Сванкулов
А.С.
Казахский
национального педагогического университета им. Абая
Теоретико-методологические
проблемы юридического дискурса русского языка
Проблема изучения юридического
дискурса в настоящее время становится все более и более актуальной и научно
привлекательной как для юристов, так и для лингвистов. Объяснить это можно как
чисто научными интересами, так и сугубо практическими. Прежде всего, сама
категория юридического дискурса, несмотря на актуальность изучения, остается до
сих пор малоизученной именно с лингвистических позиций. Кроме того, проблемы
интерпретации того или иного текста закона или законодательного акта нередко
вызывают расхождение между смыслами написанного и понятого, что в целом ведет к возникновению юридического конфликта,
предотвращению или разрешению которого в целом уделено внимание ученых,
занимающихся юридическим дискурсом. К тому же
особенности языка права, языка закона позволяют некоторым исследователям
говорить об особом специальном языке юриспруденции. Более
того, в последнее время собственно языковые
явления все чаще и чаще переводятся в плоскость правовых, что в целом
объясняется участившимся использованием языка в целях манипуляции общественным
сознанием. Отдельное исследование каждой из этих проблем формирует
различные аспекты изучения юридического дискурса.
Критерии выделения различных типов дискурса
лежат в разных, иногда плохо сводимых, областях: в коммуникативной сфере
общения, разнообразных видах деятельности, политических или социальных
институтах, принадлежности к научной дисциплине. Это обстоятельство
подчеркивает условный характер выделения разных типов дискурса. Тем не менее,
некоторые типы дискурса обладают четко выраженными специфическими признаками,
позволяющими считать их отдельным языковым феноменом. К их числу следует
отнести, на наш взгляд, юридический дискурс.
Под юридическим дискурсом
понимается юридический текст в динамике, в процессе толкования и разъяснения.
Можно выделить следующие основные жанры юридического дискурса с их конкретными
разновидностями: 1) судебная речь; 2) тексты законов, законодательных актов; 3)
толкование юридических терминов и понятий; 4) акты экспертиз. Если первые три жанра представляют собой юридический дискурс в
«чистом виде», т.е. изначально они создаются в рамках юридического дискурса и
обладают специфическими признаками этого языкового феномена (соответствующие
прагматические, коммуникативные установки, соответствующая лексика, грамматика,
стилистика), то последний жанр, особенно акты лингвистических (филологических, юрислингвистических) экспертиз, наглядно демонстрирует
возможность одного и того же текста переходить из одного регистра в другой и
тем самым актуализировать специфические
признаки того или иного вида дискурса. В последнее время все чаще тексты
публикаций становятся объектом судебного разбирательства. При этом
интерпретация текста, оставаясь в рамках лингвистического анализа,
осуществляется с учетом коммуникативных, прагматических, психологических,
лингвистических факторов, имеющих важное значение для
судопроизводства.
Будучи самостоятельным языковым
феноменом, юридический дискурс имеет свои категории, одной из которых выступает
категория лингвистического понимания, являющаяся основной как в прагматическом,
так и семантическом аспектах изучения юридического дискурса.
Прагматический аспект изучения
юридического дискурса предполагает интерпретацию написанного в законах и
законодательных актах в целях практического применения в конкретном случае.
Семантический аспект изучения
юридического дискурса предполагает собственно языковой анализ текстов в целях
наиболее точного фиксирования того или иного юридического события, правового
явления. В частности, акт лингвистической (филологической, юрислингвистической)
экспертизы может быть признан не действительным на том основании, что,
например, в нем может содержаться такая формулировка,
как «данное слово (выражение, высказывание) оскорбляет честь и достоинство N», поскольку ответить на вопрос,
оскорбляет или не оскорбляет, может только сам N, а не эксперт, дающий заключение. В
данном случае уместны иные формулировки, например, «данное слово (высказывание,
выражение) носит оскорбительный характер в отношении чести и достоинства N».
Лингвистическое понимание имеет
первоочередное значение при толковании отдельных языковых реалий, содержащихся
в юридическом тексте. Например, и в российском, и казахстанском
законодательстве нет достаточно четкого определения, что понимать под
«неприличной формой выражения», являющейся одной из составляющей понятия
«оскорбление». Недостаточно однозначно в казахстанском законодательстве
трактуется понятие «порочащие сведения»: «Порочащими являются такие сведения,
которые умаляют честь, достоинство или деловую репутацию гражданина или
юридического лица в общественном мнении отдельных граждан с точки зрения
соблюдения законов, моральных норм общества. Распространение
порочащих сведений возможно не только в виде сообщений конкретных фактов, но и
в виде общей оценки поведения, морального облика и деловой репутации»
(Гражданский кодекс Республики Казахстан (Общая часть). Комментарий
(постатейный). В двух книгах. Книга 1. – Алматы, 2003,
с.454-455). Данное определение вызывает споры конфликтующих сторон,
создает трудности для эксперта, проводящего экспертизу.
Подобные трудности вызывают
активизацию некоторых параметров языка, что ведет к необходимости изучения
юридического дискурса как самостоятельного языкового феномена.
Юридический
дискурс требует внимательного серьезного исследования, так как его
доминанта - текст юридических документов - является толчком в
социально-правовом развитии общества.
Заявка
Сванкулов Асет
Эркинович,
аспирант Казахского национального педагогического университета им Абая.
Тема: Теоретико-методологические
проблемы юридического дискурса русского языка.
Дом. Адрес: Казахстан,
Тел.: 8-727-230-60-20 .
e-mail: i.bibekin@cp.kz
В.С. Ли
Казахский национальный
университет имени аль-Фараби
О семантико-синтаксической организации простых полипропозитивных предложений
Когнитивно-дискурсный подход к языковому значения как феномену, с помощью которого
человек овладевает миром и интерпретирует его, помогает увидеть и осмыслить те
антиномии в грамматике (синтаксисе), которые в традиционных штудиях
или не замечались, или механистически подводились в редуцированном виде под
привычные дефиниции и уже принятые схемы.
Выделение трех аспектов предложения
(формально-грамматического, семантического и коммуникативного) и признание их
автономности – лишь удобный паллиатив, используемый для «чистоты» и кажущейся
непротиворечивости описания, но в сущности он мало что
объясняет. В действительности же семантический анализ невозможен без учета всех
аспектов предложения. Более оправданным представляется
подход, при котором собственно семантический анализ предложения сочетается с
исследованием других его сторон, когда выводы о смысловой организации
высказывания делаются с учетом его формально-грамматической и
коммуникативно-смысловой устроенности и разные аспекты предложения
рассматриваются в единстве. Описания, опирающиеся на
указанные постулаты, несомненно, обладают большей объяснительной силой,
поскольку они точнее отражают онтологию языка и речевого мышления, которую А.А.
Потебня определял следующим образом: «…содержание… и
грамматическая форма составляют как бы один акт мысли, а не два или более и
живут в сознании говорящего как неделимая единица» [Потебня
А.А. Из записок по русской грамматике. Том I-II. – М., 1958, c.
38].
Учитывать
формально-грамматический аспект необходимо и тогда, когда анализ содержательной
стороны предложения проводится с опорой на понятие пропозиции, без которого,
действительно, «… семантический метаязык современной семантики не может
обойтись» [Падучеа Е.В. Семантические исследования
(Семантика времени и вида; Семантика нарратива).
– М., 1996, c.
231]. Показательно, что одной из центральных в учении о пропозиции была
и остается проблема ее языковой репрезентации и формально-грамматической
организации. Однако обращение современной лингвистической семантики к сложным в
смысловом отношении, но структурно простым (полипропозитивным)
предложениям заставляет проблему репрезентации пропозиции рассматривать и в
собственно грамматическом (синтаксическом) плане. Полипропозитивные
простые предложения передают информацию о нескольких событиях или ситуациях и
включают в свой состав две и более пропозиции. Синтаксическая организация таких
предложений не может быть адекватно описана лишь с помощью средств формально-грамматического
(структурного) синтаксиса, так как признание их синтаксически простыми, но
семантически сложными отнюдь не решает самой проблемы полипропозитивности : Справедливое утверждение Н.Д. Арутюновой, что «присутствие в простом предложении пропозитивных имен делает его семантически сложным» [Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. Изд. 3-е. - М., 2003, c.
101], требует уточнения: не только семантически, но и структурно. Однако проблему полипропозитивности
рассматривали и продолжают рассматривать как производную (вторичную) по
отношению к проблеме способов выражения пропозиции (основных – предикативных,
вторичных – непредикативных), и, соответственно, целью описания полипропозитивных предложений признавалось приведение их к
отдельным монопропозитивным (монопредикативным)
конструкциям: «… анализ смысловой организации полипропозитивного
предложения составляет особую задачу семантического синтаксиса, но задача эта
вторична, так как ее решение должно основываться на результатах анализа монопропозитивных предложений, выявление
семантических типов которых составляет первичную задачу» [Современный русский
язык / Под ред. В.А. Белошапковой.
– М., 1981, с. 485] (см. также: [Всеволодова М.В. Теория функционально-коммуникативного
синтаксиса: Фрагмент прикладной (педагогической) модели языка. – М., 2000, с.123]).
Такой подход, который можно назвать редукционистским, существенно упрощает истинную картину
семантико-грамматической организации полипропозитивных
предложений, поскольку для собственно семантического анализа важно установить
не только и не столько способы выражения пропозиции (первичной или вторичной),
сколько средства, которые сигнализируют о пропозитивной
(событийной) семантике компонентов высказывания: «Но если есть сообщение, даже
редуцированное, «свернутое» до компонента простого осложненного предложения,
язык не может не сигнализировать этого.
Лингвистическая задача
и заключается в том, чтобы уловить эти сигналы, выявить способы, которыми язык
оформляет «полупредикативность» (или «пропозитивность») и определить соотношение этих понятий с
понятием «предикативность» [Золотова Г.А., Онипенко
Г.А., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. – М., 2004 , c.
100]. Поэтому для семантического синтаксиса актуальной становится проблема
не самой пропозиции и ее репрезентации в языке, а
проблема пропозитивности как важнейшего свойства
основной синтаксической единицы, благодаря которому предложение-высказывание
становится семантически отмеченным и соотнесенным с определенным референтом. Для
характеристики пропозитивности, таким образом,
существенно не то, как выражается пропозиция, а то, что «сигнализирует» о пропозитивном значении единиц высказывания. При этом весьма
важно учитывать также пресуппозиционые смыслы и
фоновые знания (когнитивное содержание) в целом, благодаря которым возможна
коммуникация, в том числе и адекватное понимание воспринимаемого (читаемого)
текста. В следующем примере рассмотрим содержание лишь одного простого полипропозитивного предложения, представленного в форме
придаточного: Господин Голядкин осмотрел Петрушку кругом и, по-видимому, остался доволен… Заметно было еще, что во время осмотра
Петрушка глядел с каким-то странным ожиданием на барина и с необыкновенным
любопытством следил за всяким движением его, что крайне смущало господина
Голядкина (Ф. Достоевский). В этом предложении можно выделить следующие
пропозиции, выраженные как
предикативными, так и непредикативными конструкциями:
1) Во время осмотра (‘Х делает нечто над Y-ом’).
2) Петрушка глядел (‘Y делает нечто’).
3) С каким-то странным ожиданием (‘Y
находится в состоянии Z’).
4) С необыкновенным любопытством (‘Y
находится в состоянии Z’).
5) Петрушка следил (‘Y делает нечто’).
6) Следил за всяким движением (‘Y делает нечто’)
7) Его движением (‘Х делает нечто’)
Непредикативные
репрезентации пропозиции (пропозитивные имена
существительные осмотр, ожидание, любопытство, движение) в данном случае
«самодостаточны» в силу проявления в них прототипического (признакового) значения, т.е. значения
действия, состояния, что отражено в приведенной семантической записи.
Однако такая организация смысловой структуры простого полипропозитивного
предложения не является исключительной для синтаксического строя языка, она
представляет собой лишь наиболее характерное проявление процесса «сложения
смыслов», осуществляемого в дискурсивной деятельности говорящего субъекта. При этом пропозитивное значение
репрезентируется синтаксическими конструкциями разных типов, среди которых
предикативная выступает лишь синтаксическим центром высказывания, формирующим
его формально-грамматическую основу, в семантико-синтаксические связи с которой
вступают другие, непредикативные репрезентации пропозиции. Эти связи, естественно, не предикативные и не
формально-синтаксические, поскольку они устанавливаются на уровне межпропозитивных отношений в пределах простого предложения,
в смысловом отношении строящегося в соответствии с принципом, который можно
назвать телескопичностью (в данном случае слово телескопичность < телескопичный
(телескопический) использовано нами не в его этимологическом
значении, а в том, в котором оно употребляется в качестве технического термина,
т.е. ‘имеющий выдвижные части, способные входить одна в другую’).
Принцип телескопичности, по которому строится простое
полипропозитивное предложение, отражает глубинные
логико-смысловые связи между репрезентациями пропозиций, располагающимися не в
линейной последовательности или упорядоченности, как это происходит в полипрозитивных сложных предложениях, а в отношении взаимовключения одной пропозиции в другую. Подобная
операция включения (телескопирования) на уровне поверхностных, собственно
синтаксических структур реализуется с помощью разнообразных средств, к числу
которых относятся лексические единицы (событийные имена, разные типы номинализаций, прежде сего отглагольные имена,
конкретно-предметные имена в событийном значении), грамматические средства
русского языка (падежные и предложно-падежные формы, формы числа
существительных, причастия и деепричастия).
ЗАЯВКА
Тема доклада: О
семантико-синтаксической организации простых полипропозитивных
предложений
Ли
Валентин Сергеевич,
доктор филологических наук,
профессор кафедры русской филологии Казахского национального
университета им. аль-Фараби.
Дом
адрес: Казахстан,
Тел.:
8-327-2306020
e-mail: i.bibekin@cp.kz