Муцалов Ш. Ш.
К.ю.н. ЧГУ
Особенности
становления и кодификации обычного права чеченцев. Памятники права
При исследовании памятников
права следует особое внимание обращать
на то, что в них заметно влияние нормы
шариата. Эта проблема приобретает большую актуальность виду того, что
российские чиновники, записывавшие законы чеченцев, такого разграничения не
делали. Тогда как, с принятием ислама наряду с судами по обычному праву стали
функционировать и шариатские суды. Эти суды имели существенные отличия друг от
друга. Кроме того с принятием ислама в Мехк-кхел стали активно применяться и
нормы шариата. Причем с этого времени знание основ мусульманского права было
одним из главных требований к кандидатам, избираемым на должность судей. Если в
адатском праве судьями могли быть избраны старики, знающие адаты и народные
обычаи, то в шариатских судах роль судей выполняли ученые муллы и алимы,
умеющие трактовать Коран[i].
Поначалу для решения возникавших споров горцы имели право самостоятельно
выбирать источник судопроизводства, но при условии, что решение по избранию
шариатского или адатского суда должно было быть принято сторонами по обоюдному
согласию. Состав шариатского суда состоял из трех ученых кадиев и семи мюридов,
выполнявших роль судебных заседателей. В компетенцию шариатских судов входило
рассмотрение всех гражданских дел. Делопроизводство в шариатских судах, в
отличие от судов по обычному праву, основывалось на арабской письменности.
Решение, принятое шариатским судом, было скреплено подписью кадия и заверено
печатью с аятом из Корана. Исполнение вынесенного решения было обязательным для
участников процесса[ii].
В поле нашего исследования попали объединенные в труде
Ф.И. Леонтовича под общим названием «Адаты чеченцев» , в числе которых :«Описание
гражданского быта чеченцев с объяснением адатного их права и нового управления,
введенного Шамилем» (1843), «Сведения о программе об адате или суде у чеченцев»
(1843), «Сведения об адате или суде по обычаям кавказских горцев Владикавказского
округа (чеченских обществ – джерах, кистин, гаглаев, цоров, ингуш и карабулаков)»
(1844) и др.[iii]
Необходимо отметить, что во
второй четверти XIX в. российская администрация на Северном Кавказе
предпринимала значительные усилия по систематизации адатов и сведению их в
сборники. Ф.И. Леонтович отмечал, что уже спустя 20 лет после этого (т.е. в
конце 60-х годов XIX в.) в горских обществах уже были изданы сборники адатов,
по которым «разбирали дела в народных судах, прочитывали из них подходящие к
делам адаты»[iv].
При исследовании памятников права на первый план
выходят проблемы фиксации и ретрансляции правовых обычаев, характерные для всех
младописьменных народов. Здесь следует отметить, что большая часть памятников
обычного права чеченцев, появившихся во второй четверти XIX в., была зафиксирована на русском языке (официальном
делопроизводственном языке имперских чиновников). Кроме того, необходимо также
учитывать, что попытки систематизировать горские адаты
предпринимались многими исследователями, но под влиянием ряда обстоятельств, выработать
единый кодекс адатов не удалось никому[v].
Сведения об обычаях чеченцев собирались по специальным
заранее подготовленным программам. В 1843 г. по предложению заведовавшего канцелярией по
Управлению мирными горцами подполковника Бибикова
с целью формирования сводного сборника «адатского права» горцев Северного Кавказа
была выработана программа, по которой предполагалось приступить к изучению и
собиранию адатов. Ответственными за исполнение этого проекта были назначены
начальники отдельных областей Кавказа: генерал Фрейтаг, Ольшевский, Нестеров,
Завадовский. У чеченцев это был генерал Фрейтаг. Однако, как установил А.М.
Ладыженский, эти военачальники «далеко не с одинаковым интересом и умением
приступили к делу»[vi]. Он писал:
«В то время, как генерал Фрейтаг стремился выполнить возложенную на него задачу
более или менее научно: интересовался происхождением адатов и не чужд был некоторых
этнографических познаний, князь Голицын ограничился только записью обычаев,
интересных для военного командования. Поэтому получилось, что адаты нахчи,
гаглаев и кумыков исследованы лучше обычаев кабардинцев (адыгэ хабзэ),
балкарцев и дигорцев»[vii].
Запись проводилась членами местных судов и штабными офицерами, которые должны
были опрашивать стариков-горцев и записывать свои собственные наблюдения. А.М.
Ладыженский акцентировал внимание на том, что «в виду того, что запись велась чисто с
практической точки зрения (программа отнимала, главным образом, вопросы о
сословных отношениях, о суде, о делах, решаемых по адату, о наследовании) и
ввиду того, что она делалась людьми, отнюдь не пользовавшихся доверием горцев
(записывавшие постоянно жаловались, что туземцы относятся к записи с недоверием
и далеко не всегда дают полные и правдивые сведения) и, наконец, ввиду того,
что записывавшие не знали ни языка, ни истории тех племен, социальный строй и
обычаи которых они должны были изучать, – в виду всего этого их записи не могут нас удовлетворить
и потребовали с нашей стороны новой, самостоятельной работы[viii]. Несмотря на это, значение этих документов для
истории права чеченцев трудно переоценить, хотя бы потому, что они были собраны
во второй четверти XIX в., в то время, когда адаты
еще не подверглись столь глубокой трансформации под влиянием политики
Российской империи.
В настоящее время трудно
установить, какая именно часть адатов была переведена на русский язык и вошла в
сборники, а какая – осталась за пределами внимания российских чиновников. Они
имели возможность лишь частично ознакомиться с системой права на Кавказе. Это
вызывало определенные трудности в судопроизводстве чеченцев после их включения
в состав Российской империи. Так, например, зачастую легитимными становились
многие нормы обычного права чеченцев, которые до этого не являлись общераспространенными
в пределах целого общества. Кроме того, имперские чиновники зачастую применяли
в своей деятельности адаты, зафиксированные европейскими путешественниками, что
не всегда отражало все особенности традиционной правовой культуры изучаемого народа[ix].
«Описание гражданского быта
чеченцев с объяснением адатного их права и нового управления, введенного
Шамилем» составлено в 1843 г. Сборник был составлен графом Голенищем-Кутузовым и князем
Лобановым-Ростовским под руководством бывшего начальника левого фланга кавказской
линии генерал-майора Фрейтага. Научная ценность «Описания…» для исследования
особенностей правовой культуры чеченцев значительно повышается, если учесть,
что «во время самих работ по собиранию материалов для означенного сборника
Фрейтаг значительно изменил и расширил предложенную ему программу»[x].
Ладыженский А.М., давая юридическую оценку
этому документа, отмечал, что «насколько невнимательно относились к этим
материалам видно из того, что они были канцелярией потеряны и только благодаря
тому, что у авторов имелись копии, их труд не пропал даром. Сборник генерала
Фрейтага, особенно главы о вайнахах и кумыках, представляют собою весьма
обстоятельное исследование, не утратившее своего значения до сих пор»[xi].
«Описание…» состоит из 3 частей (глав) и
в основном носит аналитический характер. При этом сами нормы обычного права
чеченцев в этом документе не фиксировались, как, скажем это имело место в
составленном в рамках такой же программы по сбору адатов горцев Кавказа «Полном
собрании древних обрядов кабардинцев» (1844).
Глава 1 «Описания…» состоит из 20
статей. В ней приводятся общие положения: содержатся сведения о происхождении
чеченцев, раскрывается сущность права поземельной собственности,
характеризуется разделение общества на сословия и анализируются их отношения
между собой, приводятся данные об особенностях организации общественного
управления, анализируется статус князей Турловых, приводятся материалы об их
изгнании, описываются надсунженские и теречные аулы чеченцев, говорится о положении
духовенства в обществе. Весьма ценным для истории права чеченцев представляется
собой п. 4 этого документа, в котором отмечается, что «право личной поземельной
собственности доселе не существует в Чечне, но быстро возросшее народонаселение,
показавши ценность пахотных мест, ограничило само собою общее право каждого
владеть угодиями»[xii]. В
сословном отношении «Описание…» дифференцирует традиционное чеченское общество
на узденей (привилегированных), азатов (отпущенников), лаев и иессырей (рабов-военнопленных).
Основное отличие лаев от иессырей, согласно анализируемому документу, состоит в
том, что судьба иессырей еще не определена: они могут быть выкуплены и отпущены
на родину. Статус служителей культа в п. 19 «Описания…» определялся следующим
образом: «Духовенству магометанскому (по смыслу самого Корана)
не только предоставлено высокое значение и почетное место в обществе, но даже и
власть гражданская, дающая ему большое участие в управлении общественном»[xiii].
Во второй главе анализируемого документа называется «О суде
по адату у чеченцев». Она состоит из 62 статей. Здесь имеются сведения о происхождении
адата у чеченцев, основные принципы канлы
(кровной мести), регулируется процесс разбирательства дел, связанных с
воровством, регламентируется судебный процесс по адату, подробно регулируется
отношение отца к детям, мужа к жене, обряд сватовства, наследственное право,
духовные завещания, опека. Определенный интерес для истории права чеченцев
вызывает ст. 22 «Описания…», в которой характеризуются особенности складывавшегося
к тому времени правового плюрализма в чеченском обществе еще до присоединения к
Российской империи. В статье устанавливается, что «у чеченцев
введено было смешанное законодательство, составленное из двух противоположных
элементов – шариата, основанного на общих правилах нравственности и религии, и
адата, по обычаям народа, которого первый закон, единственный, краеугольный его
гражданского устройства – это право сильного»[xiv].
В следующей главе «Описания…» рассматриваются особенности организации
административно-политической системы, введенной с установлением режима Шамиля
во второй четверти XIX в.[xv]
Сведения, содержащиеся в этой части документа, имеют важное значение для
исследования особенности взаимовлияния адата и шариата у чеченцев в
сравнительно-историческом плане.
Во второй части опубликованных
Ф.И. Леонтовичем помещены краткие «Сведения по программе об адате или суде у
чеченцев 1843 года». Эти сведения собраны капитаном Норденстренгом[xvi].
Здесь в тезисах раскрываются особенности разделения чеченского общества на
сословия, права и обязанности каждого из них, разграничение предметов ведения
между адатом и шариатом, наследственное право и обряд духовных завещаний,
порядок раздела имущества по имущественным спорам, отношения детей и родителей,
мужа и жена, а также меры наказаний, налагаемых за совершение различных преступлений[xvii].
«Сведения об адате или суде по обычаям кавказских
горцев Владикавказского округа (чеченских обществ)» составлены в 1844 г. В этом
документе помещены в основном статьи, непосредственно относящиеся к обычному
праву чеченцев. Общие для осетин и чеченцев адаты изложены в «Адатах осетин»[xviii].
Поэтому этот документ имеет во многом отсылочных характер. Тем не менее, здесь
содержатся важные сведения о разделении чеченского общества на сословия,
сведения об адате и суде по адату, наследственное право, принципы раздела
имения в случае имущественных споров, нормы, регулирующие отношения между
членами семьи, меры наказания за различные правонарушения и т.п.
В 1849 г. российскими чиновниками была составлена
«Выписка о правах и обычаях чеченцев Владикавказского округа»[xix].
В документе есть сведения о народных обычаях джераховского, назрановского,
кистинского обществ.
В сборнике «Адатов чеченцев» Ф.И. Леонтовича помещены
и подробные «Сведения о величине калыма и о штрафах, налагаемых согласно определения
адата у жителей надтеречных деревень, т.е. чеченцев» (1849). В документе
устанавливается размер калыма в зависимости от социального положения невесты, а
также штрафы за совершенные в процессе отправления свадебных обрядов
правонарушения. Аналогичное содержание имеют «Сведения о величине калыма и о
штрафах, налагаемых согласно определения адата у жителей надсунженских
деревень, т.е. чеченцев» (1849). В некоторых случаях рознится лишь размер
калыма, потому как в этом документе отмечается, что в отличие от жителей
надтеречных аулов «между жителями надсунженских деревень князей не имеется»[xx].
«Сборник адатов жителей
Нагорного округа» составлен в 1864 г. Этот документ имеет существенные отличия
от предыдущих памятников права в том плане, что в нем приводятся сведения об
адатах чеченцев, уже включенных в административно-политическое и правовое
пространство Российской империи. В п. 1 «Сборника…» отмечается, что «Нагорный
округ состоит из трех племен: Салатавского, Ауховского и Ичкеринского
(Зандакского наибства) каждое из этих племен имеет свои собственные адаты
(обычаи) по которым разбираются дела в Народном суде; адаты Салатавские резко
отличаются от Ауховских и Ичкеринских; – адаты же последних двух племен более
сходны между собою, хотя и имеют некоторую разницу, преимущественно в способах
разбирательства»[xxi]. В «Сборнике…» содержались
основные принципы разграничения предметов ведения между адатом и шариатом.
Согласно данных анализируемого документа, ведению адата подлежат такие правонарушения,
как: «1. Убийство; 2. Ранение с увечьем или
без увечья; 3. Грабеж; 4. Воровство; 5. Поджог; 6. Прелюбодеяние; 7. Блуд; 8.
Бесчестие; 9. Изнасилование женщины или девушки; 10. Увоз девушки; 11.
Сватовство; 12. Побои; 13. Ложная присяга; 14. Долги; 15. Зарезание чужой
скотины; 16. Исковые и тяжебные
дела»[xxii].
За шариатом оставались дела «о религии и совести, [дела] касающиеся
бракоразводных процессов, опеки над малолетними и умалишенными по наследству, а
также дела по разделу имущества, торговли, долговые дела (если нет процентов),
и вообще исковые и тяжебные дела, если суд затрудняется в решении последних,
имея ясные фактические доказательства»[xxiii].
В документе устанавливаются пределы ответственности за убийства, причинения ран
и телесных повреждений, грабежи, воровство, поджоги, прелюбодеяние,
изнасилования, бесчестие, увоз девушки или вдовы, ложные присяги, невозвращение
долгов, «зарезание» чужой скотины и т.п. При этом, составитель этого документа
делает важную оговорку, суть которой заключается в том, что «все эти сведения
составлены из примеров бывших уже в судах и из показаний депутатов суда. За
непогрешность этого сборника положительно ручаться нельзя, т.к. сами туземцы не
имеют адатов положительных, а все их адаты изменялись в продолжение долгих лет
и оставались только изустными. И с течением времени многие изменения эти
утеряны в памяти народа. Вообще народ и в настоящее время, видя необходимость
применять их к настоящему положению жизни общества, изменяет какие-то из старых
адатов, – и охотно делает это. В этом случае дело нашей власти: постепенно
указывать народу на необходимые изменения и давать направление постановлениями»[xxiv].
В составе анализируемого «Сборника адатов…» отдельной
частью помещено и «Краткое описание обычаев, существующее между туземцами Ингушского
округа, 60-х гг. XIX в.»[xxv]
Нормы обычного права регулировали
отношения, возникавшие на почве кровной мести[xxvi].
Это также нашло отражение в доступных до наших дней памятниках обычного права
чеченцев. Так, например, в «Описании…» отмечалось, что «там,
где закон бессилен, каждый получает обратно природное право мстить за обиду и
наказывать своих врагов»[xxvii].
Кровники у чеченцев назывались «чирхой». Согласно адатов,
месть осуществлялась не только в отношении убийцы, но и его близких
родственников. Месть в традиционном чеченском обществе наступала не только за
убийства, но и за совершение других преступлений (например, причинение ран и
телесных повреждений и т.д.). Месть у чеченцев не знала сроков давности и
длилось до тех пор, пока потерпевшая сторона не достигала своей цели или пока
цена крови не была полностью уплачена в соответствии с решением медиаторов.
Кроме этого, в «Описании…» (1843) характеризуются основные принципы уплаты
компенсации (композиции), как способа урегулирования кровной мести. Здесь отмечается,
что «за кровь можно также откупиться, т.е. лицо, на которое имеется канлы,
платит противнику известную сумму, за что тот при свидетелях должен дать
клятву, что преследовать его не будет. В случае, если бы и после того тот, кто
согласился простить за деньги, убил бы потом откупившегося, то родственники
могут заставить первого возвратить деньги или иметь [право] на канлы»[xxviii].
Все это позволяет более детально исследовать нормы обычного права
чеченцев до включения Чечни в правовое пространство Российской империи. В
частности, на основе сравнительно-исторического анализа с применением
юридических методов исследования памятников обычного права можно установить
степень влияния мусульманского права на трансформацию адата чеченцев. Кроме
того, такое исследование позволит детально проанализировать структуру отдельно
взятой нормы обычного права чеченцев в целью выявления присущих всех
общегосударственным правилам поведения элементов (гипотезы, диспозиции,
санкции). Тем не менее, исследование истории права чеченцев осложняется
несколькими обстоятельствами:
во-первых, под влиянием ряда
факторов до наших дней сохранилась незначительная часть документов и
материалов по судопроизводству в дореволюционный период. Тогда как подробная
характеристика особенностей правовой культуры чеченцев весьма затруднительна
без сопоставительного анализа сборников их адатов и реальной правоприменительной
практики разного уровня, т.е. сопоставления «должного» и «сущего»,
во-вторых, следует постоянно
проводить полевые экспедиции по сбору сведений об адатах чеченцев и
устанавливать степень и глубину их отражения в коллективной памяти народа,
в-третьих, с целью
определения форм взаимовлияния адата и шариата во второй четверти XIX в. необходимо проанализировать
многочисленную переписку Шамиля с наибами, а также – «Низамы Шамиля» –
уникальный кодекс Имамата, основанные на основе шариата с привлечением нормативно-правовой культуры, в том числе
и чеченцев.
Наконец важной задачей по
нашему убеждению является комплексная систематизация имеющихся знаний и
сведений по адатам чеченцев на том или ином историческом отрезке времени,
выяснения степени их влияния на общество и их эволюции под влиянием времени - это
может быт научной проблемой кафедры истории и теории государства и права
ЧГУ.
[i] Сайдумов Д.Х.
Суд и судопроизводство по обычному праву чеченцев // Вестник Самарского
Государственного университета. 2008. № 5/2 (64). С. 263–272.
[ii] Цит. по: Сайдумов
Д.Х. Суд и судопроизводство по обычному праву чеченцев // Вестник
Самарского Государственного университета. 2008. № 5/2 (64). С. 263–272.
[iii] Памятники
обычного права народов Кавказа. Махачкала, 2007. С. 87-99; Шапсугов
Д.Ю., Свечникова Л.Г., Исмаилов М.А.
Обычное право, мусульманское право и акты российского государства на Северном
Кавказе (вторая половина XVIII – первая
треть XIX в.): Хрестоматия. Ростов-на-Дону, 2008.
[iv] Леонтович Ф.И.
Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Восточного и Северного Кавказа.
Вып. 1. Одесса, 1882.
[v] Сайдумов Д.Х.
Обычное право чеченцев. Автореферат дис. к. ю. н. Махачкала, 2006. С. 12.
[vi] Архив Учреждения Российской академии наук Института
гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН (далее. – Архив КБИГИ),
ф. 10, оп. 5, ед. хр. 5, л. 15.
[vii] Архив КБИГИ, ф. 10, оп. 5, ед. хр. 5, л. 15.
[viii] Архив КБИГИ, ф. 10, оп. 5, ед. хр. 5, л. 15–16.
[ix] Цит. по: Сайдумов
Д.Х. Классификация
обычного права и судопроизводство чеченцев // Электронный ресурс: http://constitutions.ru/archives/3960;
То же: Электронный ресурс: http://kavkaznasledie.ru/archives/1471/4
[x] Леонтович Ф.И.
Адаты… С. 52.
[xi] Ладыженский
А.М. Адаты горцев Северного Кавказа. Подготовка текста и комментарии
И.Л.Бабич. Под общей редакцией А.С. Зайналабидова, В.В. Черноуса.
Ростов-на-Дону: Издательство СКНЦ ВШ, 2003. С. 43.
[xii] Шапсугов Д.Ю.,
Свечникова Л.Г., Исмаилов М.А. Обычное право, мусульманское право и акты
российского государства на Северном Кавказе (вторая половина XVIII – первая треть XIX в.): Хрестоматия. Ростов-на-Дону, 2008. С. 32–33.
[xiii] Там же. С. 39.
[xiv] Там же. С. 43.
[xv] Шапсугов Д.Ю.,
Свечникова Л.Г., Исмаилов М.А. Обычное право, мусульманское право и акты
российского государства на Северном Кавказе (вторая половина XVIII – первая треть XIX в.): Хрестоматия. Ростов-на-Дону, 2008. С. 57–60.
[xvi] Леонтович Ф.И.
Адаты... С. 55.
[xvii] Шапсугов Д.Ю.,
Свечникова Л.Г., Исмаилов М.А. Обычное право, мусульманское право и акты
российского государства на Северном Кавказе (вторая половина XVIII – первая треть XIX в.): Хрестоматия. Ростов-на-Дону, 2008. С. 57–60.
[xviii] Леонтович Ф.И.
Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Восточного и Северного Кавказа.
Вып. 2. Одесса, 1882. С. 1–77.
[xix] Леонтович Ф.И.
Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Восточного и Северного Кавказа.
Вып. 2. Одесса, 1882. С. 116.
[xx] Там же. С. 123.
[xxi] Там же. С. 125.
[xxii] Там же. С. 126.
[xxiii] Там же. С. 125–126.
[xxiv] Там же. С. 147.
[xxv] Там же. С. 148–184.
[xxvi] Плиев А.А.
Кровная месть у чеченцев и ингушей и процесс ее изживания в годы советской
власти. М., 1969.
[xxvii] Шапсугов Д.Ю.,
Свечникова Л.Г., Исмаилов М.А. Обычное право, мусульманское право и акты
российского государства на Северном Кавказе (вторая половина XVIII – первая треть XIX в.): Хрестоматия. Ростов-на-Дону, 2008. С. 43.
[xxviii] Шапсугов Д.Ю.,
Свечникова Л.Г., Исмаилов М.А. Обычное право, мусульманское право и акты
российского государства на Северном Кавказе (вторая половина XVIII – первая треть XIX в.): Хрестоматия. Ростов-на-Дону, 2008. С. 44.
1.