Хасанов Р.Ф.,

Бирская государственная

социально-педагогическая

академия, Республика

Башкортостан

Историко-романтический роман в башкирской прозе

(на примере творчества А.Хакимова)

В башкирской исторической романистике можно выделить группу произведений, формально-содержательная структура которых в значительной степени определена наличием лирико-романтического сюжета (или мотива). Это романы А. Хакимова, Б. Рафикова, Н.Мусина и др.

Наиболее показательным в этом отношении является романное творчество А.Хакимова. Эта тенденция проглядывает в самих названиях его произведений: «Кожаная шкатулка» (другой вариант «Лихие времена»), «Плач домбры», «Мелодия степи», «Нет спасения от бури», «Ураган». Основанные на исторических событиях и фактах, они тем не менее направлены не столько на точное воспроизведение исторических реалий и лиц, сколько на создание образа героя, оказавшегося на гребне истории, вынужденного противостоять злу, жестокости, ненависти, бороться за справедливость, добро, свободу. Это может быть лицом историческим или вымышленным.

Писатель активно разрабатывает тему борьбы башкирского народа против татаро-монголов. В названных романах писателя воссоздана общественно-политическая, духовно-нравственная атмосфера эпохи XIII – ХV веков. Это – период расцвета и заката Золотой Орды, завоевательных походов степняков в широких просторах древнерусского государства, Урала, Сибири, Поволжья, когда разрозненные кочевые племена башкир находились под гнетом монгольских ханов и их баскаков, когда предводители отдельных племен начали осознавать необходимость объединения и дальнейшего сближения с русским государством. Художественно выразительно и убедительно это время показано в романе «Кожаная шкатулка». Он посвящен событиям конца ХIV века, когда «солнце Орды клонилось к своему закату, тогда как над Московским государством поднималось молодое солнце возрождения»[1]. Среди героев – известные в истории лица: эмир Едигей, хан Тохтамыш, Хромой Тимур и др. Их борьба за территории, славу, богатства, трон, стремление использовать при этом в качестве «пушечного мяса» малые народы выстраивает основную сюжетную линию романа, придавая ему остроту, занимательность и эпическую широту.

В то же время в романе сильно ощутима лирико-романтическая струя, связанная с образами Кувандыка и Серебряной Капли, что сближает романы А.Хакимова и К.Мэргэна (вспомним судьбу Шагали и Минлибики, их злоключения на пути к счастью, любви в романе «Крыло беркута»). Трагическая история любви молодых, тесно вплетенная в сюжет романа, определяет его лирическую тональность, придает ему черты национального своеобразия. Кувандык искусно играет на курае, песни сопровождают его возлюбленную. «Кажется, будто и лес застыл, прислушиваясь к волшебным звукам курая, и журчание ручейка стало тише. Даже лошади застыли, завороженные мелодией…» (с.425).

Кувандык и Серебряная Капля – это башкирские Ромео и Джульетта, которым не суждено обрести счастье во взаимной любви. По древнему обычаю она с детства является невестой племени Мурата, а Кувандык погибает в бою с монголами. Они – жертвы жестокого времени, его патриархальных обычаев. Генетические корни этих образов лежат в глубокой древности, восходят к архетипическим образам героя и героини, джигита и его любимой. В каждой национальной литературе можно выстроить типологический ряд этих «вечных образов». В башкирской исторической прозе этот мотив (героя и героини) проходит в романах Г.Ибрагимова, К.Мэргэна, Я.Хамматова, Н.Мусина, Б.Рафикова, Р.Баимова, Г.Хусаинова, а также в повести М.Гафури «Черноликие» (Закир и Галима), трагедии Мустая Карима «В ночь лунного затмения» (Акъегет и Зубаржат).

И жизнь, и смерть Серебряной Капли описаны в возвышенных, патетических тонах. Начиная с ее имени и кончая последним ее дыханием, автор создает поэтический, героико-романтический и в то же время несколько условный образ девушки, преданной родине, любви, мечте. Вот как описывается ее гибель в бою: «Серебряная Капля поспевала в самые опасные места битвы, наравне с джигитами стреляла из лука, рубила саблей, колола копьем. Она не думала о смерти, как не думала и о том, как спастись, ибо теперь не было для нее места в этой жизни. Единственным ее желанием, жгучей страстью было отомстить за свою растоптанную любовь, за гибель любимого, за честь и достоинство рода.

Вырвав стрелу, вонзившуюся ей в грудь, обливаясь кровью, она стала взбираться на утес, к могиле Кувандыка…Нельзя ей умирать в одиночку. Она должна быть рядом с любимым…» (с.494-495).

С образом Кувандыка связаны философские размышления автора о войне и мире, о роли искусства в жизни народа. Учитель Кувандыка старик-мастер говорит ему, что война несет людям разгром и зверства, плен и надругательство над человеком. Помогая своему ученику бежать из плена, он выражает уверенность в том, что тот послужит родному народу своим пением и игрой на курае.

Нельзя не отметить отражение фольклорных традиций в художественной системе романа. В частности, образы Кувандыка и Серебряной Капли, охотника Дулай-Мэргэна, Семсера, поэта-сэсэна Хабрау во многом созданы с опорой на башкирские легенды. Об этом свидетельствуют и условно-символические образы и картины. Роман открывается описанием мирно пасущихся куланов, не подозревающих об опасности, и завершается сценой истребления их вооруженными всадниками. Но «десятку молодых и сильных животных удалось вырваться из кольца. Они скрылись за грядой синеющих вдали холмов»,- пишет автор. Этот прием обрамления символизирует трагическую судьбу башкирских племен, которые, по расчетам монгольских ханов, должны быть стерты с лица земли. Не случайно параллельно этой картине дается описание боя башкирских джигитов со свирепым воинством Даурана, истребившем почти все мирное кочевье Голубого Волка. Погибают Срым, Янтура, Кувандык, Серебряная Капля. «Но как ни бесчинствуют жестокие захватчики, нельзя перебить весь народ. Народ бессмертен»,- говорит устами одного из героев автор. (332). В живых остались ученик Кувандыка Янбай и другие батыры. Умирающая Серебряная Капля передает ему стрелу Кувандыка, говорит заветные слова об объединении с бурзянцами, минцами, юрматинцами, и «тогда никакая Орда не одолеет». Символическим смыслом наполнен и эпизод поединка змеи и ястреба, в котором погибает ястреб – родовая птица племени Голубой Волк. Из дальнейшего повествования мы узнаем о гибели людей из этого племени в бою с монголами. В иных случаях символические образы служат для углубления характеристики персонажа, выделения в нем определенной черты характера. Например, в одном эпизоде Едигей наблюдает за боем двух степных орлов, в котором побеждает «его» орел. Это вдохновляет хана, придает ему еще больше самоуверенности, смелости в его далеко идущих захватнических планах. Отсюда, размышляет герой, он начнет победный свой бой, найдет славу, обретет бессмертие.

Стилевое своеобразие романа связано с наличием в нем нескольких стилистических пластов – эпического, лирико-романтического, публицистического, условно-символического, фольклорного. Думается, подобная «стилевая пестрота» не нарушает идейно-художественной целостности произведения, связана со стремлением автора широко и многогранно представить изображаемую эпоху, занимательно и эмоционально рассказать о событиях и их участниках.

Романы А. Хакимова следует рассматривать как историко-романтическую разновидность исторической прозы. У него психологизм характеров героев, нравственные мотивы, романтизация сюжета доминируют над документальностью. Писателя больше заботит «правда человеческого сердца» (В.Оскоцкий), внутренний мир героев, нежели картины их участия в исторических событиях. Поэтому часто герои представлены самому себе, остаются в окружении своих мыслей, изображены через внутренние монологи, несобственно-прямую речь. Автор занят исследованием психологических и нравственных пружин движения души героев. Для них внутренним толчком, побудительной силой является его стремление к добру, справедливости, желание служить родине, народу, ненависть к социальному злу, несправедливости, рабству.

Разумеется, факт и документ в историческом романе являются необходимыми элементами его художественной структуры. Их надо рассматривать в системе его поэтики, а не идейного содержания. Они – не самоцель, а средство воспроизведения, воссоздания картин и лиц исторического прошлого, художественный прием. Через них автор передает логику жизни, правду истории. Другое дело, если он создает историко-документальное повествование, где исторические факты, документы играют жанро и сюжетообразующую роль, являются важнейшими компонентами содержания. Автор такого произведения изначально делает акцент на документальность, дает соответствующую установку читателю.

В многонациональной литературе есть произведения, в основе которых лежит тот или иной исторический факт, упомянутый в летописях, в литературных памятниках. В распоряжении автора нет другого документального материала, и он на основе единичного факта истории выстраивает целое художественное полотно. В этом случае правомерно вести речь не о документальной основе произведения, а фактической основе, поскольку его автор отталкивается не от документа, а от реального факта, зафиксированного в документе (в нашем случае таковым выступают летописи, фольклорные источники).

Однако не всякое произведение, в основу которого положен действительный факт, является документальным. Тем не менее, произведения, созданные на этой основе, также следует рассматривать как часть исторической романистики, так как их идейно-художественное содержание отвечает основным требованиям жанра. В них действуют лица исторические и вымышленные, автор отдален от объекта изображения по времени, в основе сюжета лежит факт истории, история, так или иначе, является предметом изображения, восприятия, воссоздания, оценки. В русской литературе к такого рода повествованиям можно отнести роман В.Шукшина «Я пришел дать вам волю», украинского писателя П.Загребельного «Первомост». К ним близки романы Б.Окуджавы, В.Пикуля. В башкирской литературе примером может стать роман Б.Рафикова «В ожидании конца света». В них заметна активная роль художественного вымысла, который можно определить как «образно-романтический». Роман А. Хакимова также относится к этой категории исторических повествований.

Примечания

1. Хакимов А. Куштиряк. Лихие времена: Романы.- М., 1984.- С.307-308. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте с указанием страницы.