Философия/4. Философия культуры

Любимова Л.М., Титова М.П.

Забайкальский государственный университет, Россия

Вербализация категории пространства

в национальных культурах

В конце XX – начале XXI веков исследователи-лингвоантропологи проявляют большой интерес к средствам вербализации категории пространства, анализируют вербальные единицы, обладающие пространственной семантикой: глагольные словосочетания с пространственным значением [4]; семантические и словообразовательные связи глаголов пространственной локализации [8]; семантические противопоставления, организующие семантическое поле пространственных прилагательных [2]. Изучается типология наречий, как одного из средств выражения пространства, в соответствии с пространственными координатами (тут, здесь, близко, там, далеко, где-то, повсюду) [13], рассматривается выражение пространства с помощью конструкций, включающих пространственные предлоги и наименования локумов [5].

Категория пространства описывается разными языковыми средствами. Учёные рассматривают систему выражения пространства как «поставщика» метафорических средств в другие лексические подсистемы (лежать на сердце, сидеть в голове, стоять в глазах) [11], анализируют пространственные метафоры русского ландшафта (морская пустыня, песчаное море и так далее) [7], изучают способы вербализации категории пространства в русской фразеологии (Ю.В. Архангельска, Н.А. Сабурова, Р.Х. Хайруллина).

Проблема вербализации пространства в английском и французском языках также привлекает внимание исследователей [3]. Е.В. Пупынина рассматривает процесс вербализации концепта «пространство» синонимичными абстрактными существительными английского языка с общим значением локализации в пространстве [10]. Вербализованный абстрактными существительными концепт «пространство», отмечает Е.В. Пупынина, является сложным ментальным образованием, в котором проявляются взаимопереходы и взаимообусловленность признаков разных концептов. В современном английском языке это существительные place, spot, position, location, site, area, region, zone. Их отличительными свойствами в системе языковых средств репрезентации данного концепта являются предельная абстрактность, семантическая вариативность, зависимость от контекста.

Во французском языке, по мнению исследователя М.В. Осыки, вербализация концепта «пространство» возможна при помощи слова «espace», основные значения которого: место, воздушное пространство, личное пространство, трёхмерность (пространства). «Espace» имеет следующие синонимы: distance, domaine, sphère, étendue, intervalle, aire, surface, ciel, air, zone, vide, univers, temps, région, lieu, interstice, atmosphère, place, superficie. trajet, écartement, éloignement, marge, lacune, blanc, champ, course, hiatus, immensité, espacement, durée, cosmos, continuum [9].

Осмысливая лингвокультурный концепт «пространство», представляется необходимым обратить внимание на специфические культурные вербальные единицы – устойчивые выражения – национально-обусловленные единицы для описания ментальных характеристик пространства. Устойчивые единицы языка как знаки культуры вписываются в систему культурных концептов, составляющих ценностную картину мира русских и европейцев. Следует отметить, что вербализация лингвокультурного концепта «пространство» устойчивыми единицами языка исследована в меньшей степени, чем номинативными единицами.

Обращение к устойчивым единицам объясняется тем, что фразеологические единицы считаются важным звеном при описании национальной концептосферы, обладают национально-культурной спецификой, воплощённой в культурных коннотациях. Культурные коннотации, запечатлённые в образных основаниях фразеологических единиц, построенных на переосмыслении пространственных концептов, обнаруживают соотнесённость с мифологическими пластами русской и европейской культур. Это даёт основание рассматривать анализируемые единицы языка как особые знаки культуры, содержание которых соотносится с совокупностью культурных текстов, эксплицирующих основные характеристики пространства и наиболее важные пространственные концепты – «далеко-близко», «здесь-там», «верх-низ», «справа-слева», «сзади-спереди», «глубоко-мелко» и др.

Устойчивые единицы языка, имеющие пространственные значения (отражающие основные характеристики пространства), передают от одного поколения к другому личностный и общественный опыт, отражая в своей семантике длительный процесс развития общества и становления культуры.

В вербальной знаковой ситеме устойчивые единицы, имеющие пространственные значения, отражают положительное или отрицательное восприятие пространства. Восприятие мира русских людей, в отличие от англичан и французов, таково, что русский человек, отмечает исследователь А.Э. Хабибуллина, изначально «настроен» на восприятие отрицательных, а не положительных эмоций» [14]. Фразеологических единиц, отражающих отрицательные эмоции (недовольство, гнев) в несколько раз больше, чем отражающих положительные эмоции (радость, надежда). Русский человек к отрицательному опыту наиболее восприимчив, память о негативных событиях оставляет заметный след в языке на фразеологическом уровне.

Характеризующие пространство устойчивые единицы, в большинстве являются единицами с неярко выраженной эмоциональной оценкой. И лишь немногие из них заключают в своём значении негативную или положительную оценку. Положительная оценка устойчивых единиц, имеющих пространственное значение, чаще всего связана со словом «Бог», которое является одной из важнейших составляющих русской языковой картины мира. Идея единения человека с окружающим пространством приравнивается к идее «родства» человека с Богом, и безусловная вера в его волю – одна из ключевых в мировосприятии русского человека. С лексемой «Бог» в её основном значении связано неизменное знание об истине и добре, вызывающее положительное эмоциональное состояние – состояние полного покоя, веры в свои силы, высшей удовлетворенности жизнью и значение покорности, упование на предопределённость как проявление мудрости (куда Бог пошлёт; англ. – where God sends; фр. – alons là où Dieu envoie).

Но одновременно в устойчивых единицах со словом «Бог» присутствует и негативное значение – «сомнение во всемогуществе Бога» (Бог весть куда; англ. – God only knows where; фр. – où le Dieu sait) которое вносит негативный элемент значения во фразеологизм в целом. Негативное значения просматривается в противопоставлении Бога человеку: Бог – далёк и недоступен, человек не принимает какую-либо информацию от него, которая находится вне человека, не связана с ним, следовательно, недоступна и бесполезна для человека. Сомнение вызывает негативные эмоции.

То, что большинство пространственных устойчивых единиц имеет неярко выраженную эмоциональную оценку, связано с описанием и характеристикой пространства как объективной данности, которое имеет установку на определение пространственных координат, направления движения. Однако в речи даже «нейтральные» в оценочном отношении фразеологические единицы с пространственным значением могут приобретать положительную или негативную оценку в зависимости от условий речевой ситуации, в которой они употреблены говорящим, от ценностной ориентации говорящего.

Как видим, в семантической структуре устойчивых единиц вербальной знаковой системы – фразеологических единицах – содержится информация о системе ценностей народа – носителя языка, хранится культурный и исторический опыт народа, передаётся  его  особое «прочтение» окружающего мира.

При рассмотрении вербализации концепта «пространство» устойчивыми единицами знаковой системы, необходимо учитывать культурно-специфические особенности невербального восприятия пространства представителями разных лингвокультур.

У русских присутствует своя языковая и экстралингвистическая специфика понятия пространства. Это понятие скорее связано с широтой русской души, открытостью, готовностью помочь, в отличие, например, от английской замкнутости и изолированности. На формирование русской души наложила отпечаток широта русских пространств. Н.А. Бердяев [1] писал, что европеец в отличие от русского концентрирует свою энергию на небольшом пространстве души, экономя пространство и время, интенсивность культуры.

У народов различных культур разные представления об оптимальных расстояниях между собеседниками. Вокруг каждого человека находится невидимая пространственная сфера, которая расширяется или сжимается в зависимости от культурной составляющей и той деятельности, которая происходит в момент общения. Для англичан эта сфера достаточно велика, и люди держат свою дистанцию. Во Франции пространственная дистанция становится меньше.  Наблюдение над невербальным поведением англичан и французов показывает, что концепт личного физического пространства для них более значим, чем для русских. Англичане и французы соблюдают большую физическую дистанцию при разговоре, чем русские. У англичан она начинается примерно с расстояния в две вытянутые руки. Для французов – хотя они и различаются в зависимости от того, живут они на юге или на севере – это пространство находится примерно на расстоянии вытянутой руки. Открытый характер французов совершенно не означает, что кому-то можно вторгаться в их личное пространство. Русские при беседах подходят ближе друг к другу, для них эта дистанция меньше, чем для англичан и французов.

При раскрытии британского духовного космоса, как пишет газета «The Times» [15], становится очевидным характерное пространственное обособление, отмежевание от Европы. Обращает на себя внимание позиция «европейцев против воли» – «reluctant Europeans», по меткому замечанию газеты «The Sunday Times» [16]. Последовательно проводится и мысль о Великобритании как своего рода «воротах», «мостике», перекинутом на Континент. При этом особое значение приобретает идея края, границы, сакральной полосы земли, где обрывается дыхание одного мира и начинается жизнь другого. Перед взором читателя предстаёт «морская раковина» с чётко очерченными краями. В вертикальном ракурсе можно обнаружить, что британское пространство мыслится на некотором возвышении, внимание привлекает его приподнятость в пространстве как рельефного, вздымающегося пространства.

С другой стороны – это двубережье, порождающее разорванное пространство и позволяющее отдалить Британские острова от других земель, отмечает Е.И. Сухина. В пропасти, которая возникает в процессе мышления и языкового выражения в терминах: через Ла-Манш, по ту сторону Ла-Манша, на том берегу, – чудится и защита, и утешение [12]. В связи с феноменом островного менталитета и «водного сознания» выявляется один из парадоксов пространственного восприятия: бросается в глаза противоречие между идеей мягкой, текучей материи, подверженной всякого рода преобразованиям, и представлением о незыблемой твердыне в основе мироздания.

Поразительно и сочетание замкнутости и открытости британского пространства. Несмотря на видимое отстранение и сосредоточение в самом себе, пишет исследователь, оно, именно в силу морской, природной гибкости, всегда оставляет человеку тот или иной выход. Сохраняется возможность исчезновения в бесконечных просторах – будь то сакральная островная полоса на границе британского внутреннего космоса или за его пределами – на Континенте.

Ещё одним примером, подтверждающим различия в мировосприятии, является понятие дома и того, что располагается вокруг дома в русской и европейской культурах. В России дом обычно располагается окнами на улицу, а двери, как правило, расположены сбоку дома. Дом находится почти прямо у дороги. На фасадной части дома также привычным является палисадник, в котором растут деревья и кусты. Все, что находится за домом, – это подворье, включающее различные надворные постройки и огород. Английский дом расположен в глубине усадебного пространства, не у дороги. Между дорогой и домом приличное пространство. Обычно – это газон или лужайка. Двери дома «смотрят» на улицу. Дом обносится сплошным забором (обычно каменным) или живой изгородью, и функция «английского» забора – указать на границу личного пространства.

По мнению Г. Гачева, «устройство жилища, с одной стороны, есть отпечаток, отражение Космоса; дом строится как схема того, что человек видит вокруг. Так что по дому можно изучать воззрение народа на мир – как он его понимает» [6]. Любовь к большому физическому пространству находит своё проявление в культуре быта: европейцы предпочитают жить в просторных домах, если могут себе это позволить.

В качестве примера национальной специфики пространства можно привести то, как вербализуется понятие личного пространства человека в русском, английском и французском языках с учётом невербального восприятия. В русском языке само это понятие – личное пространство – передается описательно (двумя словами). Оно описываются в основном с помощью одного и того же набора понятий. Различия между ними выражаются в несовпадающих семантических объёмах отдельных слов, а также в степени детализированности описания отдельных фрагментов пространства. Чаще всего это пространство, которое непосредственно прилегает к нам, к нашему телу, лицу, глазам. Язык описывает личное пространство, пространство описывается через позицию наблюдателя: рядом, вблизи и так далее.

Во французском языке значение личного пространства чаще всего представлено как дом, жилище человека. Например: le patriarche de Fernav (букв, фернейский пустынник) – замок, где жил Вольтер. Ключевым словом для выражения концепта личного пространства в англоязычной культуре может служить слово privacy, для которого очень трудно подобрать точный эквивалент в русском, что обусловлено различиями в значимости данного концепта в культурах. Одна из важнейших задач, стоящих перед английскими коммуникантами, состоит в том, чтобы не допустить вторжения в эту свято оберегаемую зону и продемонстрировать своё уважение к личной автономии собеседника.

Очевидно, истоки важности данного концепта в англоязычной культуре следует искать в индивидуалистической философии общества, в той значимости, которую придает индивиду и общественная система, и он сам. В русском социуме границы личного пространства оказываются более зыбкими, по сравнению с англичанами русские менее стремятся к защите границ личного пространства, а нарушение этих границ зачастую не считается грубым нарушением общепринятых этических норм. Истоки этого коренятся в исконной общинности русской нации, в соборности, которая является глубинной психологической доминантой русской нации.

Данные различия в значимости концепта личного пространства нашли свое вербальное отражение в пословицах и поговорках, фиксирующих национальные культурные ценности, место различных концептов в национальной концептосфере. Так, стремление к защите личного пространства в рамках англоязычной культуры нашло свое отражение в пословице «My house is my castle», а отсутствие такого стремления в русской культуре отражено в старинной поговорке «В тесноте, да не в обиде». Хотя справедливости ради необходимо признать, что в современной культуре русского города, особенно у людей, хорошо знакомых с англоязычной культурой (непосредственно или через изучение языка), английская пословица о доме как крепости получает всё большую и большую популярность.

Из-за нехватки пространства в Западной Европе, с ним приходится бережно обращаться. Его аккуратно организовали, его как можно лучше разделили и распределили. Для людей из западных стран пространство – это расстояние между предметами. Каждый человек стремится к завоеванию собственной доли пространства. Отношение англичанина к пространству такого, что он не ощущает полного уединения в своей комнате. Возможно из-за воспитания в школьных общежитиях и нехватки личного пространства англичанин, которому хочется побыть одному, уходит в себя. В английской социальной системе уединение обеспечивается структурой общественных отношений. Отношения строятся не на основе физической близости, а в соответствии с социальным положением. Если ваше социальное положение не является равным, то вы можете и не быть другом вашего соседа. Это явление английской культуры является не только следствием английской истории, но и перенаселённости страны.

Как и англичане, французы являются нацией, живущей в перенаселённой стране, но иная история культуры привела к другому культурному результату. В то время как скученность заставила англичан чрезвычайно ценить уединение, во Франции она привела к тому, что люди гораздо больше участвуют в жизни друг друга. Француз смотрит вам прямо в глаза во время разговора. Во Франции скученность отчасти вызвана тем, что люди вовлечены в жизнь других людей, отчасти же озабоченностью пространством. Французы с благоговением относятся к открытым площадкам. Любовь к ним заметна и в городской архитектуре. Также, они имеют расположение к кругообразному и концентрическому движению. Самые популярные танцы – парижская valse musette и английский или американский square dance – указывают направление движения по кругу или, наоборот, по квадрату.

В английской лингвокультуре высокое воспринимается как хорошее, достойное, моральное, а низкое – как плохое, недостойное. Не вызывает трудности понимание внутреннего смысла следующих псевдопространственных выражений: «высокие стремления», «возвышенная душа» и «низменные страсти», «низкий поступок». В параметре «верх-низ» символически отражаются взаимоотношения доминирования или подчинения между двумя субъектами. «Вертикальность» максимально активна в английской лингвокультуре и достаточно слаба в русской; «горизонтальность», наоборот, широко комбинируется в русском языке. Культурно-чувствительный концепт «пространство» имеет не одинаковую степень значимости в разных культурах.

Таким образом, пространство, в котором проживает человек, получает отражение в вербальной знаковой системе, в которой запечатлены формы восприятия пространства, имеющего свои особенности в разных лингвокультурах. Устойчивые единицы языка, принимающие участие в вербализации категории пространства в национальных культурах, являются не только носителями знания, но и его источником, а потому и играют такую важную роль в познании и описании внеязыковой действительности. Без её участия невозможна сама познавательная деятельность, не может осуществиться процесс мышления, и именно в этом смысле язык действительно является посредником между внутренним миром человека и объективно существующей реальностью.

Литература

1. Бердяев Н.А. О власти пространств над русской душой. Сборник статей (1914-1918 гг.)

2. Богуславская О.Ю. Динамика и статика в семантике пространственных прилагательных. – М., 2000.

3. Бойко И.Б. О свойствах Я-пространства в русском и немецком языках / Филология и культура. Материалы III-й международной научной конференции. Ч.1. Тамбов, 2001.; Камкина Е.О. Концепт личного пространства говорящего в английском языке / Филология и культура. Ч.2. Тамбов, 2001; Скрынникова И.В. Вербализация базовых пространственных координат в английском языке (на примере местоимений и наречий места). – Волгоград: ВГУ, 2008; Зубкова Н.Ю. Вербализация категории пространства в русском и французском языках. – Волгоград: ВГУ, 2008.

4. Бояров А.П. Глагольные словосочетания с пространственным значением в современном русском литературном языке: Автореф. дисс. … канд. филол. наук. – М., 1955. – С.5. – 28 с.

5. Всеволодова М.В. Способы выражения пространственных отношений в современном русском языке / М.В. Всеволодова, Е.Ю. Владимирский. – М., 1982. – 262 с.

6. Гачев Г. Национальный космо-психо-логос // Вопросы философии, 1994. № 12. – С. 59-78.

7. Ермакова О.П. Пространственные метафоры в русском языке. ЯП. – М., 2000. – С. 289-298.

8. Ибрагимова В.Л. Семантика глаголов пространственной локализации в современном русском языке. Уфа, 1992. – С. 172.

9. Осыка М. В. Способы вербализации концепта «пространство» (на материале русской и французской топонимической фразеологии). – Иркутск: Вестник ИГЛУ, 2009. - № 3.

10. Пупынина Е.В. Механизм формирования концепта «пространство» синонимичными существительными абстрактной семантики: дис. ... канд. филол. наук. – Белгород, 2004. – 175 с.

11. Скобликова Е.С. Средства вторичной номинации пространственного положения объекта. Вестник СамГУ, 1997, №1.

11. Сухина Е.И. Пространство и время в современном британском и русском самосознании сквозь призму прессы: Дис. ... канд. культурологических наук. – Москва, 2004. – 184 c.

12. Тихонова В.В. Локальные наречия как средство выражения пространственных отношений. Вестник МГОУ, 2000.

13. Хабибуллина А.Э. Фразеологические единицы, выражающие состояние человека, в русском, английском и татарском языках: дис. … канд. филол. наук. – Казань, 2010.

14. The Times. January 1 -31, 2002.

15. The Sunday Times, 20 февраля 2000.