Исмаилов М.А.

Багомедова Л.С.

Селимова А.М.

Алиева З.З.

Уголовное обычное право народов Дагестана.

Институт «Айнамал-кагат» в обычном праве народов Дагестана : природа и механизм исполнения и применения.

Адекватность и действенность любой государственно-правовой системы определяется тем, насколько ее нормы соответствуют соционормативной культуре народа, при этом следует, отметит, что в сфере правового регулирования важную роль играет адатное право.

Привычное поведение освобождает человека от бессмысленной, тяжелой в психологическом плане необходимости в каждом конкретном случае призывать волю, сознание, социальный выбор, каждый раз ставить его перед волевым определением поведения, и конечно важнее и лучше закона человек пока не придумал ничего. Хранителем таких норм выступало все общество, объединенное традиционным социально-экономическим укладом. Также составлялись судебники и в феодальных владениях и сельских обществах. Об этом в преамбуле многих памятников права особо оговаривалось, к примеру в известном памятнике права Кавказской Албании Кодексе Вачагана (Агуэннских канонах царя Вачагана) прямо отмечено что «..В годы Вачагана, агванского(албанского-авт). царя, произошли несогласия между мирянами и епископами, священниками, викарными, свободными и простолюдинами. Тогда царь пожелал собрать собор – многочисленное судилище, 13-го числа месяцы Марери[1].

Я, Вачаган, агванский царь, Шупхалиша, архиепископ партавский…..(идет перечисление сановников и лиц духовного звания) и другие многие, предстали совокупно предо мной, на месте летнего пребывания нашего в Агуэне; мы постановили так…»[2]: и далее идет изложение статей кодекса.

В следующем памятнике, но уже гидатлинского сельского общества Гидатлинских адатах говорится «Сила и мощь принадлежит только Аллаху. Старейшины гидатлинского общества согласились ради торжества справедливости принять следующее…»[3], что, по мнению известного дагестанского исследователя обычного права А.С.Омарова удостоверяет существование в XV-XVI вв. специального органа власти союза «вольных» обществ – совета представителей джамаатов. В его функциях было решение важнейших вопросов, касающихся всех джамаатов, входивших в состав объединения, каковым являлся и вопрос об установлении единообразных правовых норм на всей территории союза. Совет представителей общин собирался в необходимых случаях в главном селении союза.[4]

Как видим в формировании тех или иных статей заложенных во многих судебниках существенную роль играет общество.

Теперь как отражалось в памятниках преступление и наказание в соционормативной культуре народов Дагестана, тут четкого определения понятия преступление нет, более того преступное действие называлось дурное или нехорошее дело проступок. В русле этих рассуждений рассмотрим некоторые моменты регулирования проблемы совершения преступления, процесса расследования и механизма наказания по адатам народов Дагестана.

В обычном праве народов Дагестана воровство было одним из самых распространенных видов преступлений так, о ворах неоднократно упоминает текст «Свода» кайтагских законов. В нем говорится,  прежде всего, о ворах, лазающих по чужим домам и крадущих скот из чужих стад, а также о людях, ворующих внутри мечети. При этом первых, если они застигнуты в чужом доме или стаде за кражей, дозволяется безнаказанно убивать, а вторых, т.е. ворующих внутри мечети,  «Свод» требует наказывать следующим образом: взыскивать с них  стоимость украденного в десятикратном размере и одновременно разрушать их дома. Далее, в «Соглашении жителей сел. Обода», датируемом первой половиной XVII века, говорится: вор, чье воровство доказано, - речь идет о краже быка, коня, кобылы и вещей, приравненных к ним по цене, т.е. относительно дорогих, должен быть наказан, после изъятия у него украденного или его стоимости, наложением на него штрафа в виде быка стоимостью в 10 овец, который затем должен быть передан обворованному.  В этом же ободинском (с.Обода)соглашении говорится ниже, что с вора, укравшего недорогую вещь, как овца, корова и тому подобное, и сознавшегося в своём преступлении сразу, без проведения очистительной присяги, ободинцы могут брать лишь стоимость украденного, не облагая его каким-либо штрафом.

Аналогичный институт бытовал и в адатах  народов Северного Кавказа, где обвиняемый в воровстве по подозрению, присягою истца или очистительною, в большей части случаев присуждается только к возврату стоимости украденного и освобождается от прочих взысканий.

В плане сравнительного оборота и разнообразии применения рассмотрим решение суда Терской области, где в частности говорится «Однажды ночью исчезли с пастбища три лошади, принадлежавшие трем горцам А. Б. и В. Чрез несколько времени один из обворованных, А., опознал свою лошадь у Г. и от имени своего и двух сотоварищей своих, заявил о том местному Словесному суду. Ответчик объяснил, что он никаких лошадей не крал, но что он опознанную у него лошадь приобрел покупкой у Д. Суд, выслушав показания и свидетелей от всех трех потерпевших убытки, присудил: А. взять свою лошадь от Г. и с него же взыскать удовлетворение прочим истцам за остальных двух лошадей и за все их убытки, понесенные при розыске пропажи. При этом Г. от суда вручен «абаз» (20 к.) завернутый в кусок белой бязи, и письменное изложение решения, (род исполнительного листа), с правом передачи этого узла Д. и требования с него удовлетворения за свои убытки. Д. решение суда исполнил, и обратился с узлом к Е., хотя инородцу, но состоящему в районе мировых учреждений, – тому самому, от которого он в свою очередь купил упомянутую лошадь, требуя обратно заплаченные за нее деньги с убытками. Таким образом, узел с абазом и клочком бумаги, на котором написано решение, должны переходить из рук в руки, в обратном порядке по маршруту лошади, – до тех пор, пока не останутся у кого-нибудь, который не может сдать их другому. Этот последний, следовательно, и есть виновный, который, за удовлетворением сдатчика узла, теряет всякое право на свое вознаграждение.
Так как Е., которому предстоит рассчитать с Д. и потом передать узел с абазом далее, – не признает претензии Д. по случаю будто бы не сходства примет, описанных в решении, с проданною им лошадью, а между тем он принял уже знаменательный узел и отпираться от продажи лошади не может, то интересно знать, чем это дело будет решено у мирового судьи, к которому оно имеет поступить?…»[5] Как видим в решении четко определен метод поиска и механизм расследования, что интересно этот способ был распространен не только в Дагестане, но и в других регионах Северного Кавказа, о чем свидетельствует изложенный сюжет имевший место в Терской области. Тут бесспорно влияние обычного права и его институтов наряду с кровной местью, ишкилем и айгази-кагат ( или айнамал-кагаз,сверулеб кагати.т.д. так в обиходе называют этот способ расследования в Дагестане) также дополнял расследование.

Как видим все предварительные розыски по воровству предоставляются хозяину украденного; разбор же дела судом начинается только тогда, когда указан вор или подозреваемый в воровстве. Адат запрещает входить с вором в какую бы то ни было миролюбивую сделку, помимо суда; с нарушителя этого правила взыскивается штраф и он лишается права на удовлетворение от вора.(См:Приложение) Розыск своего пропавшего скота владелец может поручить кому-нибудь другому за условную плату, которая потом взыскивается с виновного.

Примером этого может служить существовавшее повсеместно в Дагестане правило, согласно которому: «Всякий хозяин, где бы ни отыскал пропавшую у него лошадь или скотину, имеет полное право взять ее тотчас же, если докажет, каким бы то ни было способом, свое право на нее. При этом, если уворованная скотина перешла уже несколько рук, он выдает тому, от которого отбирает, письменное удостоверение за подписью сельского муллы или кадия, или другого начальства». Удостоверение предъявлялось получившим его тому лицу, от которого он приобрел украденную скотину, причем продавший обязан был удовлетворить предъявителя этой бумаги и, в свою очередь, мог требовать удовлетворения от того, у кого сам приобрел ту же  скотину. Типичная ситуация представлена во многих адатах дагестанцев.

В Адатах Даргинского округа в статье 176 сказано «… Если хозяин у ворованной вещи или скотины опознает ее в другом ауле, то представляет того, у кого опознано уворованное, и по распоряжению кадия опознанное оставляется или у кунака опознавшего, или у кого другого. После этого хозяин уворованного представляет к своему кадию двух односельцев своих, знавших уворованное (айнамал-кагат). Кадий, расспросив представленных лиц о приметах, по каким можно узнать уворованную вещь, и о времени пропажи, отправляет их вместе с хозяином к тому кадию, в ведении коего оставлена опознанная вещь, при бумаге (айнамал-кагат)…»

Что интересно далее уточняются некоторые подробности «…В айнамал-кагазе должно быть непременно, объяснено:

кто у кого и что именно опознал;

кто именно лицо, удостоверяющая принадлежность вещи опознавшему;

время пропажи вещи;

приметы уворованной вещи, а если это скотина то и лета ее. Кадий того селения, где оставлена опознанная вещь, повторяет против айнамал-кагата показания представленных лиц, требует от них присягу хатун-талах в том, что они не видели опознанной вещи, ни при опознании, ни прежде с того времени, как она уворована. Потом лица эти указывают опознанную вещь, которая для этого помещается между несколькими подобными же вещами, сходными по приметам. Затем вещь передается тому, кто таким образом доказал принадлежность ему оной, а айнамал-кагаз тому, у кого вещь отобрана.

§ 180) Если получивший айнамал-кагат укажет, от кого приобретена им вещь, а тот откажется, что вещи этой у него не было и он ее не передавал, то от указывающего требуется присяга хатун-талах с шестью родственниками или свидетели, которые присягают также хатун-талах, в том, что вещь получена им от того, на кого он указывает, и с обвиненного этою присягою или свидетелями делается взыскание за воровство

Таким образом, айнамал-кагат доходил, наконец, до вора, который и нес наказание не только «за украденное, так и за издержки на его разыскание»[6].

Тут также предусмотрены и обыски, более того есть уточнение, что если обыск проводился не в одном доме а в нескольких к примеру в статьях адатов Даргинского округа прямо указано что « § 197) Если обыск сделан только в одном даме и ничего не найдено, то на хозяина этого дома претензия по подозрению не допускается. Если же обыск сделан в нескольких домах, то подозрение допускается и на хозяев этих домов, хотя бы при обыске ничего не было найдено…»[7]

В терской области процедуру инициировал суд « При этом Г. от суда вручен «абаз» (20 к.) завернутый в кусок белой бязи, и письменное изложение решения, (род исполнительного листа), с правом передачи этого узла Д. и требования с него удовлетворения за свои убытки. Д. решение суда исполнил, и обратился с узлом к Е., хотя инородцу, но состоящему в районе мировых учреждений, – тому самому, от которого он в свою очередь купил упомянутую лошадь, требуя обратно заплаченные за нее деньги с убытками. Таким образом, узел с абазом и клочком бумаги, на котором написано решение, должны переходить из рук в руки, в обратном порядке по маршруту лошади, – до тех пор пока не останутся у кого-нибудь, который не может сдать их другому…»[8].

А уже в Дагестане по свидетельству А Комарова процедура представлена была так «…айнамал-кагат предъявляется получившим его тому, от кого он приобрел украденную скотину, причем продавший обязан удовлетворить предъявителя этой бумаги и в свою очередь может требовать удовлетворения от того, у кого приобрел эту же скотину. Таким образом, айнамал-кагат доходит, наконец, до вора, который и уплачивает как за украденное, так и издержки на его разыскание…»

Тут же автор  дает свое резюме и рекомендации…адат этот служит источником больших недоразумений и споров; для избегания этого составляются из частных адатов, по отысканию и отобранию пропавших лошадей и скотины, общие правила для всей области. Независимо взыскания, определяемого по адату, виновные в воровстве, смотря по обстоятельствам, при которых совершено ими воровство, подвергаются наказаниям, преимущественно аресту, по распоряжению местного начальства…»[9]

Но есть и другой момент, связывающий этот институт с шариатом, к примеру, статья 184 Адатов Даргинского округа гласит: «…Если один из владевших скотиною объявит, что она находилась у него раньше показанного в айнамал- кагате времени пропажи скотины у отобравшего, то дело разбирается по шариату…», то есть уже дело переходит в ведении кадия. 

В памятниках права народов Дагестана розыск своего пропавшего скота владелец может поручить кому-нибудь другому за условную плату, которая потом взыскивается с виновного. В некоторых случаях плата сыщику, называемая рушпет, определена раз навсегда; в спорных же случаях плата эта определяется судом; причем везде соблюдается правило, чтобы она не превышала стоимости пропавшего, которое отыскивалось. Рушпет (плата сыщику) полагается только за пропавшую скотину.  На основе подобных и множества других более сложных конфликтных ситуаций самого разного характера, далеко выходящих за пределы круга, ограниченного «оскорбления действием» и возникла целая система правовых норм. Естественно, она продолжала совершенствовать от поколения к поколению, первоначально в традиционной устной форме, а затем фиксироваться в письменной форме, пока, наконец, не был закреплена в законодательстве в форме декларации со стороны соответствующей компетентной инстанции, имевшей право вмешиваться в процесс его применения посредством необходимых санкций.

Таким образом, развитие и обогащение обычного права горцев, в том числе и под влиянием инонациональных правовых систем, происходило так же медленно, как и сам прогресс дагестанского общества. Разумеется, оно в течение своей истории заимствовало немало норм от соседних государств и народов , с которыми, так или иначе, контактировало с разной степенью интенсивности в различные периоды, особенно сильно было влияние ислама.

Обычно-правовые нормы у народов Дагестана не всегда имеют четкие границы. Они могут быть обозначены во многом условно, в ходе аналитической деятельности. Иначе и не могло быть, поскольку обычное право постоянно черпало регулятивное содержание и обогащалось за счет норм обычаев, происходило как бы непрерывное «переливание» обычаев в обычно-правовые нормы. Тут уместным будет привести мнение немецкого исследователя А.Дирра который исследовал соционормативную культуру народов Северного Кавказа, однако при этом приводил факты в большей степени отражающие официальную риторику того времени. Он писал «…В стране, где воровство – во всяком случае, воровство вне рода – является подвигом, где прослыть хитрым, ловким вором является делом почетным, – в конце концов, неудивительно, что в такой стране хозяин, чтобы оказать своему гостю особую честь, предоставляет возможность воровать …»[10].

Далее Дирр писал «…Мы думаем, что все остановилось на этом добром намерении. Многое уже изменилось и главное, современные отношения на Кавказе (мы (Дирр) пишем в начале 1922 г.) свободны от некоторых старых добрых обычаев, но…признание вредности обычаев и окончательное их устранение – это две разные вещи. Но нас заинтересовало осветить дело так, как его видит сам народ…»[11]

В обычном праве народов Дагестана доминирующее положение занимали вопросы имущественной ответственности. Любая форма отклонения поведения от признанных общественных норм, в том числе и нравственных, могущая нанести материальный и моральный ущерб, связывалась с несением имущественной ответственности. Сеть такой ответственности имела большой диапазон, множество вариантов и форм. Отличной иллюстрацией является следующая статья «§ 184) Если один из владевших скотиною объявит, что она находилась у него раньше показанного в айнамал-кагате времени пропажи скотины у отобравшего, то дело разбирается по шариату…»[12] то есть данная статья подтверждает наличие биюридизма и в то же время гибкость правовой системы если вопрос не может быт решен по адату то можно решит по шариату.

Безусловно, эта проблема еще требует глубокого исследования и тут мы солидарны с В.О.Бобровниковым известным ученым обратившим внимание в ряде интересных и содержательных работ на соционормативную культуру народов Северного Кавказа.[13] Он считает, что

в исследованиях по дагестанскому обычному праву были допущены значительные источниковедческие просчеты. Во-первых, в большинстве работ не было дано четкого определения предмета исследования. Сами термины адат, кануны, заимствованные дагестанцами из арабского языка, а также их эквиваленты в дагестанских языках (например, авар, багтъ [батль], означающий также «борозда, ряд»; ср. старорусское слово ряд в значении «закон»:[14]) толковались то, как чисто этнографические обычаи и обряды, то как собственно юридические нормы. Еше А.Руновский[15], Ф.И. Леонтович [16]и другие первые собиратели кавказского адата отмечали, что местные жители различают два основных значения этого термина: обычай, закон.

Однако большинство современных исследователей до сих пор смешивают в своих работах не относящиеся к праву бытовые обычаи и обряды с уголовными и гражданскими нормами адата и даже шариата (см., например: Алиев[17]: 1951, л. 3; Мусаева[18]: 1995, 154-156).

Во-вторых, исследователи дагестанского адата, как правило, не владели арабским — основным официальным языком адатного судопроизводства со времен раннего средневековья до 20-х годов XX в. Подавляющее большинство ученых не знали кавказских и тюркских языков. Из-за этого они вынуждены были обращаться к не всегда точным переводам памятников обычного права на русский язык, а также верить на слово местным знатокам адата. Со слов последних еще в 40-60-е годы XIX века были составлены общие списки норм обычного права по участкам, наибствам и округам, на которые был разделен Дагестан (Адаты Дагестанской области: 1899). Последний сборник такого рода по адату кумыков был составлен и опубликован уже при Советской власти (Алибеков: 1927; одновременно издан в кн.: Дагестанский сборник: 1927, 73-101[19])…»[20]

Как видим, есть еще немало проблем научного характера требующих последовательную и постоянную работу в исследовании соционормативной культуры народов Северного Кавказа и Дагестана. Надо отметит также что адат прочно утвердился в Дагестане, попытка дагестанских имамов исключения адата из сферы общественной жизни и замены его шариатом поддержки в массах не получила, адат был гибок, легче приспосабливался к изменениям в условиях жизни общества, оставлял простор для законодательной инициативы, источником которой выступал прецедент; развивалось казуальное право. Во второй половине века царская администрация подготовила и издала адаты по всем округам области под общим названием «Адаты Дагестанской области и Закатальского округа»,однако он был неполным так как в сборник не были включены Адаты Андийского округа. С учетом этого лаборатория обычного права в русле исследовательского проекта инициированного крупнейшим теоретиком и организатором современной юридической науки, известным ученым Д.Ю.Шапсуговым «Памятники права Кавказа» внесла поправку и «Адаты Дагестанской области и Закатальского округа»[21] опубликованы в полном объеме в рамках административного деления Дагестанской области и доступны исследователям.

Работа по поиску памятников права их анализу, а также исследованию в адатах разных элементов регулирования повседневной, в том числе и правовой жизнедеятельности народов Дагестана, будет продолжена.

Приложение.

Адаты Дагестанской области и Закатальского округа.

Адаты Даргинского Округа

В Даргинском округе существуют адаты:

1) Общие для всего округа.

2) Частные в каждом из семи обществ, входящих в состав округа.

3) Адаты, установленные на некоторые случаи между жителями Даргинского округа и смежных с ним округов.

4) Жалобы между жителями двух разных деревень, хотя бы деревни эти принадлежали к одному обществу, разбираются и решаются по общим адатам.

5) Жалобы между жителями одной деревни, если в обществе, к которому принадлежит эта деревня, существуют соответствующие жалобы частные адаты, разбираются и решаются по частным адатам, и из общих адатов применяются только те, которые в том обществе существуют без изменения.

6) Жалобы между жителями двух отселков (махи), принадлежащих к одной деревне, разбираются по частным адатам, как и жалобы между одно сельцами.

7) Жалобы между жителями Даргинского округа и смежных округов разбираются и решаются по общим адатам; но в тех случаях, на которые между округами, к каким принадлежат спорящие, установлен особый адат, общие адаты заменяются особо установленными.

А. Общие Адаты.

I.О делах, подлежащих разбору и решению по адатам.

§ 1) В Даргинском округе по адатам разбираются и решаются претензии по следующим предметам:

·

· По воровству.

·

· По грабежу.

·

· По гражданским спорам и искам всякого рода;

Адаты по воровству.

«…»

§ 175) О сделанном воровстве заявляется тот же час кадию.

§ 176) Если хозяин у ворованной вещи или скотины опознает ее в другом ауле, то представляет того, у кого опознано уворованное, и по распоряжению кадия опознанное оставляется или у кунака опознавшего, или у кого другого. После этого хозяин уворованного представляет к своему кадию двух односельцев своих, знавших уворованное (айнамал-шагат). Кадий, расспросив представленных лиц о приметах, по каким можно узнать уворованную вещь, и о времени пропажи, отправляет их вместе с хозяином к тому кадию, в ведении коего оставлена опознанная вещь, при бумаге (айнамал-кагаз). В айнамал-кагазе должно быть непременно, объяснено:

· кто у кого и что именно опознал;

· кто именно лицо, удостоверяющая принадлежность вещи опознавшему;

· время пропажи вещи;

· приметы уворованной вещи, а если это скотина то и лета ее. Кадий того селения, где оставлена опознанная вещь, повторяет против айнамал-кагаза показания представленных лиц, требует от них присягу хатун-талах в том, что они не видели опознанной вещи, ни при опознании, ни прежде с того времени, как она уворована. Потом лица эти указывают опознанную вещь которая для этого помещается между несколькими подобными же вещами, сходными по приметам. Затем вещь передается тому, кто таким образом доказал принадлежность ему оной, а айнамал-кагаз тому, у кого вещь отобрана.

§ 177) Если одно из лиц, представленных для указания вещи, не укажет этой вещи, то опознавший ее и другой, представленный им, односелец присягают хатун-талах, что вещь эта действительно принадлежит опознавшему.

§ 178) Получивший айнамал-кагаз передает его тому, от кого приобретена отобранная вещь, и таким образом айнамал-кагаз переходит из рук в руки между лицами, владевшими уворованною вещью.

§ 179) Кто из получивших айнамал-кагаз не может указать от кого приобрел вещь, тот подвергается взысканию, определенному за воровство.

§ 180) Если получивший айнамал-кагаз укажет, от кого приобретена им вещь, а тот откажется, что вещи этой у него не было и он ее не передавал, то от указывающего требуется присяга хатун-талах с шестью родственниками или свидетели, которые присягают также хатун-талах, в том, что вещь получена им от того, на кого он указывает, и с обвиненного этою присягою или свидетелями делается взыскание за воровство.

§ 181) Если опознана скотина и один из владевших ею может доказать, что она его доморощенная, то должен присягнуть в этом (хатун-талах) с двумя свидетелями, одно сельцами.

§ 182) Если скотина одним из владевших ею приобретена где ни будь в дальних местах, именно дольше соседнего округа, так что разыскать продавца не представится возможности, то в таком случае требуется заверение, также присягою хатун-талах, с двумя свидетелями. Свидетели эти могут быть и из посторонних деревень.

§ 183) В случаях, означенных в §§ 181 и 182, если отобрана другая вещь, а не скотина, то дело разбирается по шариату.

. «…»

§ 185) Во всех случаях, означенных в §§ 181-184, когда неправильность отобрания будет доказана, отобранное возвращается тому, у кого отобрано.

§ 186)Если опознать уворованный баран, то опознавший и пастух его, последний с одним родственником, присягают хатун-талах в том, что баран этот действительно принадлежит опознавшему. Но если опознание сделано не в стаде, то тот у кого баран найден, может после означенной выше присяги присягнуть также, что баран этот его доморощенный, и таким образом опровергнуть присягу опознавшего.

«…»

§ 190) Когда уворованная вещь найдена лежащею во дворе, или в другом подобном месте, и хозяин двора объявит, что она подброшена, то двумя посланными от джамаата осматривается, была ли возможность пройти во двор не через ворота, и если найдено будет, что вещь могла быть принесена во двор без ведома хозяина, то претензия допускается только как по подозрению. Если же по осмотре найдено будет, что вещь не могла быть подброшена, а также если замечено будет, что хозяин двора старался ее скрыть, то вещь отбирается, и с хозяина двора делается взыскание, как за воровство, хотя бы найденная вещь принадлежала к таким вещам, о коих говорится в §§ 187 и 188.

§ 192) Кто не допустит дом свой до обыска, а равно, если тот, у кого опознана ворованная вещь, не дозволит исполнить все, что требуется при опознании, тот признается вором наравне с тем, вина коего доказана; но хозяин дома может прежде обыска сам обыскать пришедших для обыска, не принесено ли ими таких вещей, которые могут быть подброшены.

«…»

§ 197) Если обыск сделан только в одном даме и ничего не найдено, то на хозяина этого дома претензия по подозрению не допускается. Если же обыск сделан в нескольких домах, то подозрение допускается и на хозяев этих домов, хотя бы при обыске ничего не было найдено.

«…»

§ 202) За воровство определяются следующие взыскания:

1. Когда уворованная вещь найдена, то возвращается, а если уворованная была скотина, то при этом претендателю дается еще одна такая же.

2. Если вещь не возвращается, или когда обвинение сделано по подозрению, то дается подобная уворованной вещи, по выбору претендателя (§ 73).

3. Если уворована скотина и опознана на основании § 176, то сверх определенного в 1 п. взыскания, берется с обвиненного за издержки на отыскание уворованного (рушпет): за каждую лошадь, буйвола катера – по 2 руб.; за быка и корову (не менее 3-х лет), жеребенка (менее 3-х лет) и ишака – 1 рубль. За прочую скотину и за другие вещи рушпет не платится.

Приложение №2

СБОРНИК СВЕДЕНИЙ О ТЕРСКОЙ ОБЛАСТИ
ВЫПУСК 1 1878 ГОД
ОБРАЗЧИК РЕШЕНИЙ ГОРСКОГО СЛОВЕСНОГО СУДА. (1)[22]

Однажды ночью исчезли с пастбища три лошади, принадлежавшие трем горцам А. Б. и В. Чрез несколько времени один из обворованных, А., опознал свою лошадь у Г. и от имени своего и двух сотоварищей своих, заявил о том местному Словесному суду. Ответчик объяснил, что он никаких лошадей не крал, но что он опознанную у него лошадь приобрел покупкой у Д. Суд, выслушав показания и свидетелей от всех трех потерпевших убытки, присудил: А. взять свою лошадь от Г. и с него же взыскать удовлетворение прочим истцам за остальных двух лошадей и за все их убытки, понесенные при розыске пропажи.

При этом Г. от суда вручен «абаз» (20 к.) завернутый в кусок белой бязи, и письменное изложение решения, (род исполнительного листа), с правом передачи этого узла Д. и требования с него удовлетворения за свои убытки. Д. решение суда исполнил, и обратился с узлом к Е., хотя инородцу, но состоящему в районе мировых учреждений, – тому самому, от которого он в свою очередь купил упомянутую лошадь, требуя обратно заплаченные за нее деньги с убытками. Таким образом, узел с абазом и клочком бумаги, на котором написано решение, должны переходить из рук в руки, в обратном порядке по маршруту лошади, – до тех пор пока не останутся у кого-нибудь, который не может сдать их другому.

Этот последний, следовательно, и есть виновный, который, за удовлетворением сдатчика узла, теряет всякое право на свое вознаграждение.
Так как Е., которому предстоит рассчитать с Д. и потом передать узел с абазом далее, – не признает претензии Д. по случаю будто бы не сходства примет, описанных в решении, с проданною им лошадью, а между тем он принял уже знаменательный узел и отпираться от продажи лошади не может, то интересно знать, чем это дело будет решено у мирового судьи, к которому оно имеет поступить?…
Должно полагать, что начало этого обычая, то есть узла с абазом, имеющего у горцев (особенно Лезгин) такое официальное значение, относится ко временам владычества Шаха Аббаса Великого, при котором началась чеканка абазов (правильнее аббасов). Передача их при решении споров, подобных настоящему, служила символическою обязанностию к послушанию. Тряпка же ни что иное, как обертка абаза, для лучшего сбережения его.
Шейх-Али.29 мая 1875 г. Кизляр.

---

[1] Марери соответствует римскому Майю, еврейскому Сивану.

[2] Исмаилов М.А История государства и права Дагестана. Хрестоматия. Часть I. – Махачкала: ИПЦ ДГУ.2010 С 16

[3] Исмаилов М.А.История государства и права Дагестана. Курс лекций. Часть I. – Махачкала: ИПЦ ДГУ. 2010 С 113

[4] См: Омаров А. С. Судебник гидатлинского союза «вольных обществ». // Учен. зап. института истории, языка и литературы Даг. филиала АН СССР. Т. 17: 1958.

[5] Решение горского суда (СБоТО выпуск №1 1878. http://lab-adat.ru/archives/450

[6] Леонтович Ф.И.. Адаты   кавказских    горцев. (Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа) Махачкала. ИПЦ ДГУ, 2009 – С133

[7] См: Сандрыгайло Я. Адаты Дагестанской области и Заатальского округа ИПЦ ДГУ Махачкала 2010 г

[8] Решение горского суда (СБоТО выпуск 1 1878)//http://lab-adat.ru/archives/450

[9] См: Комаров А.В. Адаты и судопроизводство по ним Махачкала ИПЦ ДГУ 2006 С 74

[10] Дирр А. Об обычном праве кавказских горцев. Махачкала ИПЦ ДГУ, 2008

[11] Там же. С 162

[12] Адаты Даргинского округа// Сандрыгайло Я. Адаты Дагестанской области и Заатальского округа ИПЦ ДГУ Махачкала 2010 г

[13] См: Бобровников В.О. Обычное право в пореформенном Дагестане (1860-1917) // Наука и молодежь. Сб. ст. Махачкала, вып. 1. 1976;он же (19996) Суд по адату в дореволюционном Дагестане (1860-1917) // Этнографическое обозрение. М., № 2. :он же (1999в) Махкама шар‘иййа // Ислам на территории бывшей Российской империи. М., вып.

2. :он же (1999г) Каяев, Али // Ислам на территории бывшей Российской империи. М., вып. 2. :он же. (1999д) Судебная реформа и обычное право в Дагестане // Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов-на-Дону.

[14] Даль Толковый словарь. СПб., 2-е изд., т. I—IV.1882, IV, 126

[15] Руновский А. (1862) Кодекс Шамиля // Военный сборник. М., т. 22, вып. 2. С.328

[16] Леонтович Ф.И.. Адаты   кавказских    горцев. (Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа) Махачкала. ИПЦ ДГУ, 2009 С.1, 4-6

[17] Алиев А. Адаты и обычаи даргинцев, записанные А.Алиевым со слов жителей селений Усиша, Урахи, Цудахар // РФ ИИАЭ, ф. 5, on. 1, д. 35. л. 3;

[18] Мусаева М.К. Хваршины. Махачкала 1995.С. 154-156

[19] Алибеков М. Адаты кумыков // Дагестанский сборник: 1927.С.73-101

[20] См: Бобровников В.О. Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие : Очерки по истории и этнографии права Нагорного Дагестана. М.: Вост. лит., 2002. — 368 с.

[21] См:Адаты Дагестанской области и Закатальского округа// Памятники права народов Кавказа/Памятники права народов Дагестана Т.6 Ростов- на- Дону 2010 г.

[22] Решение горского суда (СБоТО выпуск 1 1878)//http://lab-adat.ru/archives/450