданскую или христианскую присягу, чем собственно осетинскую народную присягу шли даже на     ложную присягу, оправдываясь: «что это за присяга (мухаммеданская или христианская)! Вот наша присяга, так это присяга настоящая, ее нужно принять»! Христианская и мухаммеданская присяги получили окончательно постоянное действие и применение в юридической жизни осетин только с правильной организацией правительственных судов, т.е. с 1859 года, с устройством горского словесного суда.»28

«У осетин - мухаммедан, кроме третейского народного суда есть еще духовный суд, известный под названием шариата. Судья, кади, решает дело на основании Корана; но известно, что право по Корану до чрезвычайности трудно, запутанно и строго. Большая часть мухаммеданских кадиев, хотя они часто и люди с большими достоинствами, не имеют достаточных сведений в мухаммеданском законоведении, поэтому и весьма естественно, что мухаммеданское право мало привилось к осетинам. Ведению шариата подлежат споры между мужем и женою, радетелями и детьми, о наследстве, - вообще дело о семейном праве и религии. Суд шариата таким образом конкурирует с древне осетинским семейном и родовым судом: он ограничивает власть отцов и родных старшин; поэтому не удивительно, что в осетинский шариат редко поступает дело чисто семейные, но чаще всего обыкновенные долговые дела, которые решаются трезвыми кадиями, - нужно отдать им справедливость, иногда большим с большим умом и беспристрастием. При решении они руководствуются часто и народным обычаям. Таково устройство коренных осетинских народных судилищ. При занятии Осетин русскими, в смешанных аулах господствовала полнейшая и поистине невыносимая анархия и самоуправство. Поэтому обиженные часто и по собственному побуждению стали обращаться с просьбами о решении судебных дел к водворенным в разных местах Осетии военным властям и начальникам команд, преимущества к коменданту крепости Владикавказ и к приставам, назначенным для управления отдельными участками. Хотя эти должностные лица, избегали всякого повода вмешиваться не вовремя во внутренние дела обществ, однако же, просьбы обиженных об оказании им помощи сделались в скором времени столь настоятельными и частыми, что высшее начальство было поставлено в необходимость присвоить начальникам местных управлений настоящую юрисдикцию и для более важных дел учредить сначала в Нальчике (для всей Северной Осетии  и Кабарды), а потом во Владикавказ, подведением военных властей, настоящий народный суд, равно и комиссию для разбора кровных дел. Назначение этих судов первоначально состояло в ограничении кровной мести и наказании самых крупных правонарушений, как-то воровства, убийств и грабежей. В ограничении кровной мести упомянутая комиссия имела полный успех, но в деле наказания остальных преступлений действия военных и даже военно-народных судов оставались первоначально почти без всяких результатов.»29

Таким образом, согласно выше изложенному, в институте кровной мести, потерпевшая сторона не убивала пока сторона виновного не знала о данном преступлении. Семья потерпевшего в буквальном слове кричала о своем горе, на весь аул, тем самым, предупреждая род виновного. Потому, что считалось позорным трогать род виновного, которая еще не знала о данном преступлении, так же постыдно было, мща убивать малолетних детей, не разрешалось убивать, либо оскорблять женский пол, но при этом так же было позорно оставлять без кровопролития семью виновного. И что лишь при преобладании феодально-крепостнических отношений, кровопролитие постепенно замещалось уплатой потерпевшей стороне выкупа, калымом, за кровь убитого. Но при этом размер возмещения зависел от материального положения рода, семьи. Кровь состоятельных семей ценилась дороже крови нижестоящих семей (бедняков). Еще виновный мог воспользоваться обычаем гостеприимства, в силу которого приютившая семья не выдавала его потерпевшей стороне на самосуд. По обычаю гостеприимства, гостя обязаны накормить, напоить, и не дать в обиду, т.е. защитить, как будто он был один из членов его семьи. В некоторых случаях виновная сторона была вынуждена целым семейством, покинуть свой дом, переселиться в другой аул, чтобы кровомщение их не тронуло, дабы защитить семью. В подобных случаях кровная месть являлась фактором смещения народов. Бывали случаи, когда виновная сторона обращалась к односельчанам, к обычаю зиу с просьбой о собрании оставленного урожая, и смотрением за оставленным скотом и домом. Потому, что на тот момент весь виновный род запирался в башне. В страхе за семью не выходил оттуда. За исключением женщин, больных, и умалишенных.30

Что касалась примирения сторон, это традиция сопровождалась присягой, клятвой, на народном собрании -  ныхас, в основном в дагомском суде, где медиаторы выносили свой вердикт, что более не прольется кровь ни с какой стороны, и это стороны безоговорочно должны были соблюдать. После чего делалось примирительное угощение, которое обязан был сделать виновный, конечно после выплаты кровной цены. Так же примирение было связано с присягой, самой страшной из которых считалась присяга в «лаузгæнæн», на могиле  убитого в присутствии свидетелей, подводили подозреваемого к могиле покойного и заставляли поклясться в своей невиновности.  

Как видим в обычном праве осетин существенным образом были представлены, регулировались  обычноправовые  институты, в том числе и институт кровной  мести. Хотя этот институт был представлен у всех народов Кавказа  кровная месть, примирение и присяга в целом имели  свои особенности отражающие соционормативную культуру осетинского народа .

 

 

 

 

 

 

 

 

Список использованной литературы

 

1.     Сборник сведений о Кавказе. Под редакцией Н.К. Зейдлица. В 9 томах Т. I. Репринтное издание 1871 года СПб. Альфарет. 2010

2.     А.Х. Магометов Культура и быт осетинского народа. Издательство «Ир», Орджоникидзе, 1968

3.     А.Х.Магометов Культура и быт осетинского народа. Историко-этнографическое исследовании. Второе издание. Владикавказ. 2011

4.     Дзадзиев А.Б., Дзуцев Х.В., Караев С.М. Этнография и мифология осетин. Краткий словарь. Владикавказ. 1994

5.     В.Миллер. Осетинские этюды. Вып. 1 М. 1881

6.     Б.А. Калоев. Осетины. Историко-этнографическое исследование. 4 издание. М. наука. 2009

7.     Известия Юго-Оетинского научно- исследовательского института академии наук Грузинской ССР. Вып. XIII, 1964

8.     В.И. Маргиев. История государства и права Осетии. Изд. «Меоты». Майкоп. 1997

9.     Каргиев Б.М. Осетинские обычаи и обряды. Вадикавказ. 1991

10. Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах VI. Научно популярный сборник. Книга 6. //Сост.примечания и комментарии Л.А. Чибирова. Владикавказ. 2006

11.  М. Ковалевский. Современный обычай и древний закон. Обычное право осетин в историко-сравнительном отношении. В двух томах. Репринтное издание. Владикавказ «Алания» 1995

12.  Присяга по обычному праву осетин. / Джантемир Шанаев. Сборник сведений о Кавказских горцах. В 10 выпусках. Выпуск VII. Репринтное издание 1873 года. Спб. Альфарет. 2010

 



1 Дзадзиев А.Б., Дзуцев Х.В., Караев С.М. Этнография и мифология осетин. Краткий словарь. Владикавказ. 1994 г. С.23

2 Миллер В.. Осетинские этюды. Вып. 1 М. 1881 г. С.159.

3 Калоев  Б.А. Осетины. Историко-этнографическое исследование. 4 издание. М. наука. 2009 г. С. 287

4 А.Б. Дзадзиев, Х.В, Дзуцев, С.М. Караев Этнография и мифология осетин. Краткий словарь. Владикавказ. 1994. С. 140

5 Ковалевский М.. Современный обычай и древний закон. Обычное право осетин в историко-сравнительном отношении. В двух томах. Репринтное издание. Владикавказ «Алания» 1995. С. 38,39

6 Известия Юго-Оетинского научно- исследовательского института академии наук Грузинской ССР. Вып. XIII, 1964 г.,  С.255 Ссылка на работу – Вахушти, География Грузии, Тифлис, 1904г., С.142

7 В.И. Маргиев. История государства и права Осетии. Изд. «Меоты». Майкоп. 1997 г. С. 181

8 Известия Юго-Оетинского научно- исследовательского института академии наук Грузинской ССР. Вып. XIII, 1964 г., С. 185

9 Б.А. Калоев. Осетины. Историко-этнографическое исследование. 4 издание. М. наука. 2009 г. С.293

10 А.Х.Магометов. Культура и быт осетинского народа. Историко-этнографическое исследовании. Второе издание. Владикавказ. 2011. С. 308,309

11 Калоев Б.А.. Осетины. Историко-этнографическое исследование. 4 издание. М. наука. 2009 г. С.293

12 Каргиев Б.М. Осетинские обычаи и обряды. Вадикавказ. 1991. С. 127-130

13 Магометов А.Х.Общественный строй и быт осетин (XVII-XIX)// Издательство «Ир», Орджоникидзе, 1974г. С. 260

14 Известия Юго-Оетинского научно- исследовательского института академии наук Грузинской ССР. Вып. XIII, 1964 г., С. 257. Со ссылкой на работу – Хетагуров. Быт горных осетин. Сталинир. 1939 г., С. 37-38

15 Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах VI. Научно популярный сборник. Книга 6. //Сост.примечания и комментарии Л.А. Чибирова. Владикавказ. 2006 г., С.379

16 Известия Юго-Оетинского научно- исследовательского института академии наук Грузинской ССР. Вып. XIII, 1964 г., С.255, 256

17 Там же 257.Со ссылкой на работу - Гатиев Б., Суеверия и предрассудки  у осетин. ССКГ. Вып. IX. 1876. С.79

18 Известия Юго-Оетинского научно- исследовательского института академии наук Грузинской ССР. Вып. XIII, 1964 г., С.  256.

19 Б.А. Калоев. Осетины. Историко-этнографическое исследование. 4 издание. М. наука. 2009 г. С. 294

20 Известия Юго-Оетинского научно- исследовательского института академии наук Грузинской ССР. Вып. XIII, 1964 г., С. 258. Ссылка на работу – Народы Кавказа. М. 1960 г., С. 178

21 Калоев Б.А.. Осетины. Историко-этнографическое исследование. 4 издание. М. наука. 2009 г. С. 293

22 Присяга по обычному праву осетин. / Джантемир Шанаев. Сборник сведений о Кавказских горцах. В 10 выпусках. Выпуск VII. Репринтное издание 1873 года. Спб. Альфарет. 2010 г., С.1

23 Маргиев В.И.. История государства и права Осетии. Изд. «Меоты». Майкоп. 1997 г. С.194

24 М. Ковалевский. Современный обычай и древний закон Обычное право осетин в историко-сравнительном отношении. В двух томах. Репринтное издание. Владикавказ «Алания» 1995. С. 304

25 Известия Юго-Оетинского научно- исследовательского института академии наук Грузинской ССР. Вып. XIII, 1964 г., С. 252

26 А.Х.Магометов Общественный строй и быт осетин (XVII-XIX)// Издательство «Ир», Орджоникидзе, 1974г. С. 254

27 Магометов А.Х.Общественный строй и быт осетин (XVII-XIX)// Издательство «Ир», Орджоникидзе, 1974г. С. 312,313

28 Присяга по обычному праву осетин. / Джантемир Шанаев. Сборник сведений о Кавказских горцах. В 10 выпусках. Выпуск VII. Репринтное издание 1873 года. Спб. Альфарет. 2010 г., С.15,16.

29 Сборник сведений о Кавказе. Под редакцией Н.К. Зейдлица. В 9 томах Т. I. Репринтное издание 1871 года. СПб. Альфарет. 2010. С. 210, 211

30 А.Х. Магометов Культура и быт осетинского народа. Издательство «Ир», Орджоникидзе, 1968г. С. 311