Богданов С.В., доктор исторических наук, профессор
Белгородский государственный национальный
исследовательский университет (НИУ «БелГУ»), Россия
Ермолаев Д.В., кандидат экономических наук, ст. преподаватель
Губкинский институт (филиал) ФГБОУ ВПО «Московский
государственный машиностроительный университет (МАМИ)», Россия
К смертности
населения от насильственных причин отнесена смертность населения от убийств и
самоубийств. В нашем представлении эти два показателя являются довольно емкими
и наименее субъективными при оценке социального благополучия / неблагополучия
региона. Это положение автор подробно аргументировал в некоторых своих статьях
[1].
Проблематика насильственной смертности в
современной России продолжает сохранять свою актуальность. Сохранение
достаточно высокого уровня убийств и самоубийств свидетельствует о наличии в
обществе серьезных социальных проблем и напряжений внутрисистемного характера.
Это также формирует негативный образ государства в мировом сообществе. Согласно
последнему докладу экспертов ООН, посвященного анализу распространенности
убийств в мире, Российская Федерация по данному показателю отнесена к странам с
очень высоким уровнем смертности населения от этой причины [4, р. 95, 111].
Начало XXI столетия в плане смертности населения от убийств
характеризовалось тенденцией постепенного спада. Так, в 2008 г. – коэффициент
смертности населения региона от убийств в расчете на 100 000 человек населения
территории составил 8,4, в 2009 г. – 7,9, в 2010 г. – 6,3.
Однако, не смотря на относительное
сокращение смертности населения, как в России в целом, так и в Белгородской
области, наблюдаемое в последние годы, тем менее, целый ряд процессов вызывают серьезную
обеспокоенность.
Существенная часть совершаемых
преступлений остается либо не выявленной, либо не зарегистрированной
правоохранительными органами. Что касается убийств, то по общепризнанному
мнению специалистов, это одно из наименее скрываемых от учета преступлений.
Однако и здесь официальная статистика не отражает истинное положение вещей.
Первое, что заставляет усомниться это
данные медицинской статистики. Так, с начала 1990-х гг. наблюдалось увеличение смертности
по категории «неточно обозначенные причины смерти», куда входит, например,
обнаружение трупа при обстоятельствах, не позволяющих установить причину
смерти; а также «неизвестные причины смерти», т.е. те, которые
в российских криминальных реалиях заставляют думать в первую очередь
о насильственной смерти.
Второе – это увеличение числа
неопознанных трупов. По сведениям В. Овчинского, количество неопознанных трупов
после проведения всех необходимых идентификационных действий выросло в 2,5 раза
– с 13 тыс. в 2001 г. до 33 тыс. в 2006-м. На 31,6%
увеличилось количество лиц, которые пропали без вести и так и не были
обнаружены – с 34,2 тыс. в 2001 г. до почти 50 тыс. в 2006 г. Говоря
о без вести пропавших, следует иметь в виду только те случаи, когда
об исчезновении было заявлено родственниками, знакомыми, соседями этих людей.
Но даже когда такие заявления делаются, они не всегда фиксируются
милицией [2].
В 1997 г. в 398 жителей Белгородской
области покончили жизнь самоубийством, в 1998 г. – 403, в 1999 г. – 455, в 2000
г. – 441, в 2001 г. – 439, в 2002 г. – 454, в 2003 г. – 439, в 2004 г. – 410, в
2005 г. – 353, в 2006 г. – 323, в 2007 г. – 317, в 2008 г. – 320, в 2009 г. –
287. Таким образом, в рассматриваемый хронологический отрезок пик суицидальной
активности белгородцев пришелся на 1999 г., а самая нижняя отметка – на 2009 г.
Вряд ли здесь возможно искать объяснение
взлетам и падениям динамики самоубийств в области состоянием региональной
экономики. Ведь 1999 г. явился первым годом после дефолта 1998 г., который
характеризовался серьезными кризисными явлениями в экономике и социальной
сфере, с другой стороны, 2009 г. явился первым годом после серьезного кризиса
2008 г. Однако эти годы продемонстрировали как максимум, так и минимум в
динамике суицидальной активности населения Белгородской области в 1997-2009 гг.
В соответствии с рекомендациями Всемирной
организации здравоохранения, в качестве порогового значения уровня самоубийств
предельно-критическим значением считается 20 самоубийств на 100 тыс. населения.
Исходя из этого, предельно-критический показатель в 2009 г. в ЦФО оказался
превышен в 10 субъектах, в т.ч. в 5 областях довольно заметно. Белгородская
область была отнесена к регионам с низким уровнем суицидальной активности
населения.
Литература
1. Богданов, С.В.Убийства в России и США:
сравнительный анализ криминальной статистики / С. В. Богданов //
Криминологический журнал. – Иркутск, 2009. - № 4. – С. 13-22; он же. Суицидальное поведение городских и сельских
жителей России в условиях общественных трансформаций конца XX - начала XXI в. /
Вестник МГУ. Серия 18. Социология и политология. – 2011. - № 3. – С. 148-157.
2. Овчинский В. Айсберг преступности
[Электронный ресурс]. URL : http://www.ogoniok.com/5032/15/ (дата обращения:
01.10.2013).
3. Российский статистический ежегодник. 2012: стат. сб. /
Росстат. - М., 2012. – 786 с.
4. Global
study on homicide: trends, contexts, data / United Nations Office on Drugs and
Crime (UNODC). – Vienna, 2011.