Филологические науки/7

Филологические науки/7. 7. Язык, речь, речевая коммуникация

Д-р филол. н. М.С. Выхрыстюк, аспирант Т.В. Коваленко

Тобольская социально-педагогическая академия им. Д.М. Менделеева,

Россия

К вопросу о состоянии грамотности авторов скорописных текстов XVIII в. г. Тобольска

Для решения вопроса о том, в какой мере авторы текстов делопроизводства XVIII в. г. Тобольска владели языковыми нормами, необходимо рассмотреть уровень грамотности в этот период в центре России. В решении этого вопроса лингвисты не дают однозначного ответа. И. Преображенский считал: «Невежество было уделом всех слоев тогдашнего общества» [Преображенский 1981: 34]. А.И. Соболевский же, напротив, утверждал, что в Северо-Восточной Руси ХV–ХVII вв. грамотность была вполне обычным явлением [Соболевский 2005: 27]. Большинство современных исследователей, считали, что в крупных российских городах XVII-XVIII вв. доля грамотного населения была велика.

Вслед за Л.Ф. Копосовым выделяем три группы российских писцов: 1) профессионалы – люди, непосредственно занимающиеся составлением деловых текстов (служащие канцелярий, монастырские дьячки, площадные подьячие); 2) полупрофессионалы – люди, род занятий которых требовал грамотности (дьячки, губные старосты, таможенные и кабацкие головы и т. д.); 3) непрофессионалы – люди разных социальных слоев, достаточно грамотные и имеющие представление о составлении деловых бумаг [Копосов 1991: 8-9].

Описывая графику и орфографию текстов, исследователи пытаются установить степень грамотности писцов. Так, например, в текстах таможенных книг ХVII–XVIII вв. г. Троицка выявлены названия лиц, занимающихся таможенным делопроизводством и письмом. Это писцы – профессионалы и полупрофессионалы: подьячий, таможенный дьячок [Сивкова 2004: 66]. Исследователи деловых текстов ориентируются на нормы, которые, как считает Т.В. Кортава, в приказном языке сформировались в момент создания приказов, уже в конце ХV в. [Кортава 1998: 30].

К началу ХVII в. не только окончательно определились нормы и структура московского приказного языка, но и стало очевидным фактом его широчайшее распространение на всей территории Московской Руси, включая отдаленные сибирские окраины. Добавим, что в течение ХVII в. вышло около 40 изданий букварей и книг («пописей»), в делопроизводстве были распространены рукописные учебные пособия [Копосов 2000]. Однако на Руси не было специальных школ, где бы готовили писцов (дьяков, подьячих и т. д.). Грамотность писца была ориентирована на предшествующий опыт. В Великом Устюге, например, в ХVII в. «таможенные головы постоянно обращались к таможенным книгам прошлых лет, которые было указано держать для примеру» [Сивкова 2004: 79]. Секреты делового письма передавались от писца к писцу. Кроме того, в некоторых азбуках–пописях, доступных широким слоям населения, содержались образцы документов, соответствующие существующим текстовым нормам (образцы челобитных, памяти приставу и т. п.). Обучались письму по таким азбукам-пописям не только писцы-профессионалы, но и писцы-полупрофессионалы и непрофессионалы, усваивавшие формы составления документа. Это способствовало тому, что системой деловой речи в ХVIII в. овладевали широкие слои общества.

Деловые тексты г. Тобольска данного периода из фондов ГБУТО «Государственный архив в г. Тобольске», привлекаемые к исследованию, позволяют заключить, что они в основном писались грамотными людьми. Видимо, достаточно было в Сибири в то время писцов, владевших нормами делового языка. В текстах одних жанров (в прошениях и доношениях крестьян, запросах, наставлениях) находит отражение живая речь тех, кто эти документы составлял, т. е. круга заказчиков: крестьян, посадских людей и т. д. В текстах других жанров (указах Сената и Синода, переписных, писцовых книгах) живая разговорная речь появлялась спорадически и зависела от степени выучки писца, знания им норм делового письма того времени.

Бесспорно, что составитель текстов обязательно и во всем стремился следовать образцу, правилу, традиции, при этом им учитывался жанр документа. Например, в формуляре текста указов, репортов и др. в передаче основного содержания прослеживается определенный набор формул, тогда как в частных письмах такого точного набора формул нет, потому что жанр частного письма их не требовал.

Одними из самых грамотных были писцы Тобольского мужского Знаменского монастыря (Фонд 70). Монастырские документы подписаны канцеляристами, подканцеляристами, иеромонахами, казначеями и даже самим архимандритом Михаилом. Авторское начало в доношениях, прошениях, приказах, репортах и др. документах проявляется в отборе центральных текстовых единиц формуляра и периферийных языковых единиц разных уровней (фонетических, лексических, грамматических). Писцы, создавая деловой текст, пытались следовать определенному образцу, правилам, традиции, но во многом исполнение документа все же зависело от грамотности пишущего, от его текстовой компетенции, т. е. в конечном счете – от владения им нормами текста. Авторы текстов ориентировались на «текстовый способ» оформления документов. Прагматические установки пишущих реализовывались также в выборе жанра и стиля. Жанрово-стилевое воплощение делового текста определяло смысловое пространство документа и делало выбор языковых средств любого уровня осмысленным.

Литература:

1. Копосов, Л.Ф. Севернорусская деловая письменность XVII–XVIII вв. (орфография, фонетика, морфология). – М.: Изд-во Моск. пед. ун-та, 2000. – 287 с.

2. Кортава, Т.В. Языковая личность и лингвистическая компетенция дьяка Третьяка Васильева. – 1998. – С. 86–96.

3. Преображенский, И. Нравственное состояние русского общества в ХV в. – М., 1981.

4. Сивкова, Е.А.Очерки по истории орфографии делового письма XVI–XIX веков: Монография. – Челябинск: ЧГПУ, 2004. – 152 с.

5. Соболевский, А.И. Лекции по истории русского языка с предисловием В.К. Журавлева, И.В. Журавлева. – Изд-е 5-е, стер. – М.: УРСС, 2005. – 309 с.