Политология/ 10. Региональные политические процессы

 

Кенжеғали Жарас Мақанұлы

Евразийский национальный университет им. Л.Н. Гумилева,

Республика Казахстан

Водно-энергетическая политика Китая и ожидание Центральной Азии в плане её последствии

 

Абстракт

В данной статье прослеживается намечающаяся эволюция водно-энергетической политики Китая из производственно-экономического состояния в региональное, экологическое, устойчиво-развивающееся состояние государственной политики КНР на всем пути его развития. В плане регионов намечены Восточно-Юго-Восточный регион, Южный регион, граничащий с Юго-Восточной Азии (через Тибет), Западный и Северо-Западный регион (через СУАР и Центральную Азию). В историческом плане рассмотрены этапы «плотинного» совершенствования водной энергетики Китая, его регионирования, и сточно-речного развития энергетических возможностей КНР (верх данного развития – мегагидроэлектростанции «Три Ущелья» и тд.). Последний этап – тип бассейновых регионов – в Китае и сопредельных территориях – только намечается. Однако, экологический аспект гидроэнергетики в региональном исполнении имеет дальнейшую перспективу скорее всего только в этом направлении (особенно, это значимо для Западно-Северо-Западного региона и входящих в него стран Центральной Азии).

 

Ключевые слова: Водная-энергетика, региональная безопасность, устойчивое развитие, бассейновый подход, гидротехническая экология

 

На сегодняшний день Китайская Народная Республика является государством с мощной экономикой. Несмотря на это КНР в связи с ростом населения внутри страны, рассматривает выгодные приоритетные направления в своей энергетической политике в отношений стран Центральной Азии. С географической точки зрения для Китая важен сотрудничество со соседними странами в экономической и экологической сфере, особенно в сфере водных и энергетических ресурсов. В связи с этим политика Китая в водно-энергетической сфере, особенно в переброске рек Иртыш и Или настораживает не только Республику Казахстан, но и сопредельные с ними государства. Поэтому энергетическую политику Китая стоит начать рассматривать в региональном контексте.

«Еще 50-х гг. ХХ в. при Мао Цзедуне Китай начал политику по решению свойх проблем по нехватке воды в регионах страны. Как отмечает казахстанский эксперт А. Каукенов «суть проекта заключается в переводе воды из полноводных южных рек – Янцзы, Хуайхэ и Хайхэ, новоднения которых не раз наносили ущерб экономике южных провинций, на более засущливый север, заметно обмелевшую реку Хуанхэ и уже оттуда до водохранилищ Пекина и Тяньзина». Это уже обозначало начало китайской политики по энергетическому обеспечению северных регионов[1, c.13]. Тоже самое можно сказать и о других аспектах региональной политики Китая в водно-энергетическом плане.

По мнению профессора Калифорнийского университета Питера Наварро: «... в мире нет страны, более увлеченной строительством плотин, чем Китай»[2]. Не все плотины имеют отношения к энергетической политике Китая. Конечно, формировалась она из соотношения результатов экономического значения наиболее крупных ГЭС расположенных на наиболее значительных гидротехнических сооружениях Китая. «До прихода к власти Коммунистической партии в Китае было всего 23 больших и средних плотины и водохранилища. Спустя 55 лет - 22 тысячи плотин, определяемых как большие (т. е. с перепадом высот более 15 метров). Всего в мире 45 тысяч таких сооружений. Число водохранилищ и всех типов плотин, за исключением крестьянских ирригационных и плотин мини-ГЭС, выросло до 85 тысяч»[3]. До 2015 г. Китай планировал ввести в эксплуатацию дополнительно 60 новых больших ГЭС, которые затронут и интересы соседних стран: Индии, Бангладеш, Вьетнама, Лаоса, Камбоджи, Мьянмы, Таиланда, Казахстана и России. Общая мощность китайских гидроэлектростанции за пять лет (с 2010 по 2015 г.) должна быть увеличена на 120 ГВт (по данным агентства Рейтер – на 140 ГВт), т.е. в 2 раза, и доведена до 260 ГВт[4, с.173].

Найболее характерный крупный объект водно-энергетического хозяйства Китая в региональном контексте – плотина «Три ущелья» у города Ичан на реке Янцзы. «Строительство крупнейшего гидротехнического проекта началось в 1994 году. Первый энергоблок был запущен в июле 2003 года... С начала работы «Три ущелья» произвели 564,8 миллиардов киловатт-часов. Такое же количество электроэнергии можно выработать при сжигании почти 200 миллионов тонн угля. Вполне соответствует мощности электростанции и стоимость проекта в среднем течении реки Янцзы. Строительство обошлось в 254 миллиарда юаней, что в 4 раза превышает первоначальную смету. Еще 124 миллиарда юаней, ушли на разного рода доделки и сопутствующие работы»[5]. Региональный настрой данной проектировки связан прежде всего с южно-юго-восточным регионом Китая.

«Следует отметить, что оживленная дискуссия вокруг будущего плотины «Три ущелья» во многом отвлекает внимание от целого ряда отрицательных моментов китайской стратегии управления водными ресурсами в целом. Пока мир с восхищением смотрит на подвиг инженеров и рабочих на строительстве гидротехнического чуда света, Китай нарастающими темпами возводит все новые плотины меньшего размера и закрепляет свое лидерство в этой сфере»[2, с.170-171]. Однако, в данном случае речь о созданий водно-энергетической системы Южного Китая пока не идет: специалисты по планированию пока рассчитывают на сложившийся вокруг «Трех ущелий» комплекс водной сферы взаимодействия, в котором более малые плотины будут предполагать не районирование данной системы, а улучшение состояния сферы окружающей «Три ущелья».

Конечно, «столь обширная стратегия перегораживания рек неразумна как с экономической, так и с природоохранной точки зрения. Как считает Элизабет Экономи, Китай выиграл бы значительно больше, если бы отказался от массированной программы строительства больших плотин и переброски рек и вместо этого «сконцентрировался бы на более эффективном использовании существующих водных ресурсов». Она отмечает, что «управление спросом на воду выглядит не столь эффектно для внешнего мира, но с экономической точки зрения оно значительно эффективнее и может дать КНР возможность достичь баланса потребления и восполнения водных запасов» [3].

«На самом деле многие плотины - это «волчьи ямы», в которые пока еще никто не попал. Согласно отчету, опубликованному Министерством КНР по использованию водных ресурсов, 30 тысяч китайских плотин «находятся сегодня в критическом состоянии», ставящем под угрозу существование более 400 городов и жизни более 150 млн людей. В том же документе указывается, что «в период с 1954 по 2003 год разрушению подверглись 3484 плотины»: иными словами, каждый год прорывалась 71 плотина»[6, с.171]. Китай просто обречен в дальнейшем дать стратегии региональное уточнение в развитие её перспективы.

Иначе «...поднебесной грозит жесточайший кризис потребления водных ресурсов, поскольку общий водный баланс страны не соответствует ее нуждам: практически вся вода в стране чудовищно загрязнена промышленностью, а когда-то полноводная Желтая река сегодня мелководна 200 дней в году… нехватка воды приводит к обострению трений между крестьянами и промышленниками, к выступлениям миллионов лишенных жилья в ходе затопления людей против коррумпированных государственных чиновников, к столкновению интересов областей, лежащих в верховьях рек, и территорий приморских провинций»[2, с.19-20]. В дальнейшем, когда будет уточнена региональная составляющая стратегии водно-энергетического развития Китая, можно будет сказать и о определенных успехах в избежании вышеуказанных проблем.

Профессор Центра политических исследований Нью-Дели, доктор Брама Челани в статье для JapanTimes высказывает авторитетное мнение по поводу водных кризисов, с которыми столкнулась Азия, особенно Китая и Индии: «Нехватка воды на большей части Азии начинает угрожать быстрой экономической модернизации, побуждая к строительству дамб в верховьях рек, воды которых принадлежат нескольким государствам. Если водная геополитика и дальше будет стимулировать напряженность между государствами из-за уменьшающихся водных потоков в сопредельных странах, азиатский ренессанс существенно затормозится. Вода становится той ключевой проблемой, которая определит, управляет ли Азией чувство взаимовыгодного сотрудничества или опасная межгосударственная конкуренция. Ни одна страна не может оказать влияния большего, чем Китай, который контролирует тибетскую возвышенность – источник большинства главных рек Азии»[7].

Челани утверждает, что Тибет контролирует величайшую систему рек благодаря обширным ледникам и большой высоте их расположения: «Обширные ледники Тибета и большая высота их расположения обеспечивают талой водой величайшую в мире речную систему. Воды этих рек являются линиями жизни для двух самых густонаселенных государств – Китая и Индии, а также для Бангладеш, Мьянмы, Бутана, Непала, Камбоджи, Пакистана, Лаоса, Таиланда и Вьетнама. В этих странах проживает 47% всего населения земного шара».

В Азии сосредоточено больше половины населения планеты, но у нее меньше воды, чем у любого из континентов, кроме Антарктиды. Челани отсылает нас к «угрожающей борьбе», и к «призракам водных войн в Азии … обусловленных климатическими изменениями и ухудшением состояния окружающей среды из-за сокращения площади лесов и болот, стимулирующего циклические наводнения и засухи в результате уменьшения запасов природной воды и впитывающего покрова»[7].

Челани обращает внимание на то, что следует с большой тревогой относиться к «потенциальным межгосударственным конфликтам за водные ресурсы». При этом подобные конфликты уже стали достаточно частыми в некоторых азиатских государствах от Индии и Пакистана до Юго-Восточной Азии и Китая: «Такого рода проблемы возникают в связи с попытками Китая построить дамбы или изменить направление течения рек в зоне Тибетской возвышенности, где берут начало большинство рек, включая Инд, Меконг, Янцзы, Хуанхэ (Желтая река), Салуин, Брахмапутра, Карнали и Сатледж. Из всех великих рек Азии только Ганг берет начало с индийской стороны Гималаев».

Проблемы сельскохозяйственной ирригации в северных районах вынуждают Китай сосредоточиться на контроле за водными источниками в Тибете, строить дамбы не только для получения электроэнергии, но также для отвода оросительных вод и других целей. Уже построив две дамбы в верховьях Меконга, Китай сейчас занят строительством еще трех, вызывая тем самым протесты Вьетнама, Лаоса, Камбоджи и Таиланда. Обширные планы для западного и центрального Тибета, которые, как сообщается, нарушат течение рек в Индии, продолжают осуществляться, в то время как информация об этом из Пекина остается фрагментарной[7]. «Сегодня Тибетское плато – это 34 процента всего объема пресной воды Индии, включая сток таких рек, как Брахмапутра, Инд и Сатледж. Кроме того, Тибет обеспечивает шесть процентов всего водного баланса Азии. На притоках крупнейших индийских рек, проходящих по территории КНР, китайское правительство развернуло масштабное строительство гидросооружений в рамках все той же Стратегии развития Западного Китая. В последние годы там возводятся еще два гидроузла. Пекином также запланировано строительство плотины Great Bend на Ярлунг-Цангпо, которая будет вырабатывать электроэнергию мощностью 38 гигаватт, что почти в два раза больше мощности крупнейшей в мире плотины «Три ущелья». К этому следует добавить, что планы по переброске части водных ресурсов с юга на север, в СУАР, и перспективы обмеления крупнейших рек Индии обрисовываются столь же ощутимо, как и казахстанских»[8].

«Обеспокоенность по поводу водообеспеченности населения бассейна нижнего Меконга не лишена основания. Как считают жители Таиланда, Камбоджи, Лаоса и Вьетнама, Китай, построив плотину Сяовань (одну из самых высоких в мире) в 2010 г. и завершив в 2017 году работы по сооружению плотины Ночжаду, сможет «зарегулировать» сток реки путем накопления воды в больших резервуарах и контролировать ее подачу соседним странам в сухой сезон. В 2010 году, когда страны, расположенные в бассейне нижнего Меконга, страдали от сильной засухи, то многие местные жители обвиняли Китай в усугублении ситуации в результате заполнения водохранилища недавно построенной плотины Сяовань. Китайские чиновники и застройщики отреагировали на эти упреки в свой адрес приглашением специалистов из стран Индокитая посетить объект и обещанием предоставить подробную информацию. Однако это обещание так до сих пор и не выполнено. Заслуживает внимания тот факт, что еще в 2002 г. под давлением Комиссии по Меконгу, членом которой Китай так и не стал, и неправительственных экологических организаций КНР выразила свою готовность предоставлять этой международной организации, объединяющей в своем составе Таиланд, Камбоджу, Лаос и Вьетнам, регулярную ежедневную информацию об уровне воды в верховье Меконга в целях предупреждения стран, расположенных ниже по течению, об изменении гидрологической ситуации. Невыполнение Китаем своего обещания объясняется тем, что, по его мнению, гидрологические данные, и в частности о стоке трансграничной реки Меконг, являются секретными и относятся к вопросу национальной безопасности. Поэтому реализация Китаем гидроэнергетических планов не способствует укреплению доверия к нему со стороны соседних стран, которые, однако не намерены идти на конфронтацию с Китаем по экономическим причинам — они заинтересованы в привлечении китайских инвестиций в свою экономику и в развитии торговли с ним. Аналогичную позицию занимает и Комиссия по Меконгу, предпочитающая не обострять ситуацию.

А Китай, в свою очередь, вовсе не намерен отказываться от своих дальнейших планов по гидроэнергетическому освоению Меконга. По данным международной экологической организации International Rivers, КНР задумала возведение еще 19 плотин в верхнем бассейне Меконга в дополнение к семи, уже готовых к работе. Как считают некоторые специалисты, «Китай может безнаказанно делать все, что ему хочется, и это крайне опасная ситуация». КНР до сих пор не подписала ни одного соглашения по трансграничным водным ресурсам с соседними странами, опасаясь быть юридически связанной какими-либо обязательствами и утраты стратегического контроля над трансграничными водными ресурсами.

Руководство страны пытается убедить государства Индокитая в том, что гидроэнергетические проекты на реке Меконг безопасны для них и даже выгодны, поскольку помогут поддержать баланс стока реки в сухой сезон и сезон дождей, а соответственно и нет повода для беспокойства. Китай контролирует 20% стока Меконга. Поэтому и судьба почти 60 млн. человек, проживающих в Таиланде, Лаосе, Камбодже и Вьетнаме, находится сейчас в руках китайских политиков[9].

В плане соотношения Юга Тибета и Юго-Восточной Азии необходимо для создания региональной перспективы видения проблемы подключить данный район к международным усилиям по продолжению ООН-ской программы 2005-2015 по водным проблемам к развитию работы комиссии по Меконгу (ЭКОСОС) и снятия напряженности между Китаем с его любовью к гигантским планам гидроэнергетического характера и потребностей стран Юго-Восточной Азии в сохранении бассейна реки Меконг. Тут Китай пока еще даже не находится в плане построения южного фаса Тибетской водной системы в выполнений данной программы.

Перспективу решения водно-энергетической проблематики Китая с учетом позиции стран Центральной Азии надо охарактеризовать как наиболее многообещающую ветвь региональной политики КНР. Видный казахстанский эксперт по Китаю К.Л. Сыроежкин в своем труде «Нужно ли Казахстану бояться Китая:мифы и фобии двусторонних отношений» отмечает что «...самая сложная и до настоящего момента не нашедшая окончательного решения проблема казахстанско-китайских отношений касается трансграничных рек, коих у Казахстана с Китаем 24. Шесть из них относятся к бассейну р. Иртыш, семь – к бассейну р. Или, три – к бассейну р. Эмель и восемь – к малым рекам гор Барлык. Суть проблемы в том, что уже осуществленные в СУАР КНР и планируемые к реализации ирригационные проекты на реках Или, Текес, Хоргос и Черный Иртыш, по оценкам специалистов Казахстана и России, для ряда регионов Казахстана могут обернуться экологической катастрофой»[10, с.298]. Поэтому возможность решения данных проблем может быть достигнута определенной инициативой Казахстана и Китая по комплексному решению вопросов по Семиречью и Иртышу.

«Падение уровня воды в р. Или и обмеление озера Балхаш заметно без всяких приборов учета. А недавно мне довелось побывать в г. Семей и собственными глазами взглянуть на р. Иртыш. Честно говоря, ощущение было не из приятных. Некогда могучая река, по которой ходили пароходы и бегали «Ракеты» и «Метеоры», сегодня представляет жалкое зрелище. И хотя я не склонен обвинять в наших водных проблемах исключительно Китай, тем не менее проблема существует и ее нужно решать в срочном порядке. Причем решать ее нужно, опираясь на серьезные (желательно совместные с китайской стороной) научные исследования, а не на эмоции и умозаключения отдельных «экспертов»[10, с.298].

В марте 2012 г. Академия общественных наук Китая опубликовала «Доклад о стратегии продолжительного развития Китая на 2020 г.». В нем выдвинута идея увеличение генерации электроэнергии почти наполовину: «с 1060 ГВт (зафиксировано на конец 2011 г.) до 1500 ГВт. За 8 лет Китаю, фактический нужно будет прибавить к своей энергосистеме генерацию мощностью, количественно сопоставимой с генерацией энергосистем России и Индии вместо взятых»[11, c.172].

Центрально-азиатские страны предполагают, что масштабные ожидания последствий ведения водно-энергетической политики Китая не предполагаются. Однако, можно ждать определенных предложений в плане улучшения перспектив в взаимоотношениях Центральной Азии и КНР в контексте развития инновационной составляющей региональной политики в свете вышеуказанного Академии общественных наук КНР.

Характеристика данного ожидания имеет свой спектр. В него входит и договор между Казахстаном и КНР о разделении вод Иртыша (2014 г.)[12] и довольно таки интересные проекты связанные с бассейновым подходом[13].

В экологическом плане, конечно, в первую очередь необходимо согласовать экологический сток водных потоков, а лишь затем думать о их водно-энергетическом потенциале. Однако, на этой основе могут рождаться и проекты связанные с переброской рек, в частности проект переброса реки Тихая в место реки Катуни в Иртыш, возможности слияния рек Ак-Кабы и Кара-Кабы с дальнейшим поворотом в черный Иртыш, но не на китайской, а на казахстанской стороне. Предполагается, что проблема дефицита воды и для местных ГЭС (там их три) тоже будет снята, но лишь на время.

Еще одним проектом, довольно фантасмагорично вписывающимся в расширение бассейна Центральной Азии до Сибири, является проект, озвученный министром сельского хозяйства Российской Федерации В. Ткачевым. В этом ненадежном проекте напрямую представлены интересы КНР в которую предполагается посредством довольно сложного гидротехнического сооружения (канала) перевести массу воды из верховьев Оби. КНР заинтересована в расширений бассейнового подхода и из-за пополнения Черного Иртыша в выгодном для Китая месте и в плане завершения строительства на полную мощность Богучанской ГЭС. Данная двойная выгода, однако, несет на себе груз неопределенности для водных политик всех других государств, кроме Китая (сам В.Ткачев отказался через неделю под давлением Данилова-Данельяна от идеи немедленного начала разработки данного проекта).

Карта 1. Карта «канала Ткачева»[14]

 

http://cs636030.vk.me/v636030366/6ed3/EoYTBIgAddg.jpg

 

Источник: Новая Газета. №19(566), 12.05-19.05.2016. – С.3

 

Однако проблему бассейнового подхода и изучение в её русле спектра перебросок стоков рек пока еще никто не оспаривал, особенно если это будет диктоваться экологической потребностью устойчивого развития в данном регионе. Конечно, Китай «первую скрипку» в данном регионе смог бы сыграть, например, если бы для разработки проекта «Бассейновый подход в Центральной Азии» смог предложить соответствующие инвестиции (до 5 млрд. долларов), однако академия общественных наук Китая не выделила соответствующий проект как приоритет, ради которого можно рискнуть (в плане развития непредсказуемости местной погоды – наводнения, ураганы) сетью трубопроводов по газу и нефти, проходящих в данном районе из Евразии в Китай. Так что разработка данного регионального гидрополитического сюжета отложена по крайней мере до 2050 года.

В заключении хотелось бы отметить перспективность перевода водно-энергетической политики Китая с экономико-производственного, в плане эффективности роста данной экономики в процентах, направления на регионально-спектральный экологизирующий, дифференцирующий, диверсифицирующий уровень на будущие перспективы. «Эксплуатация Китаем водных ресурсов ведется по всем направлениям. По количеству крупных плотин Китай занимает первое место, значительно опережая по этому показателю США. Его доля в общемировом количестве этих сооружений – 45 %, т.е. примерно 25000 плотин (а если считать вместе с мелкими, то все 45000). Правда, не все плотины имеют отношение к гидроэнергетике. Строительство и дальнейшее использование крупных плотин – весьма спорные мероприятия с точки зрения экологии и борьбы с эмиссией парниковых газов. Ведь помимо нанесения вреда биоразнообразию, крупные плотины способствуют водной эрозии почв, для их строительства могут вырубаться целые лесные массивы, которые до этого успешно поглощали углекислый газ, а активно образующиеся в водохранилищах донные отложения становятся очередным источником парниковых газов. Но когда экономический и демографический рост диктует свои условия, экология уходит на второй план. Если объективно оценивать ситуацию, то у Китая не так уж много возможностей для маневра. При первом приближении вообще кажется, что единственный выбор, который есть у Китая в водно-энергетических вопросах, - это «выбор двух зол»: либо продолжать уничтожать окружающую среду для удовлетворения экономических потребностей, либо решать экологические задачи в ущерб экономическим требованиям. И природа региона вместе с населением соседних стран становятся заложником этой ситуации»[15, с.174]. Задача автора статьи – не ограничиться данной характеристикой развития взаимоотношений между странами и выбора между «злами», а предложить, что природа регионов Китая как стыка Центральной Азии, Южной Азии, Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока имеет возможность превратить предполагаемы набор «зол» в устойчивое развитие региональной перспективы «добра» (пока в кавычках).

Этого эффекта наверняка ждет не какая то абстрактная «Центральная Азия», а её народы, которые живут в странах Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан и Таджикистан.

 

 

Список литературы:

1. Каукенов А. И реки потекут вспять... с китайским размахом // Свобода слова. 10 июля 2014 г.

2. Наварро П. Грядущие войны Китая. Поле биты и цена победы. / пер. с англ. и науч. ред. А.В. Козуляева. - М.: Вершина, 2007. - 272 с.

3. Tashi Tsering. Роlicy Implications of Current Dam Projects on Drichu — the Upper Yangtze Rivers, Tibet Justice Center, 2004. [Электронный ресурс] // URL: http://www.tibetjustice.org/enviro/ Harvard_paper_drichu.pdf. (дата обращения: 21.06.2016).

4. Семин А. Китай уточняет планы развития энергетики [Электронный ресурс] // Интернет-журнал «Новое Восточное Обозрение», 17.11.2011. URL: http://ru.journal-neo.com/node/10743 // См: Борисова Е.А. Водные и энергетические ресурсы «Большой» Центральной Азии… 236 с.

5. Радов З. В Китае закончено строительство плотины «Три ущелья» [Электронный ресурс] // Комсомольская правда, 06.07.2012. URL: http://www. kp.ru/online/news/1191826/ (дата обращения: 21.06.2016).

6. Unsafe Dams Threaten 146 Million Chinese*, Epoch Times, July 12, 2005. http://www.theepochtimes.com/news/5-7-12/30275.html // См: Наварро П. Грядущие войны Китая... 272 с.

7. Водные войны. Ч.1. По материалам статьи: д-р Керри Болтон (Новая Зеландия). Опубликовано 2010-01-12. [Электроный ресурс] // URL: http://pluriversum.org/news/analytics/water_wars/ (дата обрашения: 22.06.2016).

8. Богданова М. Прощай, Балхаш? Проблема трансграничных рек становится для Казахстана все более острой. [Электроный ресурс] // URL: http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1360555380/ (дата обрашения: 02.05.2016).

9. Рогожина Н. Гидроэнергетическая политика Китая. [Электроный ресурс] // URL: http://ru.journal-neo.org/2014/07/28/gidroe-nergeticheskaya-politika-kitaya/(дата обрашения: 02.05.2016).

10. Сыроежкин К.Л. Нужно ли Казахстану бояться Китая: мифы и фобии двусторонних отношений. – Астана-Алматы – 2014. – 416 с.

11. В Китае грядет бум строительства гидроэлектростанции, 28.11.12 [Электроный ресурс] // URL: http://globalstocks.ru/v-kitae-gryadet-bum-stroitelstva-gidroelektrostantsiy // См: Борисова Е.А. Водные и энергетические ресурсы «Большой» Центральной Азии… 236 с.

12. Соглашение между правительством Республики Казахстан и Правительством Китайской Народной Республики о сотрудничестве в сфере использования и охраны трансграничных рек. Ст.3,4 [Электроный ресурс] // URL: http://www.cawater-info.net/library/rus/kazakhstan_china_2001.pdf (дата обращения: 21.06.2016).

13. Винокуров Ю.И., Красноярова Б.А. Бассейновый подход к обеспеченью устойчивого развития трансграничных территорий // Проект КИП СО РАН №82 «Экологические риски в трансграничных бассейнах рек: проблемы межгосударственного сотрудничества». Институт водных и экологических проблем СО РАН, 2009-2011 гг.

14. Канал имени Ткачева // Новая Газета. №19(566), 12.05-19.05.2016. – С.2-3.

15. Борисова Е.А. Водные и энергетические ресурсы «Большой» Центральной Азии: дефицит воды и ресурсы по его преодолению. – М.: ЛЕНАНД, 2015. - 236 с.