Местные органы государственной власти Дагестана и религиозный вопрос в первой половине ХХ века

Саидова Марина Загидовна, к.и.н.,доцент,

зав.кафедрой истории стран Востока ДГПУ г. Махачкала

Местные органы государственной власти Дагестана и религиозный вопрос в первой половине ХХ века

К началу ХХI века серьезным фактором общественно-политической жизни Дагестана стал ислам, структура которого включает сотни тысяч последователей, более полутора тысяч религиозных общин, многотысячную прослойку священнослужителей, исламские школы, учебные заведения, издательства, средства массовой информации. Но еще треть века назад мусульманская религия в Дагестане, как и во всем Союзе, находилась под строгим контролем властей.

История становления и развития государственности в нашей стране, родившейся под лозунгом: «Вся власть Советам!», была неразрывно связана с Советами, как органами государственной власти и самоуправления. То есть, впервые в мировой практике была предпринята попытка создать в образе Советов всеобъемлющую систему органов власти, через которую реализовывались бы демократические принципы.

13 ноября 1920 г. в Темир-Хан-Шуре, в здании городского театра, открылся Чрезвычайный съезд народов Дагестана, на котором нарком по делам национальностей РСФСР И.В. Сталин огласил декларацию об Автономии Дагестана в составе РСФСР с внутренним самоуправлением и сохранением норм шариата.

Система органов власти и управления Дагестана, как автономной республики, была определена Конституцией 1921 г., принятой I Вседагестанским съездом Советов. Высшим органом государственной власти республики стал Вседагестанский Съезд Советов, а в период между съездами - Центральный Исполнительный Комитет.

Несмотря на смену власти, мусульманская религия, так же как и до Октябрьской революции, имела сильное влияние на трудящиеся массы республики. По официальным данным, в начале 1920-х годов к категории мусульманского духовенства относились 40 тыс. человек. Их удельный вес среди населения (4%) был гораздо выше, чем в среднем по России, где духовенство не составляло и одной десятой процента[1].

Самурский (Эфендиев) отмечал, что « Все эти шейхи, имамы, алимы и муталимы, имеющиеся в каждом ауле, люди высокообразованные по-арабски, изучавшие до глубины старую арабскую культуру, науку и философию, и постигшие все тонкости мусульманской религии. Многие из них являлись знаменитыми на весь мусульманский мир арабистами: до революции к ним съезжались со всех восточных окраин СССР и далее из Турции и Персии тысячи учеников»[2].

К началу 20-х годов в Дагестане, работало до 1500 мечетских школ (медресе), в которых обучалось до 45000 детей, в то время как советских школ всего 183 с 13000 учащихся[3].

В 1921 г. был создан Областной шариатский судебный отдел, который в 1922 г. стал называться «шариатским отделом Наркомата юстиции» ДАССР. В 1923 г. были учреждены 11 окружных шариатских судов, руководителями которых были поставлены наиболее известные и авторитетные религиозные деятели, правда из ведения шариатских судов были изъяты дела по убийствам и кровной мести. В 1924 г. решением республиканского комитета РКП (б) официально были установлены мусульманские праздники: Курбан-байрам и Ураза-байрам. Праздничные дни объявлялись выходными.

В 1923-1924 годах мусульманское духовенство, возглавляемое Али-Хаджи Акушинским, собрало в горном Дагестане налога больше, чем Дагестанское правительство по всему Дагестану. Доход вакуфов и закятов в Дагестане за 1925-1926г. составлял 1500000 рублей[4].

До 1925г. в каждом населенном пункте, действовали мечети, наряду с создаваемыми светскими школами работали медресе, действовали шариатские суды. В 1926г. вышло постановление ДагЦИКа «О предоставлении избирательных прав ученым-арабистам» (несмотря на то, что, в 1921г. постановлением Дагобкома РКП и Дагревкома духовенство всех религиозных культов лишалось избирательных прав), в соответствии с которым, «...арабистам-алимам (ученые) и муталимам (учащиеся), у которых в данное время служение религии – культу не является профессией», в качестве исключения, были предоставлены избирательные права[5].

На начало 1926 г. в республике насчитывалось 600 кадиев, 2000 мулл и свыше 2000 алимов. На территории Дагестана действовало около 2000 мечетей, из них 33 мечети были построены после революции. Официально регистрированных шейхов было 17, а за ними шли несколько тысяч мюридов[6].

Более того, большим авторитетом у мусульманских народов Дагестана к началу 20-х годов XX в. пользовался шейх-уль-ислам Али-Хаджи Акушинский, который, будучи председателем Совета Обороны Северного Кавказа и Дагестана внес вклад в организацию борьбы народов Дагестана против Добровольческой армии Деникина. Его воззвания, и обращения к населению Дагестана в годы гражданской войны имели огромное миротворческое влияние. В одном из таких воззваний Али-Хаджи Акушинский говорил: «…Мы одолели врага, но предстоит много борьбы для того, чтобы жить самостоятельно на родной земле в братстве и мире согласно повелениям нашего священного Корана»[7].

Под влиянием Али-Хаджи Акушинского в Буйнакском, Дербентском, Кайтагском, Коркмаскалинском, Лакском, Левашинском и Табасаранском районах находились 860 мечетей, а так же, только в одном Акуша функционировало 10 медресе, в которых обучалось около тысячи детей[8].

После гражданской войны шейх-уль-ислам Али-Хаджи Акушинский выступил против отделения церкви от государства и школы от церкви, и встал в оппозицию органам государственной власти в республике. Антисоветское выступление религиозного деятеля Нажмутдина Гоцинского в Нагорном Дагестане и противостояние Али-Хаджи Акушинского, привели к ответным мерам правительства республики в отношении мусульманского духовенства и распространения ислама.

26 октября 1926г. дагестанский обком партии утвердил инструкцию Наркомпроса ДАССР «О регулировании преподавания мусульманского вероучения». В соответствии с инструкцией изучение Корана допускалось только в медресе и школах при мечетях, которые надлежало регистрировать. На преподавателей их накладывался налог как на лиц «свободных профессий»[9].

Только за год (февраль 1926 -февраль 1927 г.) в 11 округах число медресе уменьшилось на 26%, учащихся - на 19%, примечетских школ - на 13%, учащихся в них - на 9%. В том же году светских школ было 356, учащихся в них -28289[10].

В отчете VI съезду Советов (в 1927г.) дагестанское правительство сообщало: «Сопротивление арабского духовенства и арабско-религиозной школы надломилось и пошло на убыль. Число религиозных школ сокращается» [11].

23 января 1927 г. было принято Постановление Президиума ЦИК и СНК ДАССР «О национализации вакуфного имущества», в котором отмечалось: «Все вакуфные имущества, находящиеся во владении, пользовании и распоряжении различных религиозных установлений Дагестана (мечети, медресе и пр.), объявить национальным достоянием…»[12].

Изъятие вакуфов и передача их кресткомам была одним из рычагов антирелигиозной деятельности органов государственной власти. На вакуфные средства кресткомы приобретали трактора, строили зерноочистительные пункты, которые обслуживали индивидуальные хозяйства бедняков и маломощных средников на льготных условиях или вовсе бесплатно.

Лишения духовенства его экономической базы в аулах Дагестана, естественно вызывало сопротивление религиозных служителей, а во многих районах привело к подрыву авторитета самих коммунистов и власти, вызывая возмущение сельчан. Так, в Гунибском округе, судя по сводкам Дагестанского отдела ОГПУ за 1927г. «работа по взятию на учет вакуфного имущества …протекает не в весьма благоприятных условиях. Имеются случаи в выражении недовольства и нареканий со стороны части населения, заинтересованных в оставлении вакуфа в прежнем состоянии (при мечетях)»[13].

28 апреля 1927г. ЦИК и СНК ДАССР приняли постановление «Об упразднении шариатских судов», в соответствии с которым, «1. Окружные шариатские суды на территории ДССР со дня опубликования настоящего постановления считать упраздненными. 3.Лиц, продолжающих после опубликования настоящего постановления осуществлять функции шариатских судов, привлекать к уголовной ответственности…»[14].

Таким образом, противостояние между органами государственной власти и духовенством усиливалось, и Председатель ДагЦИКа Н. Самурский по этому поводу указывал: «Мы не можем примириться с контрреволюционной агитацией некоторой части реакционно настроенного духовенства. Мы не можем допустить, чтобы в дальнейшем культурном развитии нашего хозяйства нам мешало духовенство. Нам нужно вырвать у духовенства последние зубы, чтобы оно не могло произвести ни звука»[15].

Желанием оторвать народ от ислама, от многовековых традиций и знаний, связанных с исламом, была продиктована заменена в 1928-1931 годах арабской графики на латинскую, а в конце 30-х годов латинская была заменена русской графикой. В результате национальные культуры, не только Дагестана, потеряли свою письменную основу, миллионы людей были лишены возможности читать огромное количество рукописных и печатных книг. Были они оторваны и от религиозной литературы, богословских трудов. Многие десятилетия мусульмане были вынуждены скрывать, боясь репрессий, любую книгу, написанную арабской графикой.

8 апреля 1929 г. Президиум ВЦИК и СНК РСФСР приняли постановление «О религиозных объединениях». Идеи и положения этого постановления сохранили свою силу вплоть до 1990 г. Постановление законодательно закрепило положение о том, что «религиозные общества не вправе заниматься какой-либо другой деятельностью, кроме как удовлетворения религиозных потребностей верующих в рамках культового сооружения и о том, что религиозные объединения необходимо вытеснять из жизни советского общества». Им было запрещено «создавать кассы взаимопомощи, кооперативы, производственные объединения, оказывать материальную помощь своим членам, организовывать детские, юношеские и женские молитвенные собрания, библейские литературные, рукодельческие, трудовые группы по обучению религии, открывать библиотеки, читальни, организовывать санатории и оказывать лечебную помощь. (ст.17)» [16].

Не допускалось преподавание, каких бы то ни было религиозных вероучений в государственных, общественных и частных учебных и воспитательных заведениях. «Такое преподавание допускалось только в специальных богословских курсах, открываемых с особого разрешения НКВД РСФСР, а в автономных республиках - с разрешения ЦИКа республики.(ст.18)»[17].

Принятие данного постановления способствовало ужесточению репрессивных мер в отношении мусульманского духовенства республики. Постановлением коллегии ОГПУ Дагестана от 30 апреля 1929 г. были приговорены к высшей мере наказания - расстрелу, осуждены к различным срокам лишения свободы (от 5 до 10 лет) 62 жителя даргинского округа, арестованных еще в декабре 1928 г. по обвинению в «контрреволюционной» деятельности во главе с шейх-уль-исламом Али-Хаджи Акушинским.

В установках партии четко обозначалась задача «изживания религиозности населения». «Союзы воинствующих безбожников» (СВБ) и прочие антирелигиозные движения и мероприятия должны были «зачистить» духовное пространство. Лозунгом СВБ стал призыв: «Борьба с религией - есть борьба за социализм».

В первых числах мая 1929 г. состоялся первый Вседагестанский съезд безбожников с повесткой дня: «Социальные корни и классовая сущность ислама». Решением I Вседагестанского съезда Воинствующих безбожников была поставлена задача: довести организацию безбожников республики до 25000 человек и активно вовлекать в борьбу с пережитками прошлого - женщин-горянок. Таким образом, с этого времени между органами государственной власти и духовенством началась «борьба за влияние на женщин».

При поддержке местных Советов, активно проводивших в республике в начале 30-годов культсанпоход с целью ликвидации неграмотности, СВБ проводили беседы, выступали с лекциями в районах и аулах, вели антирелигиозную пропаганду среди женщин-горянок. Итогом этой деятельности явилось создание при местных органах власти женотделов, которые возглавили борьбу за права женщин в обществе, выступали против многоженства, выдачи замуж малолетних, дачи калыма и т. д. Народные суды с участием женотделов устраивали показательные процессы.

В начале 30-х годов был издан декрет о защите прав женщин. Проект нового закона о браке, семье, опеке обсуждался и разъяснялся на массовых собраниях рабочих и работниц, на делегатских собраниях горянок[18].

В то же время, государственные органы республики были обеспокоены тем, что «среди мусульманского духовенства активное стремление закрепить и усилить влияние на женщину-горянку, а через нее на семью и в этой цели зачастую используются ряд методов, не разрешаемых по Корану и шариату, как-то: допуск женщин в мечеть, избрание женщин муллами (пример: село Губден Коркмаскалинского района) для борьбы против мероприятий партии и советской власти, что особенно ярко выразилось во время антиколхозного движения»[19].

В документах также отмечалось, что «духовенство пошло на отступление от Корана и в Хаджал-Махи открыла 4 женские мечети, что строго запрещалось. Всяческим преследованиям подвергались горянки-активистки...»[20].

В этой связи Дагестанский отдел ОГПУ обращал внимание на факты слабой работы местных советов и СВБ. В частности отмечалось: «…Духовенство особенно обращает внимание на женщин, и они активно исполняют религиозные обряды по сравнению с мужчинами. Женщин-мюридок в каждую пятницу собирают ночью в одну комнату и читают молитвы до 3-х и 4-х часов ночи. Религия в Кахибском районе развита по сравнению с другими районами, так как из Кахибского района происходит самый авторитетный шейх Гасан Кахибский по всему горному Дагестану, особенно среди аварцев, его уважают муллы и кадии из других селений…В данное время использующих его «тарикат» имеется 466 мюридов мужчин до 1600 мюридок женщин»[21].

По Даргинскому округу «после расправы над духовенством и мюридами, - как отмечалось в сводках ДагОГПУ -…ставку на проведение религиозных мероприятий …взяли на себя женщины, имеющие солидный авторитет среди населения»[22].

Особую тревогу властей вызывали дни религиозных праздников, таких как Ураза-байрам и Курбан-байрам, а также шиитское оплакивание - Шахсей-Вахсей, празднование которых, с началом гонений на религию и служителей культа, было запрещено, но и которые из года в год, судя по справкам и отчетам органов государственной власти, отмечались верующими республики.

Мусульмане, соблюдавшие религиозные обряды (молитву, пост, празднование Ураза-байрам и Курбан-байрам), наряду с муллами и имамами зачислялись в разряд «лишенцев».

Возмущение верующих по поводу того, что советская власть устами Сталина на съезде народов Дагестана заявила, что отправлению религиозных обычаев и обрядов препятствовать не будет, а на деле насильственно закрывала мечети и медресе, отнимала вакуфы и преследовала за исполнение культа, приводило зачастую к вооруженным столкновениям с представителями органов государственной власти.

По неполным данным с 1928 по 1930гг. властными органами были зарегистрировано около 150 открытых массовых выступлений мусульманского духовенства.

Наиболее крупными антисоветскими выступлениями конца 1920-х-начала 30-х годов были выступления под руководством шейха Штульского и Хновское восстание, охватившие почти весь Южный Дагестан.

Шейх Штульский объясняя причины выступления, в декларации на имя председателя Дагестанского ОГПУ К.Мамедбекова, писал: «Вам хорошо известно, что в последнее время проведение мероприятий советской власти, при неумелом руководстве на местах вызвало массовое возмущение населения…,что в конечном итоге привело к разорению крестьянских хозяйств, а также массовые гонения на религию и религиозных деятелей».[23] Основные требования восставших сводились к восстановлению шариатских судов и школ, введение системы брака по шариату, ликвидация сельсоветов и восстановление статуса старшин, возвращение отобранных мечетей и прекращение гонений на религию. В захваченных районах повстанцы образовывали штабы, которые решали не только военные вопросы, но и выполняли гражданские функции. Интересно отметить, что среди участников восстания были не только представители духовенства и кулаки, но и бедные крестьяне, были и партийные и советские работники.

Конечно, ни одно из требований власти и не собирались выполнять. В начале мая 1930 г. восстание было жестоко подавлено, более ста человек было осуждено на различные сроки наказания, самого шейха Штульского и его ближайших соратников расстреляли как врагов Советской власти.

Судя по сохранившимся документам в августе - сентябре 1931г. Даготделом ОГПУ были ликвидированы выступления в Горном Дагестане в Ботлихском, Ахвахском, Цумадинском и Кахибском районах, где также переплелись религиозный и экономический факторы. На сторону восставших кулаков, мулл, примкнула беднота, красные партизаны, часть коммунистов, «возмущенных отсутствием к ним вниманием со стороны советской власти» [24].

Чтобы изменить существующую ситуацию и ослабить влияние духовенства, подвергались арестам, были физически уничтожены не только рядовые служители ислама. Репрессиям подверглись известные богословы, светские ученые, способные вести исследования в области ислама. Издаваемый в тот период в Париже, журнал «Горцы Кавказа», опубликовал сообщение: «Об арестах и репрессиях духовных лиц в Дагестане», в котором акцентировал внимание на то, «…с растущим национальным и антисоветским движением власть не состоянии бороться и сильно нервничает, а в каждом горце начинает видеть своего заклятого врага…Большевики прибегли и на этот раз к старому способу: арестам и ссылкам…. Коснулись эти меры также алимов, мулл, муталимов (учащихся) и шейхов. …Самые многочисленные аресты произведены в аулах…Даргинского округа, в коих арестовано 30 человек. Одновременно произведены аресты в аулах Дагестана: Усиша, Бутри, Муги, Параул числом до 25 человек…В других местах также произведены аресты (до 40-45 человек)…Все арестованные частью заключены, а частью сосланы»[25].

По весьма неполным данным с начала 1930 г. по октябрь 1933 г. было арестовано 1212 человек представителей духовенства, из них: шейхов - 9, шейхствующих лиц - 5, общественных кадиев - 91, мулл - 405, мюридов - 702, в том числе 351 старших мюридов[26]. Дагестан, в плане репрессий духовных лиц, пострадал больше чем другие регионы. Массированное давление на научно-культурный слой дагестанского общества, изгнание, казни и высылки лучших и ярких представителей ислама, исламской философии прервали традиционную цепь исламских знаний.

Гонения на представителей духовенства, осуществляемые в Дагестане, являлись составной частью политики советского правительства. 15 мая 1932 г. комиссией Политбюро ЦК ВКП(б) был принят план - «безбожная пятилетка». Предполагалось к 1 мая 1937 г. ликвидировать в стране все культовые сооружения, вытравить из сознания людей религиозные убеждения. Дагестанские органы государственной власти старались не подвести центральное правительство и внести свой вклад в искоренение мусульманской религии в республике.

Большинство репрессированных, навсегда расстались с Дагестаном. Переписка с родственниками на родине находилась под строгой цензурой. В лучшем случае от властных структур приходили в Дагестан уведомления о смерти того, или иного ссыльного. О том, насколько тяжело было этим дагестанцем на чужбине, в лагерях, свидетельствует одно из немногих писем из Сибири, написанное в стихах, на аварском языке, которое чудом дошло до родственников Дибирова Максуда (Могохского, Гергебельского района), осужденного в 1933 году НКВД по ст. 58 ч. 2 - к 10 годам лишения свободы. Ниже приводится русский перевод, который, далеко не в полной мере отражает боль, писавшего его человека.

«Стая белых журавлей по небу летит, передайте мой привет Дагестану, пролетая над моим селом, расскажите о моей печали моей родне и друзьям…Меня поглощает боль и тоска и некому мне открыться…Не уж то расставили всюду капкан, попутав меня с кабаном, не уж то спутали меня с дичью?...Привык я когда-то за плугом ходить, теперь запрягают меня самого, не знал я как надо осла запрягать, теперь я и сам подобно ослу таскаю тяжелые бревна…Со всеми делил я познанья свои, а сам оказался во тьме я глухой…И только надежда и вера спасет, Аллах, ты не бросишь меня. Надеюсь и верю, вернусь я домой, Аллах мне поможет во всем».

В этом же письме было послание другу Магомеду Гоцинскому: « Я вспоминаю жизнь мою чудесную…я изучал божественные книги, слетались мы к познаньям подобно стаям пчел…И нет дороги мне назад, подобно пасмурному дню, подобно брошенной могиле…Сибирь не в радость мне, как – будто заживо она в могилу сводит и тот кто счастлив на земле, сюда не попадет…Аллах, с тобой согласен я, ведь ты со мной всегда…тебе лишь поклоняюсь…»[27].

Трагедию Дибирова Максуда (погиб 5/ХI-41 г. Магаданской области), разделили сотни представителей мусульманского духовенства. В докладе Дагестанского отдела ОГПУ за 1933г. приводились данные о сокращении числа мулл и кадиев. «Из 636 кадиев выполняли обязанности- 84(13,2%), бросили службу из боязни репрессий -552(86,8%). Из 1469 мулл выполняли обязанности-528(35,9%), бросили службу из боязни репрессий -941(64,1%)»[28].

Репрессии в отношении служителей культа и верующих, сочетались с повсеместным закрытием мечетей. Из 1912 мечетей по 25 районам Дагестана на 1 октября 1933 г. действующими оставались 1037 или 54,2%; полностью были закрыты по решению советских органов -208 или 10,9%; не были закрыты, но не действовали из-за отсутствия (нехватки) служителей культа, духовных лиц - 676 мечетей или 35,5%; вовсе были разрушены 48 мечетей или 2,5%.[29]

В Центральном архиве республики хранятся документы о массовом закрытии мечетей по «ходатайству» граждан, начиная в 1938 г. и до начала Великой Отечественной войны 1941-1945гг. Как свидетельствуют документы, Президиумы районных исполнительных комитетов представляли ходатайства, а постановления о закрытии выносились Президиумом Верховного Совета ДАССР. На одном заседании закрывались от 10 до 20 мечетей. В итоге за 2-3 года постановлениями Президиума Верховного Совета ДАССР было закрыто в республике более 800 мечетей. Была закрыта и самая древняя мечеть на территории России – дербентская Джума-мечеть. В 1938-1943 гг. ее отдали в распоряжение НКВД, и она служила городской тюрьмой.

В целом же, массовое закрытие мечетей, террор против церковных служителей сильно ударил по верующим, уцелевшие из которых были вынуждены отправлять религиозные обряды подпольно. В тоже время местным Советам было предписано еще раз, обратить внимание на необходимость развертывания антирелигиозной работы в городе и селе. Особенно сельским советам необходимо было активнее разъяснять населению «социальные корни и классовую сущность ислама», проводить мероприятия по «ослаблению религиозного фанатизма в массах и постепенному высвобождению от религиозности растущего актива батрацко-бедняцких и середняцких масс аула»[30].

С началом Великой Отечественной войны прекратилась атеистическая пропаганда партийных органов, остановились репрессии против духовенства. Наряду с представителями других конфессий и местными органами власти, мусульманское духовенство организовывало сбор средств в фонд Обороны страны, помощь госпиталям, семьям погибших, призывало храбро сражаться с немецко-фашистскими захватчиками.

Однако, следует и сказать о том, что репрессии 30-х годов в отношении религиозных деятелей, вызвали накануне и в годы войны активизацию деятельности отдельных представителей духовенства, которые даже возглавили бандформирования в республике. В начале 40-годов в аулах Дагестана действовала разветвленная сеть агентов Наркомата госбезопасности по выявлению религиозного настроения населения. Судя по агентурным данным, возмущенные перегибами органов государственной власти в религиозной политике, «кулацко-мульскими элементами… усиленно проводилась агитация о поднятии в горах Кавказа вооруженного восстания»[31]. В качестве подтверждения были приведены подслушанные разговоры, или содержание «бесед по душам». Например, одна из агентурных сводок была следующего содержания: «…Проживающий в г. Буйнакске Абдулпатахов Гаджи-Кади, крупный ученый-арабист, бывший кадий, 29 марта 1941 г. в беседе с нашим источником «Мусаевым» сказал: «Если будет война с Турцией, мы должны помочь турецкому народу. Они наши братья по религии и языку ...» 3 апреля в беседе с ним же сказал: «Ислам погибает, надо восстановить его. Для этого необходимо взять на учет всех арабистов, мюридов и мулл и подумать о сколачивании группы из доверенных людей этой категории. Не дать погибнуть Исламу ...»[32].

Полковник КГБ Исрапилов Х.Х. своих воспоминаниях писал, что, «с начала 1942 года на территории Дахадаевского, Кайтагского и соседних с ними районов действовала бандповстанческая организация, которую возглавляли Мирзакадиев, бывший кадий, Гасанов, бывший мулла, Султанов, бывший кулак, и другие. В эту контрреволюционную организацию входило около 100 вооруженных бандитов, в основном выходцев из социально чуждой среды, и дезертиров из Советской Армии. Их руководители и участники намеревались с приближением немцев к Дагестану путем поднятия вооруженного восстания свергнуть Советскую власть, распустить колхозы, раздать землю бывшим ее владельцам, восстановить шариатские законы, совершить террористические акты над партийно-советским активом, оказать вооруженную помощь немецкой армии.

В первые годы войны такие же бандповстанческие формирования действовали в высокогорных труднодоступных местах - в Цумадинском, Цунтинском, Ботлихском и других районах нагорного Дагестана»[33].

Действия бандитских групп жестоко пресекались органами госбезопасности Дагестана и самими верующими республики, которые внесли свой посильный вклад в борьбу с фашистскими захватчиками.

В марте 1943 года Верховный Главнокомандующий Вооруженными силами СССР И.В. Сталин телеграммой на имя председателя ЦДУМ России муфтию Абдурахману Расулову выразил благодарность всем мусульманам, участвовавшим в сборе средств на танковую колонну.

В 1944 г. мусульманам Советского Союза было разрешено организовать выезд паломников (хадж) к святым местам Саудовской Аравии. Это была политика сохранения социально-политической стабильности в стране в условиях военного времени с целью использования религиозных организаций и верующих на борьбу против фашистских агрессоров. Было разрешено открывать мечети в мусульманских республиках, в том числе и в Дагестане, восстановить закят в пользу бедных граждан.

В том же 1944г. было создано Духовное управление мусульман Северного Кавказа (ДУМСК) в г. Буйнакске. В протоколе заседания Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1944г. отмечалось: «1.Удовлетворить ходатайство группы мусульманского духовенства Северного Кавказа и разрешить организовать в г. Буйнакске Духовное управление мусульман Северного Кавказа. 2. Разрешить для указанной цели созыв в г. Буйнакске съезда представителей мусульманского духовенства и верующих Дагестанской, Кабардинской, Северо-Осетинской АССР, Краснодарского и Ставропольского краев»[34].

Состоявшийся в мае 1944г. в г. Буйнакске съезд мусульман Северного Кавказа утвердил Устав ДУМСКа и избрал Х. Гебекова муфтием. В августе 1944г. муфтий обратился к председателю Президиума Верховного Совета Дагестанской АССР А. Тахтарову об открытии Джума-мечетей в пяти районах республики: Акуша, Ботлих, Кахиб, Чарода и Махачкала, в связи с просьбами граждан, которые «собрали и средства в помощь нашему Управлению и перевели нам деньги»[35].

Так в годы Великой Отечественной войны был начат процесс возрождения религиозных объединений мусульман. К концу войны в действующих мечетях Дагестана работали 27 человек, из них кадиев - 13, помощников кадиев - 1, муэдзинов - 13[36]. Судя по отчетам руководителей местных Советов, особенно в горных районах - Ахвахском, Ботлихском, Кахибском, Хунзахском, Унцукульском, верующие вновь стали посещать мечети, особенно во время пятничного намаза. В дни религиозных праздников мечети республики собирали значительное количество верующих, росли их доходы. Однако, несмотря на внешнее благополучие, правовые отношения между органами государственной власти и религиозными объединениями все еще строились на основе вышеупомянутого постановления ВЦИКа и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г.

После войны органы государственной власти вновь активизировали антирелигиозную пропаганду. Так называемая «амнистия» религии, вновь сменилась диктатом и вмешательством органов государственной власти в дела в верующих. В письме Министра Государственной безопасности ДАССР А. Гугучия секретарю Дагобкома ВКП(б) А.Д_. Даниялову от 3 июня 1949г., например, обращалось внимание на то, что «по имеющимся данным некоторые районные, сельские исполнительные комитеты, председатели колхозов и секретари парторганизаций на местах запрещают представителям религиозных общин проводить среди верующих добровольные сборы пожертвований, вносимых ими на содержание официально действующих молитвенных здании и служителей культа в них. …Причем местные органы допускают в этом отношении методы грубого администрирования, вызывают служителей культа и отдельных верующих, предупреждают их, чтобы они не вносили деньги на содержание мечетей и служителей культов»[37]. Т.е недолговременная оттепель в отношениях органов государственной власти и религии, уже к концу 40-х годов вновь сменилась административными мерами к верующим.

Таким образом, как свидетельствуют выше приведенные документы, в первой половине ХХ века органы государственной власти и самоуправления республики приложили немало усилий для искоренения мусульманской религии из жизни дагестанского общества. С точки зрения истории, вполне понятно, новые власти, вели наступление по всем фронтам: промышленность, сельское хозяйство, просвещение, идеология. Вопрос о том, чтобы создать какие-то идеологические, социально-бытовые и др. условия для верующих, для нормального функционирования религиозных организаций, даже не ставился на повестку дня. В условиях строительства социализма, религия считалось врагом. Лояльное отношение властей к служителям культа и верующим в первые годы советской власти, уже с середины 20-х годов сменилось запретами, гонениями, репрессиями. В литературе советского периода, мусульманское духовенство, которое, как известно, в истории Дагестана не раз выступало силой сплачивающей народы горного края, отныне именовалось как «отживающие силы общества»[38], с которыми необходимо вести борьбу. Массовое закрытие мечетей в республике, преследования за изучение Корана, чтения молитв, празднования священных для мусульман праздников, естественно вызывало ответную реакцию со стороны духовенства и верующих.

В Дагестане чтят обычаи, традиции, сложившиеся веками и никакая пропаганда, что религия – это зло, не могла, например, в этом убедить седовласых стариков. В семьях старики передавали свои знания, учили Корану и молитвам подрастающее поколение, но если раньше это делалось в открытую, теперь из-за преследования властей и бесконечных доносов –нелегально. Да, в советском Дагестане власти запретили, практически все, что связано с религией, но искоренить ее, так, и не смогли. И даже тот факт, что, в том числе и руководителей новой власти, которые вели непримиримый бой с мусульманством, в последний путь провожали не в гробах и с музыкой, а в соответствии с мусульманской традицией, свидетельствует о том, что в вопросах веры и религиозной политики органами государственной власти республики и страны, было допущено много ошибок.

Литература:

1. Абдуллаев Г.М. Али-Хаджи Акушинский. Махачкала, 2005.

2. Адухов М.Д., Муцалханов М.С., Махмудов Х.М. Дагестан в 30-50-е годы. Махачкала, 2003.

3. Власть и мусульманская религия в Дагестане 1917-1991гг. Махачкала, 2007.

4. История Дагестана. Т.3. М.,1968.

5. Нажмутдин Самурский (Эфендиев) Книги, статьи, документы. Махачкала, 2003.

6. Чекисты Дагестана. Сборник статей. Махачкала, 1987.

7. ЦГА РД (Центральный государственный архив республики Дагестан). Ф. 1-п. Оп.1. Д. 1241, 1260, 7614. Ф. р-608. Оп.1. Д.2. Ф. р-800. Оп.2. Д.7, 9.; 37., 49., 89.

Ф. р-352. Оп.9. Д.1. Ф. р.-168. Оп.22. Д.108.

Заявочный регистрационный лист

Фамилия	Саидова
Имя	Марина
Отчество	Загидовна
Место работы	ДГПУ г. Махачкала РД
Должность, ученое звание	Зав. кафедрой истории стран Востока, доцент
Тема доклада	Местные органы государственной власти Дагестана и религиозный вопрос в первой половине ХХ века
Контактный телефон	8-928-555-01-10

[1] Власть и мусульманская религия в Дагестане 1917-1991гг. Махачкала, 2007. С.265.

[2] Нажмутдин Самурский (Эфендиев) Книги, статьи, документы. Махачкала, 2003. С.146.

[4] Власть и мусульманская религия в Дагестане 1917-1991гг. С.273.

[5] ЦГА РД(Центральный государственный архив республики Дагестан). Ф. 1-п. Оп.1. Д. 1260. Л.1.

[7] ЦГА РД. Ф.р-608. Оп.1. Д.2. Л.3.

[8] Абдуллаев Г.М. Али-Хаджи Акушинский. Махачкала, 2005. С.48.

[9] ЦГА РД. Ф. р-800. Оп.2. Д.7. Л. 206.

[10] История Дагестана. Т.3. М.,1968. С.192.

[12] ЦГА РД.Ф. р-800.Оп.2. Д.9. Л.45.

[15] ЦГА РД.Ф. р-800.Оп.2. Д.9. С.56.

[16] Власть и мусульманская религия в Дагестане 1917-1991гг. С.68.

[17] Власть и мусульманская религия в Дагестане 1917-1991гг. С.68.

[18] История Дагестана. Т.3. С. 248.

[19] ЦГА РД. Ф. 1-п. Оп. 1. Д. 1241. Л. 8.

[20] История Дагестана. Т.3. С.235.

[21] ЦГА РД. Ф.р-800. Оп.2.Д.49. Л.112.

[23] Адухов М.Д., Муцалханов М.С., Махмудов Х.М. Дагестан в 30-50-е годы. Махачкала, 2003.С. 31.

[24] ЦГА РД. Ф.р-800. Оп. 2.Д. 37. Л.30.

[25] Власть и мусульманская религия в Дагестане: 1917-1991г. С.70-71.

[26] ЦГА РД.Ф.-800. Оп.2 Д.49 Л. 98.

[27] Личный архив Масхудова М. М. (Гергебильский район, с. Могох).

[29] ЦГА РД. Ф.р-800.Оп.2.Д.49.Л.59.

[30] История Дагестана. Т.3. С. 257.

[31] ЦГА РД. Ф.р-800. Оп. 2 Д.89. Л. 207.

[33] Чекисты Дагестана. Сборник статей. Махачкала, 1987. С.151,153.

[34] ЦГА РД. Ф. р-352. Оп.9. Д.1. Л.2.

[36] ЦГА РД. Ф.р.-168. Оп.22.Д.108. Л. 104.

[37] ЦГА РД Ф.1-п. Оп. 1. Д.7614. Л. 12.

[38] История Дагестана. Т.3. С. 248.