С.С. Козлов

Мурманский государственный технический университет,

заведующий кафедрой государственно-правовых дисциплин,

кандидат юридических наук, доцент

Правовые основы репрессивной политики в СССР

Несмотря на значительное количество исследовательских и                         документальных публикаций о «кулаках-спецпереселенцах», вышедших в    последние годы, авторами редко затрагивается вопрос об их правовом          положении. Первые нормативные акты, узаконившие «раскулачивание»            (постановление ЦИК И СНК СССР от 1 февраля 1930 г. и секретная инструкция к       нему), содержали достаточно нечеткое упоминание о предоставлении советским органам на местах права «выселения кулаков». В силу этого уже с самого начала этой массовой карательной акции она имела нелегитимный, с точки зрения        существующего законодательства, характер и не содержала правовой      регламентации, в отличие от других форм государственных репрессий.

Трагедия спецпереселенцев состояла в том, что, не будучи формально лишенными свободы, а лишь ограниченными в ряде прав и свобод, они фактически оказывались в положении репрессированных на неопределенный срок.

Рассмотрим правовое положение спецпереселенцев на примере Северного края. 22 июля 1930 г. президиум Севкрайисполкома на своем заседании утвердил «Временное положение о поселковых комендатурах в местах поселения,     выдворяемых на жительство в Северном крае переселенцев - кулаков»[1].

Необходимо отметить, что впервые термин спецпоселки появился в постановлении СНК РСФСР № 36 от 13 октября 1930г. «О трудовом          устройстве кулацких семей, высланных в отдаленные местности, и о порядке организации и управления специальными поселками». В постановлении       отмечалось, что все кулацкие семьи, подвергавшиеся раскулачиванию и       выселению в отдаленные местности (вторая категория раскулаченных),        «выдворяются в специальные поселки».

«Спецпоселки, как правило,- указывалось в постановлении,- не могут быть образованы ближе 200 км от пограничной полосы, вблизи железных дорог,  городов, рабочих поселков и крупных селений, а также фабрик и заводов,  колхозов, совхозов и МТС».[2] Отступление от этого правила допускалось в    исключительных случаях по предложению НКВД и с разрешения СНК РСФСР.

Первоначально места расположения спецпоселков, а также количество семей, выдворенных в них, определялись краевыми или областными земельными управлениями по согласованию с заинтересованными в использовании труда спецпереселенцев хозяйственными органами и край - или облисполкомами.      Однако с весны 1931 г. решение этого и ряда других вопросов стали               безраздельной функцией органов ОГПУ.[3]

К 1931 - 1941 гг. сложился громоздкий и бессистемный комплекс       правительственных директив и указаний, распоряжений и приказов отдельных            ведомств (прежде всего ОГПУ-НКВД) в отношении спецпереселенцев,   официально именовавшихся во второй половине 1930-х годов «трудпоселенцами». Особенностью было то, что все эти документы были изданы не законодательными, а исполнительными или распорядительными органами, то есть являлись           подзаконными актами, нередко вопиюще противоречившими конституционным принципам и нормам самого СССР, не говоря уже о международном праве. Сотни тысяч людей интернировались, выселялись, лишались имущества, подвергались административному наказанию не по закону (пусть даже лишь номинально        существовавшему в системе жесткой диктатуры), а по партийным решениям, по постановлениям органов исполнительной власти или даже по приказам отдельных ведомств. В этой нормативной «пирамиде» были и документы авторитетного    исполнительного органа государственной власти - СНК СССР.

Постановления Совнаркома не представляли собой правовую основу жизнедеятельности спецпоселений, поскольку лишь санкционировали сам факт выселения, определяли категории и места размещения выселяемых. Этим          регламентирующая роль Правительства в данном вопросе и ограничивалась.

 

Освоение Северного края силами кулацких семей изначально зиждилось на принуждении и бесправии спецпереселенцев, а потому не имело под собой долговременных перспектив. Не случайно, уже в середине 1930-х гг. остро встал вопрос о правовом положении спецпереселенцев.

Поэтому первым шагом правительства стало принятие Президиумом ЦИК СССР постановления «О порядке восстановления в гражданских правах выселенных кулаков» от 31 июля 1931года.[4] В июне 1932 года Президиум ЦИК Союза ССР рассмотрел вопрос "О порядке восстановления в гражданских    правах спецпереселенцев".[5]

В целях выполнения постановления Президиума ЦИКа Союза ССР от  27 апреля 1932 года ОГПУ предложил своим местным органам в трёхдневный срок предоставить списки восстанавливаемых во всех гражданских правах спецпереселенцев в местные райисполкомы по месту проживания                спецпереселенцев, в местах их новых поселений.

Соответствующим райисполкомам было предложено в указанный срок выдать восстановленным в правах спецпереселенцам удостоверения о том, что «они Постановлением Президиума ЦИКа СССР восстановлены в                     избирательных правах и во всех других гражданских правах и что им             разрешается свободное проживание в Союзе ССР».[6]

«Восстановленные в правах» трудпереселенцы из числа «ударников  труда» получали возможность временно выехать в другие районы страны в    командировку, по направлению на лечение и т.д. Им также предоставлялось право свободного передвижения в пределах всего района, а также выбора       работы по своему усмотрению.

Таким образом, в гражданских правах была восстановлена, прежде    всего, наиболее передовая, лучшая часть спецпереселенцев. Права                 предоставлялись только определенной и весьма ограниченной категории        граждан. Практика восстановления спецпереселенцев в избирательных правах законодательно закреплялась постановлением ЦИК СССР от 27 мая 1934 г.

 

На основании статьи 41 инструкции ВЦИКа о выборах в Советы        восстановление в избирательных правах высланных кулаков производилось по представлению органов НКВД.[7] В 1935 году при крайисполкоме и других      исполкомах Северного края работали комиссии по рассмотрению жалоб и      заявлений о восстановлении в правах гражданства бывших кулаков -спецпереселенцев.[8]

Существенные правовые ограничения касались и детей                       спецпереселенцев. Президиум ЦИК СССР 17 марта 1934 г. принял                  постановление «О восстановлении в гражданских правах детей кулаков».       

По постановлению СНК СССР и ЦК ВКП(б) № 2663 от 15 декабря   1935 г. «О школах в трудпоселках» разрешалось детей трудпереселенцев,             окончивших неполную среднюю школу, принимать на общих основаниях как в техникумы, так и в другие специальные средние учебные заведения, а          окончивших среднюю школу - допускать на общих основаниях в высшие    учебные заведения.

Согласно принятого постановления СНК СССР от 22 октября 1938 г. восстановленные в гражданских правах трудпереселенцы не имели право       проживать в «режимных областях»,[9] что ограничивало право перемещения спецпереселенцев. В соответствии с этим же постановлением детям             трудпереселенцев, достигшим 16 лет, если они ничем не опорочили себя,      «разрешалась выдача паспортов на общих основаниях».[10]

Постановлением ЦИК СССР от 25 января 1935 г. все бывшие кулаки были восстановлены в избирательных правах наравне с другими гражданами СССР. Однако это не давало им права покинуть установленное место             жительства. Процесс освобождения бывших кулаков продолжался. Тысячи   людей были освобождены в связи с направлением на учебу, вступлением в брак с правоспособными и по другим причинам. Несовершеннолетние члены семей спецпереселенцев, не достигшие    16-летнего возраста, могли, по достижении ими совершеннолетия, выходить из состава спецпоселка. Они направлялись на работу по найму в порядке особых правил, издаваемых НКВД СССР.

 Совершеннолетним спецпереселенцам и членам их семей по истечении

пятилетнего срока пребывания в спецпоселках предоставлялось право выйти из них по постановлению райисполкомов, утвержденных край - облисполкомами. Такое разрешение давалось в том случае, когда эти лица «на деле доказали     лояльность к Советской власти и неукоснительно выполняли возложенные на них обязанности». Вышедшие из составов спецпоселков не могли оставаться в пределах данного района и возвратиться в пределы того края, откуда они были высланы, а также проживать в крупных промышленных центрах.

Практически все права, предоставлявшиеся спецпереселенцам края, по нормативным актам, либо изначально сопровождались оговорками,               сводившими практически на нет упомянутые права, либо «гасились» уже       существовавшими или вновь вводимыми ограничениями или правовой         дискриминацией.

Постановлением ВЦСПС от 27 июля 1936 г. на трудпереселенцев,       работавших по договорам НКВД с хозорганизациями, было распространено   законодательство о труде в части социального страхования  (пособий, пенсий по инвалидности, по рождению детей, утере кормильца и т д.). Но при этом имелись в виду лишь спецпереселенцы приписанные к промышленным      предприятиям, к учреждениям и объектам бюджетной сферы.

На основании статьи 30 Закона о воинской обязанности                      спецпереселенцы не приписывались к призывным участкам и не подлежали призыву на службу в армию и на флот. Спецпереселенцы не имели права        состоять членами профсоюзов, так как они «закреплены в определенных местах без права выезда». Аргументацией относительно ограничения прав для        спецпереселенцев на вступление в профсоюзы было: «отсутствие паспортов» и «удержания из заработной платы».

Обитателям трудпоселков (равно как и заключенным) запрещалось     изменять свои персонально-учетные данные (имя, отчество, фамилию).           Запрещалось усыновлять детей спецпереселенцев.

 

Циркуляром Отдела трудовых поселений ГУЛАГа НКВД СССР от       26 марта 1940г. было разрешено выдавать на руки трудпереселенцам при        регистрации ими браков, разводов, рождений и смертей соответствующие     свидетельства обо всех этих событиях. Следовательно, можно говорить о том, что этих элементарных гражданских прав спецпереселенцы были практически лишены до 1940 г.

Еще в более сложном положении оказалась трудпереселенческая        молодежь: она наделялась правом поступать в вузы, но это право «гасилось» запретами для них на проживание в режимных местностях, то есть в крупных городах, где тогда находились основные вузы.

Таким образом, после восстановления в правах гражданства              спецпереселенцы по-прежнему оставались на положении ссыльных. Нарушение спецпереселенцами правил внутреннего распорядка в поселках, уклонение от выполнения поручений или работы и плановых заданий, а также совершение мелких бытовых преступлений влекло за собой административное взыскание в виде штрафа до 100 руб. или арест до 30 суток, что определялось комендантом поселка, а затем утверждалось начальником административного отдела.  

Накануне Великой Отечественной войны основная масса                   спецпереселенцев по своим статусным характеристикам занимала                   промежуточное положение между «правовым» населением и новыми            маргиналами сталинской эпохи - этническими спецпереселенцами.

На основании вышеизложенного можно сказать, что лишенным          значительной части гражданских и иных прав людям начали возвращать толику этих прав лишь в конце 1940-х годов. Но и при всем этом жители                  спецпоселений продолжали считаться фактически депортированными и           находились по-прежнему в полном ведении и распоряжении органов НКВД-МВД-МГБ.

 

 

 

Источники и литература

[1] ГААО, ф. 621, оп. 2, д. 27, л.95.

2 ГААО, ф.621, оп.2, д.27, л.87.

3 Коллективизация сельского хозяйства. Важнейшие постановления Коммунистической партии и   Советского правительства. 1927-1935 гг.», - С. -392.

4 ГААО, ф.621, оп.2, д.31, л.9.

5ГААО, ф.621, оп.2, д.31, л.9. 

6ГААО, ф.621,оп.2, д.118, л.196.

7ГАРФ, ф.9479,оп 1, д.23, л.1.

8ГАРФ,ф.9479,оп, 1,д.25,л.1.

9 ГААО, ф.621, оп.2, д.31, л.9.

10ГААО, ф.621, оп.2, д.118,л.199.