Исмаилов М,А.

проф.,д.ю.н ДГУ

«Сила и мощь принадлежит только Аллаху.

Старейшины гидатлинского общества

согласились ради торжества

справедливости принять следующее…»

Источники адатного права- решения и соглашения.

На примере памятников права Дагестана

Интересным в научном плане и источником образования норм обычного права являлись решения сельских сходов по самым разным вопросам. В дальнейшем, при многократном применении, решение схода, принятое по конкретному факту, становилось адатом во всех аналогичных случаях.

Отношения между сельскими общинами издавна строились на союзных началах. Иногда наиболее сильное общество с добровольного согласия других соседних джамаатов брал на себя руководство всеми делами союза. В некоторых ситуациях достигалось в результате насильственного подчинения слабых аулов сильными аулами.

Тогда между главным и остальными джамаатами устанавливались отношения покровительства и защиты – с одной стороны, подчинения – с другой. Вместе с тем каждый джамаат «вольного» общества регулировал свои взаимоотношения с другими на основе специальных адатов, о соблюдении, которых имелась договоренность.

Адаты касались широкого круга вопросов: совместных выступлений в случае опасности, пользования пастбищными горами, ответственности за те или иные преступления и т.д.

Соглашения между джамаатами свидетельствуют о том, что нормы обычного права составляли основу правопорядка не только внутри отдельного джамаата, но и за его пределами.(См приложение к статье) В то же время соглашения нередко служили источниками новых правовых норм, действующих на территории договаривающихся сторон[i]. Одной из специфических черт, присущих этой группе правовых норм, является то обстоятельство, что субъектом правоотношения по ним выступала сельская община. Коллективная ответственность всего джамаата за действия одного из его членов основывалась на том положении, что все лица, входящие в состав джамаата были обязаны оберегать интересы своего аула, не считаясь с опасностями для своей жизни, имущества и т.д. Вместе с тем каждый из них имел право на защиту со стороны всего джамаата. Главная причина существования подобного положения была в том, что отдельное лицо в условиях политической раздробленности и отсутствия развитого административного аппарата не могло восстановить свое нарушенное право. Интересы личности могли быть защищены лишь с помощью джамаата. Это обстоятельство играло немаловажную роль в сохранении солидарности общины.

Выполнение правовых норм внутри джамаата обеспечивалось сельской администрацией. Исполнение же правил, о соблюдении которых имелась договоренность между несколькими селами, не могло быть обеспечено центральной административной властью. Поэтому джамааты, заключавшие между собой соглашения, в качестве гарантии их соблюдения практиковали заклад каких-нибудь ценных предметов или устанавливали в договорах, что в случае невыполнения обязательств определенная местность (гора, пастбище) перейдут от виновной стороны в собственность другой стороны.

При этом горские адаты устанавливали различную ответственность почти по всем правонарушениям в зависимости от социальной принадлежности виновного.Действие адатов в условиях имущественного расслоения и социальных противоречий поддерживалась сельской администрацией. Невыполнение адата рассматривалось как несогласие с обществом, поскольку принимались от его имени, хотя нередко и были навязаны сельской знатью. Администрация общины, осуществляя волю местной знати, добивалась неуклонного выполнения адатов, принимая строгие меры, вплоть до изгнания из общества тех, кто отказывался подчиняться адатам[ii].

С углублением имущественного и социального неравенства нормой адатов становились порядки, угодные не всему населению, а его меньшинству, сосредоточившему в своих руках богатство и общественную власть. Поэтому адаты нельзя рассматривать лишь как отражение результатов общественного развития. Они в то же время выполняли служебную роль, выражавшуюся в утверждении общественных порядков, отвечающих интересам феодализирующейся сельской знати.

Согласно некоторым адатам ответственность несет физическое лицо и никто другой. В обычном праве народов Дагестана не было судебных процессов над животными, насекомыми, домашней птицей и над неодушевленными предметами, поскольку они не являлись субъектами преступлений В адате отсутствовало двойное и тройное наказание, в связи, с чем у дагестанцев даже есть пословица: «С одного барана двух шкур не снимают». Повторность преступление, т. е. рецидив, не влияла на наказание и ответственность. Уменьшались они, если преступление было совершено случайно: малолетним, лицом, обиженным на обидчика, в горах, вдали от жилых мест. Отсюда следует, что для обычного права народов Дагестана характерны следующие особые черты:

- консерватизм, выражающийся в закреплении многих патриархальных, обычаев, правил (например, обязательств о взаимопомощи);

- наличие множества пережиточных институтов (ишкиль и др.);

- слабое разграничение понятия преступления и гражданского правонарушения;- медлительность развития и относительная неподвижность обычного права.

Таким образом, по критериям современной науки нормы обычного права народов Дагестана весьма ограничены, их анализ показывает по существу и фактически деиндивидуализацию лица, совершившего преступление. Такие институты обычного права, как коллективная ответственность, и такие виды наказания, как «дият» (выкуп) и «алым» (штраф) с их баснословными размерами не могли определить данное лицо, как субъекта преступления в его современном понимании со всеми вытекающими отсюда признаками (вменяемость, возраст). Кроме общепринятих адатов, существовали ещё «частные адаты» в каждом сообществе, а нередко и в отдельных аулах, на что прямо указывает 58 статья «Свода решений, обязательных для жителей Андалальского округа», которая гласит: «Каждое селение будет руководствоваться своими адатами»[iii].

Во второй половмне XIX века в Дагестане действовало до 60 партикулярных систем адата. Отмечая практикуляризм адата, большинство авторов вместе с тем подчеркивает единство основных правовых принципов, учреждений и понятий у всех народов края. Целостность юридической системы Дагестана являлось одним из компонентов сложившейся исторической общности населявших его народов. Конечно, право народов Дагестана существенным образом была подвержена влиянию иноправовых систем, а также шариата. Со времени своего утверждения ислам оказал на них глубокое влияние, во многом стал их идеологической оболочкой. Однако он не сумел качественно изменить социальную сущность адатов. Поэтому они остались ценнейшим источником для изучения миропонимания и социального опыта народов Дагестана и всего Северного Кавказа. «Кавказский адат……. пишет З.Х. Мисроков …... не просто свод, собрание юридических правил и норм, но процесс, в котором последние имеют смысл только в контексте процедур осуществления правосудия».

Большая часть адатов, по мнению Г.В. Мальцева происходит от обычая, как формы передачи социальных норм от одного поколения к другому[iv].

С точки зрения Г.В. Мальцева, «…социальные отношения традиционного общества могут и должны быть предметом юридического анализа и сравнительно-правовых исследований. Это дает нам представление о традиционной обычно-правовой системе как историческом типе права»[v].Основное содержание адата - это неписанная норма, в теоретико-правовом плане трактуемое как общеобязательное правило поведения. Такая норма, по мнению З.Х.Мисрокова[vi] отвечает внешним структурным признакам «трехчленной схемы», принятой сегодня теорией права относительно юридической нормы, выраженной в законе. Право, как социальный институт, прошло в своем развитии три этапа, проделав путь от первоначальной фрагментарности до современной зрелости. Так и формирование адатского права на Северном Кавказе - длительный исторический процесс, осложненный особенностями развития народов, спецификой влияния мусульманской религии и права.

Привлекательно мнение Мисрокова З.Х. «Адат у северокавказских народов надо рассматривать как рациональный итог многовекового развития. Общие черты возникновения систем адатов у северокавказских народов на начальных стадиях цивилизации настолько схожи, что о них можно говорить единообразно» .

Далее автор делает вывод концептуального характера «В условиях перехода от позднеродового к раннеклассовому обществу в XVI-XVII вв. на Северном Кавказе утверждаются правовые образования, наступает период господства адата, фиксируемого в письменных источниках в Дагестане и изустных преданиях на центральном и Северо-Западном Кавказе.»

Анализ имеющихся правовых памятников права народов Дагестана дает основание в целом утверждать, что адат является нормативно-регулятивной системой.

Итак, культура поведения, этикетное поведение у народов Дагестана самым тесным образом связано с традиционными нормами морали, исторически сложившихся в обществе. Эта связь настолько тесна, что между нормами этикета и морально-этическими нормами провести четкую грань если и удается, то не всегда и с большим трудом. Комплекс норм морали, на которых основывались этикетные отношения, складывались и развивались в соответствии с особенностями социально-экономического развития общества, со специфическими условиями становления и развития дагестанского джамаата.

Собранные нами материалы показывают, что не только у каждой народности, но и у каждого дагестанского села имелись свои адаты, свои нормы и правила общежития, чем и объяснялось особенности их культурно-бытового уклада и исторического развития.

Однако при всей специфичности действующих здесь адатов у горцев было немало общих традиций и черт, обусловленных их близким родством, сходными условиями жизни и культурными многовековыми взаимовлияниями, постоянным взаимодействием и сотрудничеством между ними, что дает нам основание рассмотреть адаты как общий источник истории права народов Дагестана.

Происхождение адатов нельзя связывать ни с божественным повелением, ни с животными инстинктами, как это делают некоторые ученые. Адаты возникли на заре человечества и в значительной мере стихийно. Нет необходимости доказывать, что до выхода человека из животного царства и появления потребности в совместной жизни себе подобными не было и не могло быть никаких обычаев. Определенный ряд адатно-правовых норм возник непосредственно под влиянием шариата.

Вместе с тем, рассматривая развитие права горцев, крайне важно отметить его способность быстро меняться, гибко приспосабливаясь к новым общественным условиям. например, «срок действия настоящего постановления - два года», - читаем мы в одном из решений схода хунзахского джамаата, помеченных 983/1575 г.

Таким образом, нормы обычного права до их всеобщего признания как адатов проходили длительное испытание жизнью и своеобразную школу. Лишь потом на сходах, собраниях людей они приобретали силу закона: «Сила и мощь принадлежит только Аллаху. Старейшины гидатлинского общества согласились ради торжества справедливости принять следующее…».[vii] Изложенное указывает на то, что благодаря специфике своего возникновения и дальнейшего развития адат становился действенным и эффективным средством, регулирующим отношения внутри и между народами Дагестана.

Приложение

СОГЛАШЕНИЕ ЧОХЦЕВ С СУРХАЕМ КАЗИКУМУХСКИМ ПО ОТДЕЛЬНЫМ ВОПРОСАМ УГОЛОВНОГО ПРАВА
(начало XYIII в.)

Этот документ дошел до нас в копии, причем последняя представляет собой собственноручную запись Али Абдулгамидовича Каяева – кумухца, крупного дагестанского ученого первой половины XX в., знаменитого собирателя исторических¹ материалов, Каяев А. в свою очередь переписал текст «Соглашения», по-видимому, прямо с копии, принадлежавшей руке известного дагестанского ученого Мухаммеда Убринского (умер в 1-й трети XVIII в.). Хранится каяевская копия в Рукописном отделе (ф. 1, оп. 1, д. 289, с. 60) ДНЦ РАН.т

«Соглашение» следует датировать примерно началом XVIII в.

Перевод текста

Запись эта сделана с целью сообщить, что жители-ахл города Чохцев (ч1ахъал) будут стоять рядом с Сурхаем и его сыновьями, подобно тому, как предки их были рядом с него предками. Далее, чохцы и Сурхай, дав друг другу соответствующие обещания, в конце концов, согласились:

если кто-либо из представителей двух сторон, вступивших в данное соглашение, будет убит, – и, причем произойдет это при нападении на него, совершенном с целью грабежа, – то сторона убийцы выдаст стороне убитого ее «врагов» в количестве семи человек.

если какой-либо представитель одной из двух сторон, вступивших в данное соглашение, будет убит в момент воровства представителем другой стороны, то кровь его будет считаться безвозмездной (хадр).

если представитель одной из двух сторон, вступивших в данное соглашение, будет убит [представителем другой стороны! «по ошибке»-хата, а не из желания восстановить справедливость (хакк), не из-за пролитой ранее крови и не по причине тяжбы-дава, существовавшей между ними, то со стороны убийцы будет выдано стороне убитого для пролития крови два человека.

Для [утверждения] данного соглашения к Сурхаю прибыли следующие жители города Чох, и причем сделали они это с разрешения-изн остальных чохцев: имам? города Чох – Халитилав-мулла (кади), Кикав – сын Джафара, Абулкайс, Мухаммад – сын Илуджилава, Умар -сын Чанилава, Мухаммад – сын Хайдарилава, Хаджиалилав, Абдуллах -сын Илдара и другие люди.

Между двумя сторонами, вступившими в данное соглашение, находились в качестве [посредников] великие люди из числа цудахарцев (ц!едех1), а именно: Рамадан, Сулайман и мангуш Рафи.

Да, вот еще: если кто-либо [из людей Сурхая] убьет кого-либо, то есть кого-либо из людей, близких к сыновьям [чохца – ?] Мухаммад-гази..., то в таком случае Сурхай выдаст чохцам семерых «врагов», подобно тому, как они выдали ранее семерых «врагов» ему, Сурхаю.

Если одна из двух сторон, вступивших в данное соглашение, изменит позднее свою позицию, воспротивится тому, что записано в этой бумаге, то на сторону, которая изменила позицию, и таким образом, противится написанному, наложен будет выкуп в триста овец. Последний пойдет при этом в пользу стороны, – участницы соглашения, – которая придерживается написанного здесь.

Свидетели этому: Кача, Исмаил и Абду...

СОГЛАШЕНИЕ ЧОХЦЕВ С СУРХАЕМ КАЗИКУМУХСКИМ ПО ОТДЕЛЬНЫМ ВОПРОСАМ УГОЛОВНОГО ПРАВА (начало XYIII в.)

СОГЛАШЕНИЕ ЧОХЦЕВ С СУРХАЕМ КАЗИКУМУХСКИМ ПО ОТДЕЛЬНЫМ ВОПРОСАМ УГОЛОВНОГО ПРАВА
(начало XYIII в.)