Философия/6.Методология науки

к.ф.н. Афанасьев Александр Иванович

Одесский национальный политехнический университет

к.ф.н. Василенко Ирина Леонидовна

Украинская национальная академия связи им. А. С. Попова

Нарративное описание и проблема репрезентации.

Рассказывание историй в виде исторических описаний, автобиографий, художественных повествований и т.п. представляет собой нарративное описание. В литературной критике, семиотике, историографии выделены черты нарративного описания, позволяющие охарактеризовать нарратив в рамках культуры. Среди этих черт отмечают, во-первых, наличие конечной цели рассказа, из которой все упоминаемые события получают объяснение. Во-вторых, в нарративном описании имеет место отбор наиболее важных событий, непосредственно относящихся к конечной цели. В-третьих, в нарративе осуществляется упорядочивание событий в определенную временную последовательность. Функцию нарратива в темпоральном отношении часто называют «осюжечиванием». Сюжет является посредником между событиями и рассказываемой историей, объединяя хронологическое с нехронологическим, трансформируя события в историю.

Можно было бы сказать, что события, которые исследует, например, историк, являются реальностью. Но исследователь выделяет именно данные события, исходя из своего исследовательского интереса. Причем эти события даны ему некоторым историческим документом, написанным некоторым автором. Даже если автор никак не истолковал записанные события, он все равно их почему-то выделил, оставив тем самым свое присутствие, свой голос в документе.

Таким образом, реальность никак не дается нам «сама по себе», она говорит множеством голосов, которые эту реальность интерпретируют и даже могут изменять до неузнаваемости. О реальности можно говорить лишь в определенном смысле, в рамках выделенного исследователем голоса, когда выявлены намерения, цели и вообще контекст исследуемой эпохи, который также интерпретируется неоднозначно. Тем самым вопрос о «подлинной» реальности снимается. Можно говорить о множестве реальностей, одна из которых предпочтительнее других по некоторым основаниям. Ей и приписывается статус объективности. Более того, мы как бы сами создаем реальность в виде определенных историй, выстраивая ее по правилам нарратива. Ссылка на некоторое реальное событие, которое, как подсказывает наша материалистическая или наивно реалистическая интуиция, действительно имело место, ничего не дает для описания, объяснения, понимания события, поскольку одно событие или их ряд бессмысленны вне связи, вне целостности, вне цели повествования. Все это дает право утверждать, что события или историческая реальность «в себе» – это всего лишь только «простая» последовательность без начала, середины и конца, которую, впрочем, еще никому не удавалось репрезентировать в чистом виде, хотя бы вследствие бесконечности вмещающихся в нее событий и нарративной формы представления.

Нарратив описывает не столько саму реальность, сколько ее конструкцию как это делает и физическое описание природных явлений, особенно в неклассической и постнеклассической науке. Однако следует подчеркнуть, что нарративное конструирование порождает особые последствия, преобразующие реальный мир не только в теории или его «картине», но и в мире человеческого бытия, чего не делает естественнонаучное описание с миром природы. Естественнонаучная теория, не являясь копией реального мира, все же не переделывает его в буквальном смысле, хотя может этому способствовать через технические науки и инженерную практику. Нарратив же вписывается в реальную жизнь, являясь ее существенной частью, порождая многие ее аспекты. Поэтому наиболее важной представляется не столько описательно-конституирующая, сколько порождающая саму реальность функция нарратива. В этом пункте описательно-конструктивная функция нарратива принципиально отличается от соответствующей функции теории, особенно естественнонаучной.

Аналогично обстоит дело с биографиями и автобиографиями. Они представляют собой нарративы, на первый взгляд описывающие реальные жизненные ситуации. Но в то же время и в первую очередь они конструируют саму жизнь, приобретающую тот смысл, который задан данной формой биографии, той последовательностью, которую выбрали, и которая соответствующим образом увязала факты, например, как прогрессивное восхождение к некоторой цели, или, напротив, как регрессивное падение, скольжение по наклонной плоскости, вырождение и т.п. «За кадром» осталось бесконечное число событий и их связей, которые могли быть увязаны другими нарративами, выстроив тем самым иные жизни. Более того, автобиографический или биографический нарратив не только конструирует прошедшие события в связное целое, он и во многом предопределяет последующее поведение людей, «продлевая» смыслы, стимулируя усилия на достижение определенных целей, заданных, например, прогрессистским нарративом, придавая завершенность жизненным этапам, нацеливая на последующие достижения. Аналогичную функцию выполняет и нарратив общественного прогресса: происходящие изменения трактуются как прогрессивный рост и развитие, а существующие неудобства, лишения и страдания рассматриваются как преходящие, временные на пути к счастливому будущему. Так индивидуальная или социальная реальность в соответствующие временные отрезки принимает ту нарративную форму, которая оказывается более подходящей для решения определенных задач.

В то же время в нарративах события не группируются произвольно. Порядок повествования в некотором смысле объективен. Ведь существуют разнообразные, но определенные культурные нормы, в которых сформировался субъект и в которых может разворачиваться реальная жизнь, научное и культурное творчество и сама наррация. Поэтому нарратив может выступать специфической формой связи между личностной реальностью и культурой. Описывая истории, мы конструируем себя в данной культуре и соответствующей социокультурной нише, например, в научном сообществе.