Филологические науки / 1. Методика  преподавания языка и литературы

Магистрант 2 курса Лютц А.П.

Северо-Казахстанский государственный университет им. М.Козыбаева, Казахстан

проза леонида андреева: от реализма к экзистенциальному мировидению

Уникальность Л. Андреева-художника состоит в том, что писатель экспериментировал в поисках формы, в которой можно наиболее полно передать свое трагическое мироощущение, свой пессимистический пафос. Андреев экспериментировал и с литературными направлениями, и со стилевыми течениями, а реализм как художественный метод в процессе творчества заменил на экзистенциализм. Уже в его первых литературных опытах проглядывают вкрапления экзистенциального характера. Исследователь Л. А. Иезуитова считает, что принятое в науке разделение творчества Андреева на «традиционно-реалистическое и философское или какое-то другое» является «удобной для изложения материала схемой», тогда как две неравные части творчества писателя «не могут быть поняты друг без друга, вне общего контекста, созданного ими же» [1, 65]. Уже на раннем этапе творчества, по выражению В. В. Заманской, «в художественном мышлении писателя уживаются различные типы сознания» [2, 20], которые сначала носят подражательный характер, затем приобретают форму публицистики, после чего реалистические произведения перерастают в философские. Л. Андреев, по мнению А. Л. Григорьева и Л. А. Иезуитовой, «стоял у истоков ряда явлений, получивших развитие в русском и зарубежном искусстве» [1, 6]. Психологический экзистенциализм является доминантой его художественного мира.

Леонид Андреев известен как писатель, обращающий читателей к раздумьям о законах бытия. Как и А. П. Чехов, чьи традиции в творчестве Андреева общепризнаны, он в ранних произведениях акцентировал внимание на трагической повседневности «маленьких» людей, которые помимо собственной воли являются частью антигуманной среды. Таковы Баргамот и Гараська из одноименного рассказа, таков Сашка («Ангелочек»), персонажи «Большого шлема», рассказа «Губернатор» и ряда других произведений. Существование героев бесцельно и беспросветно, но автор поселяет в их душу сомнения в правильности выбранной жизненной позиции и дарит надежду.

Несмотря на попытки некоторых исследователей представить художественные миры Л. Андреева и Джемса Линча (псевдоним молодого Андреева-публициста) как отдельные, самостоятельные, можно обнаружить мысли, перекочевавшие из газетных материалов в художественные произведения писателя. Л. А. Иезуитова подчеркивает, что Джемс Линч «... со скорбью, негодованием, возмущением и горечью видел интеллигентов, окруживших себя забором из готовых правил, привыкших к штампованным мыслям, ходячим мнениям» [1, 26]. Та же позиция автора отражена в событийно-бытовом рассказе «Большой шлем» (1898), герои которого живут автоматически, бездумно, опираясь на устоявшиеся традиции. Пустота этого образа жизни проявляется в мечте Николая Дмитриевича, для которого «большой шлем в бескозырях стал самым сильным желанием» [3, 152]. Люди, играющие вместе «лето и зиму, весну и осень» [3, 151], тем не менее были чужими друг другу. Исследуя этот процесс, писатель идет дальше, пытаясь найти причины такого поведения людей. К чеховскому осуждению бездумного растрачивания жизни писатель добавляет мистику экзистенциализма. Над героями довлеет рок, и их попытка скрыться от горестей жизни за игрой в карты не удается. Карты становятся предметом суеверия: «масти были любимые и нелюбимые, счастливые и несчастливые» [3, 152], оживают и диктуют «свою волю, свои вкусы, симпатии и капризы» [3, 152]. Они принимают характер каждого человека, наделяясь свойствами его судьбы и становясь ею в сознании игроков. Отношение к ним — проекция восприятия жизни героями: в процессе игры Евпраксия Васильевна «покорялась судьбе», «сухонький старичок»[3, 149] Яков Иванович философствовал и т.д.. Все игроки, за исключением Николая Дмитриевича, боялись реального мира, который «покорно нес тяжелое ярмо бесконечного существования и то краснел от крови, то обливался слезами, оглашая свой путь в пространстве стонами больных, голодных и обиженных» [3, 150], и у каждого из них на то своя причина.

Но автор заставляет героев «проснуться» через переживание кризисной ситуации — смерть Масленникова. Автор прибегает к классическому приему писателей-экзистенциалистов, обращаясь к кризисной, пороговой ситуации, которая тем или иным образом помещает героев на границу жизни и смерти. Так поэтика реализма в рассказе «Большой шлем» соседствует с поэтикой экзистенциальной.

В рассказе «Друг» (1899) писатель Владимир Михайлович ошибочно считает по-настоящему ценными те жизненные моменты, в которые к нему приходил успех и окружал его мнимыми друзьями, деньгами и весельем. Но лишь после смерти своего единственного друга-собаки Владимир Михайлович осознал, что такое подлинное одиночество. Его прежняя жизнь, так же как жизнь героев «Большого шлема», отвечает основному положению экзистенциализма, согласно которому одинокая личность живет ложными целями, принимая их за истину, и пересматривает их только в кризисной ситуации. «Рассказ о Сергее Петровиче» (1900) напоминает «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского, предшественника писателей-экзистенциалистов. Это не единственное произведение, где исследуется идея, овладевшая сознанием человека. Студент оказывается не в силах отличить истинный смысл жизни от ложного, принимая идею Ницше о самоубийстве как руководство к действию. В ночь перед самоубийством герой осознает ценность жизни, плачет о ней, и, казалось, отказывается от суицида: « Пусть он будет последним из людей, ничтожеством, грязью…  – но он будет жить, жить! Он увидит солнце, он будет дышать, он будет жить… жить! И это – такое счастье!..» [4, 269]. На наш взгляд, прозрение Сергея Петровича вызвано чувством страха, которому в экзистенциализме придается особое значение как помогающему абстрагироваться от жизни и взглянуть на нее со стороны. В этом мысленном монологе Андреев в очередной раз утверждает самоценность жизни. Однако свой порыв Сергей Петрович принимает за слабость и ошибку. В данном рассказе писатель решает характерную для экзистенциального сознания проблему свободы как право выбора личности. Самоубийство не решает проблемы персонажей Андреева. Героиня рассказа «Молчание», дочь священника обрекает себя на молчание как протест против пошлой среды, а в итоге бросается под поезд.

Повесть «Жизнь Василия Фивейского» (1901) обладает многими чертами экзистенциализма. Ключевой идеей повести является попытка ответить на вопрос А. Камю: «Возможно ли жить без зова свыше?». Автор акцентирует внимание читателя на абсурдности всей жизни священника и его семьи. Надежда, вера не приносят своих плодов, напротив, с каждой строкой усиливается тяготение рока над героями, и чем усерднее молится священник, тем ближе дыхание ада. Лишая героев надежды, писатель утверждает принцип экзистенциализма, заключающийся в освобождении человека от всех надежд на обретение свободы с помощью чего-то вне себя, и от всех иллюзий, связанных с этими надеждами.

На наш взгляд, повесть Андреева «Красный смех» (1904) многими исследователями считается экспрессионистской, поскольку в ней описывается не столько реальность, сколько субъективное отношение к ней писателя. В ней есть и особенности, характерные для экзистенциального психологизма: ужас перед хаосом бытия, вопрос о жизни как абсолютной ценности, мир на грани жизни и смерти. Все это произведение является огромной кризисной ситуацией, ломающей сознание людей, уродующей их души.

Если ранние реалистические рассказы Леонида Андреева были привязаны к современности, то со временем эта она исчезает, поскольку для экзистенциального мировидения время и место действия не имеют особой важности. В повести «Иуда Искариот» (1907) ключевой доминантой является патологическое одиночество, пронизывающее всю повесть. Одинок даже Иисус, окруженный тринадцатью учениками и толпами любящих его людей. Хаос вселяется и в мир Христа, воплощая идею Ницше о смерти Бога, происшедшей по вине людей.

Итак, с 1898 года Л. Андреев начинает освоение экзистенциальной поэтики. Писатель утверждает самоценность жизни, призывает к размышлениям о бытийной картине мира. Каждый человек в этом мире патологически одинок и теряет истинные жизненные ориентиры до наступления кризисной ситуации. Его герои попадают под власть идеи, испытывают ужас перед Хаосом бытия и трагически погибают.

Литература:

1. Иезуитова Л. А. Творчество Леонида Андреева (1892-1906). – Л., 1976. – 240 с.

2. Заманская В. В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века. Диалоги на границах столетий: Уч. пособие. – М., 2002.

3. Андреев Л. Собрание сочинений. В 6-и т. Т 1. Рассказы 1898-1903. – 639 с.

4. Андреев Л. Собрание сочинений. В 6-и т. Т 2. Рассказы; Пьесы. 1904-1907. – 559 с.