Психология и социология/Социальная психология

Кандидат психологических наук Л. Ю. Донская

Северо-Кавказский федеральный университет, г. Ставрополь, Россия

Мировоззренческие подходы философов античности к анализу феномена имиджа

Проблемы имиджа, в современном понимании этого слова, не являлись, да и не могли являться, предметом специального исследования мыслителей прошлого и в их работах никак не выделены. Однако, античное общество внесло огромный вклад в представления о социальном человеке, о связи души и тела, о том, какое воспитание делает человека совершенным. Величайшие мыслители древности – Сократ, Платон, Аристотель – создали стройную теорию гармоничного развития личности, поставили вопрос о соотношении природного и социального. Такие основополагающие философские категории как «человек», «государство», «общество», «душа» и «тело», «красота» и «гармония», «чувственное восприятие» раскрываются в контексте природного и социального. Работы античных философов намечают мировоззренческо-методологические подходы к анализу феномена имиджа.

Литературное наследие античности также дает все основания полагать, что внимание к вопросам облика и поведения человека присутствовало в социальной практике. Подобающий внешний вид был обязательным для гражданина полиса и должен был соответствовать статусу свободного человека. За невыполнение этих негласных, но оттого не менее строгих норм, человек мог подвергнуться осуждению [3].

Аристотель, как свидетельствует история, в молодости «был невзрачного вида, ... но зато любил одеваться, носил по несколько дорогих перстней и делал необычную прическу» [1]. А вот Сократа софист Антифон упрекает за то, что тот живет «хуже раба» и тем самым роняет достоинство свободного человека: «...еда у тебя и питье самые скверные, гиматий ты носишь не только скверный, но один и тот же летом и зимой, ходишь ты всегда босой и без хитона» [4].

Суд над Сократом и его печальная судьба есть подтверждение тому, что подобающий образ не был делом сугубо личным, он был обязательным требованием общества к личности. Пренебрежение нормами, традициями и общепринятыми законами расценивалось, как вызов обществу и вызывало едва ли не большее ожесточение, чем сами взгляды Сократа. Приговор Сократу – это приговор афинской государственности асоциальной личности, не сумевшей адаптироваться к той роли, которая от нее ожидалась[10].

Принадлежащий перу Гая Светония Транквилла – известнейший памятник римской литературы «Жизнь двенадцати Цезарей», демонстрирует, как тщательно заботились о своем внешнем виде римские правители. Автор рассказывает о событих римской истории, а так же воссоздает целостные образы, описывает наружность, привычки, одежду, образ жизни. Так, Божественный Юлий предстает, как «человек высокого роста, светлокожий, хорошо сложенный, с черными и живыми глазами. За своим телом он ухаживал слишком тщательно, не только стриг и брил, но и выщипывал волосы. Лысина была ему несносна, поэтому он с удовольствием воспользовался правом носить лавровый венок» [12].

Имидж играл существенную роль в античном обществе, и это объясняется, прежде всего, его сословно-иерархической структурой. Вопрос об устройстве государства является центральным в философском наследии Платона и Аристотеля.

Согласно Платона общество иерархично как и весь мир. В идеальном государстве, которое изображает Платон, существует три главных класса – «философы» (правители), «стражи» (воины) и «ремесленники». Пример деления, считает Платон, дает нам сама природа, ведь в природе «двуногие отделены от четвероногих», а «двуногое стадо» снова делится на гладких (людей) и пернатых [8].

Аристотель, также считает деление людей и существование порядка властвования и подчинения полезным и необходимым. Естественным оправданием этого являются различия, которые сама природа закрепила во внешнем облике людей. Физическая организация свободных людей отличается от физической организации рабов: «у последних тело мощное, пригодное для выполнения ... физических трудов, свободные же люди ... не способны к выполнению подобного рода работ ...И если такое положение справедливо относительно физической природы людей, то еще более справедливо ... относительно их психической природы» [2].

Дело элиты – «избранных» и «лучших» – это управление государством, и требования к этим немногим людям очень высоки. Вот образ идеального правителя, нарисованный Платоном: «Пусть тиран будет молод, памятлив, способен к учению, мужествен и от природы великодушен», «пусть выделяется среди других своими телесными и душевными качествами» [5].

Важным понятием античности является понятие «гармония». Она понимается как черта бытия, как диалектическое единство борющихся противоположностей: например «крылатая душа» и «бренное тело» [9]. Платон назвал гармонией «созвучие» или «согласие», гармония может быть свойством души, хотя и не ею самою. Аристотель видит в гармонии упорядоченное сочетание отдельных частей, которые, не будучи упорядоченными, считаются дисгармоничными, гармония тела это – здоровье сила и красота, им противостоит дисгармония – болезнь, слабость, безобразие [5].

Гармония для античных мыслителей – более внутренняя характеристика, чем внешняя форма. Гармоничный человек, который стал олицетворением красоты и совершенства, должен обладать в равной мере духовной силой и физической красотой, которая олицетворяла первую [9]. «Кто смолоду вынашивает духовные качества ..., тот ... ищет везде прекрасное ..., он радуется прекрасному телу больше, чем безобразному, но особенно рад он, если такое тело встретиться ему в сочетании с прекрасной благородной и даровитой душой» [11].

Особое внимание в трудах античных философов уделяется вопросу о связи души и тела: что первичнее и главнее, душа управляет телом, или тело направляет движения души. Эти рассуждения представляют особый интерес, так как являются своеобразной проекцией вопроса о том, как соотносятся в человеке внешний облик и внутреннее содержание.

Аристотель многократно приходил к выводу о том, что душа неотделима от тела, поскольку всегда существует вместе с ним, и все состояния души связаны с телом: негодование, кротость, страх, сострадание, отвага, радость, любовь и отвращение. Душа для Аристотеля суть бытия конкретного тела, они неразрывны, двуедины, равноправны.

На сочетание души и тела Платон смотрит иначе. В его учении говорится о «мировой душе» [8], которая существует вне времени и пространства, «душа старше всех вещей», она «возникла раньше тела», как «начало движения». Тело возникло позже и поэтому оно вторично, так что «душа властвует над телом, как господин», а тело по своей природе должно находиться у нее в подчинении [5]. Несмотря на высокомерное и пренебрежительное отношение к телу и ко всем внешним проявлениям, из которого может следовать вывод о том, что внешний вид и форма – нечто недостойное внимания высоконравственного человека, Платон признает, что «живое существо возникает тогда, когда сочетание души и тела, порождает единую форму» [8].

Реалистичнее, интереснее, смелее всех вопрос о взаимосвязи души и тела решает Сократ, чьи взгляды предшествовали теориям Платона и Аристотеля. Сократ не боится заявить, что тело всевластно, что оно «наполняет нас желаниями, страстями, страхами», «тело и его страсти являются виновниками войн, мятежей и битв», тело заставляет нас стяжать богатства, и ему мы рабски служим. Из-за него у нас «нет досуга для философии». Из-за него «мы не в силах разглядеть истину», потому что оно «всюду нас путает, сбивает с толку, приводит в замешательство». Достичь чистого знания можно только душой, отрешившись от тела, а это возможно только после смерти, когда душа остается без тела. Значит, – замечает Сократ, – знание вообще не достижимо, или же достижимо только после смерти [7].

Сократ задает вопрос о том, как должен относиться философ к телу и ко всем телесным пристрастиям, таким как еда и питье, любовное наслаждение, «щегольские сандалии, плащ, или другие наряды, украшающие тело». Отвечая, он приводит распространенное мнение о том, что «душа философа решительно презирает тело», что душа должна освободиться от общения с телом и получить возможность соприкоснуться с истиной [10].

Сократ делает вывод о том, что абсолютно все – здоровье, силу, прекрасное и доброе – мы обнаруживаем только с помощью тела, доверяя зрению, слуху и другим телесным свойствам. Хотя они и не совершенны, но пока мы живы, это наши единственные спутники в познании. Сократ приходит к выводу о том, что не следует враждовать со своим телом, нужно лишь уметь укрощать его, «не увлекаться страстями, но относиться к ним сдержанно» [3].

Античные философы, утверждая принцип соразмерности и соизмеримости, имели в виду не абстрактную соизмеримость, а соизмеримость с реальным человеческим телом. Гармонически размеренное человеческое тело стало основным каноном, а его пропорции лежали в основе всех видов искусства.

Витрувий – римский архитектор, в специальном трактате развивает представление о том, что архитектурные сооружения должны возводиться по законам строения человеческого тела: «Если природа сложила человеческое тело так, что его члены по своим пропорциям соответствуют внешнему его очертанию, ...то при постройках зданий отдельные их члены должны находиться в точной соразмерности с общим видом всей фигуры» [4].

Развивает эту мысль Цицерон: «Ни одну часть тела не найдете вы присоединенной без той или иной необходимости. ...Красота тела привлекает наши взоры удачным соединением членов и услаждает тем, что все части согласуются между собой в некоей красоте» [14].

Итак, хотя в эпоху античности сформировалась парадигма разделенности тела и духа, две эти сущности рассматривались как неразрывные. Во внешнем облике человека должны были находить свое продолжение и завершение душевные качества личности.

Другой проблемой, в контексте которой раскрываются некоторые подходы к пониманию феномена имиджа, является теория чувственного восприятия, вопрос о том, как из восприятия складывается мнение и насколько оно совпадает с истинным знанием. Из спора вокруг этого вопроса возникнет установка Аристотеля: «Нет ничего в разуме, чего прежде не было бы в чувствах» [6]. Именно она станет господствующей на целые столетия. По мнению Аристотеля, у человека существует «влечение к чувственным восприятиям, независимо от того, есть от них польза или нет». Главным из них является зрительное, «ибо видение мы предпочитаем всем другим восприятиям. И причина этого в том, что зрение более всех других чувств содействует познанию...».

Интересны рассуждения Цицерона о том, как из зрительных образов складываются мыслительные образы и какую роль в этом играет зрение. Зрительные образы несут «сходство от глаз к рассудку». Цицерон говорит о том, что именно по внешнему облику мы судим о качествах человека, мгновенно соотнося его с определенной группой: «...глаза судят о приличном и даже о другом еще более важном. Они распознают добродетели и пороки, они различают храброго от труса, смелого от робкого» [13].

Развивая теорию восприятия, античные мыслители сформулировали целый ряд методологических положений, важных для современной теории имиджа. Познание окружающего нас мира, в том числе и человека, начинается с формирования зрительного образа, причем этот процесс во многом является самопроизвольным. Мы воспринимаем и оцениваем, прежде всего, внешние очертания и облик вещи или человека, и только затем стремимся проникнуть в ее суть, познать ее идею. Первое впечатление от внешнего облика существенным образом влияет на формирование мнения о предмете, и именно этому мнению мы доверяем в дальнейшем, не заботясь о том, насколько оно истинно и совпадает со знанием. Процесс приема информации органами чувств и ее последующая переработка завершается созданием устойчивого образа, который в дальнейшем будет воспроизводиться автоматически.

Античные философы, помимо вышеописанного, сформулировали еще целый ряд общих положений и замечаний, которые лежат в основе этики общественных отношений и важны для теории имиджа. Так, Аристотель советует «при обхождении с людьми держать себя как равный с равными». Он осуждает «излишество» и «показной блеск», называя его «безвкусной пышностью», вводит понятие «подобающего», как основного критерия оценки поведения и внешнего вида. Человек же, «желающий быть уважаемым за свой нрав (ethos) должен соблюдать середину» и обладать чувством меры [1].

Большое внимание античные мыслители уделяют роли воспитания. Его целью Платон называет «стремление стать совершенным гражданином…Если же воспитание отклонится от своего пути, то его можно выправить и всякий по мере сил должен делать это в течение всей своей жизни» [6]. Воспитанность почитается, как «самое прекрасное из того, что имеют лучшие люди». Само воспитание Платон делит на «гимнастическое» и «мусическое», всячески подчеркивая, что одинаково важно развивать гимнастикой тело, а искусством – душу. В плясках, столь почитаемыми греками, красивое тело отражает благородные порывы души. Сочетание красивого и нравственного обозначалось у греков понятием «калакагатия» (от греч. калас – прекрасный, агатос – добрый) [9].

Этикета, в нынешнем понимании этого слова, еще не существовало, хотя начало сознательного культивирования правил, определяющих формы поведения, относят именно к периоду античности. Поведенческие нормы не указывали, как следует поступать в конкретных ситуациях, а лишь в самой общей форме ориентировали человека на проявление его личных добродетелей. Важнейшими принципами, определявшими стратегию поведения, были принципы «разумности» и «золотой середины». Эти правила и общепринятые нормы поведения должны были обозначать разницу между рабом и свободным человеком.

В период поздней античности высший слой общества – аристократия – приходит к необходимости выделиться, создать себе особый имидж полулюдей-полубогов, занять особое положение в обществе и подчеркнуть его с помощью этикетной атрибутики в одежде, прическе, обилии украшений, качестве тканей, оформлении застолий, убранстве жилища, поведения в публичных местах и за трапезой [7].

Обзор философских концепций античности позволяет говорить о богатстве и разнообразии подходов, представлений и идей, касающихся вопросов внешнего облика человека. Содержание и смысл этих идей в процессе исторического развития не раз подвергались пересмотру, переходили от «телесного негативизма» к воспеванию человеческого тела и наоборот. Однако интерес к ним никогда не ослабевал, эти представления находили свое отражение как в философских трактатах, произведениях литературы и искусства, так и в практике социализации человека.

Литература:

1. Асмус, В. Ф. Античная философия / В. Ф. Асмус. – М.: Высшая школа, 1976. – 543 с.

2. Аристотель, Соч.: в 4-х т. Философское наследие / Аристотель. – М.: Мысль, 1975 – 1983.

3. Боннар, А. Греческая цивилизация в 3-х т. / А. Боннар. – М.: Искусство, 1992.

4. История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли: В 5-ти т. – М.: Изд-во АХ СССР, 1962. Т.1. – 200 с.

5. Лосев, А. Ф., Тахо-Годи, А. А., Платон и Аристотель / А. Ф. Лосев, А. А. Тахо-Годи. – М., 1999. – 190с.

6. Мирандола Пико Делла. Речь о достоинстве человека / Мирандола Пико Делла // Человек, мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти, бессмертии. – М.: Знание, 1991. – 221 с.

7. Памятники мировой эстетической мысли: в 2-х т. – М.: Изд-во АХ СССР, 1962. Т.1. – 397с.

8. Платон. Соч.: в 4-х т. Философское наследие / Платон. – М.: Мысль, 1990 – 1994.

9. Словарь античности / Пер. с нем. – М.: Эллис Лак; Прогресс, 1993. – 243 с.

10. Суд над Сократом. Сборник исторических свидетельств – СПб: Алтейя, 1997. – 262 с.

11. Фукс Э. Иллюстрированная история нравов: В 3-х. т. / Э. Фукс. Т. 1. – М.: Республика, 1993. - С. 86

12. Транквил Гай Светоний. Жизнь 12-ти Цезарей / Транквил Гай Светоний. – М.: Художественная литература, 1990. – 239 с.

13. Цицерон. О старости - О дружбе - Об обязанностях / Цицерон. – М.: Наука, 1974. – 246 с.

14. Цицерон. Избранные произведения / Цицерон. – М.: Мысль, 1975. – 209с.