Жаровская И.М.

Теоретико-правовой анализ источников государственной власти
на современном этапе развития государственности

Власть является одной из фундаментальных основ политического развития общества. Она имеет правовой, духовно-идеологический характер, существует везде, где имеются любые устойчивые объединения людей, тесно связанная с политической сферой, является средством осуществления и способом утверждения определенной политики. Государственная власть является неотъемлемой составляющей общего определения власти как формы социальных отношений, которой присущ всеобъемлющий характер, способность проникать в государственно-правовые сферы человеческой деятельности.

Главной задачей данной статьи является исследование "источников государственной власти" как феномена, имеющего ключевое значение для понимания факторов и ресурсов, используемых государственная власть при осуществлении своих функций. В среде ученых, политических и государственных деятелей дискуссии о феномене института власти и ее источниках продолжаются. Их исследуют русские ученые, например С.С. Алексеев, В.К. Бабаев, Г.А. Гаджиев, А.В. Зиновьев, В.Б. Исаков, В.В. Лазарев, В.С. Нерсесянц, Л. С. Мамут, Л. И. Спиридонов и др. Не остались в стороне украинские правоведы - В. Аверьянов, А. Заяц, А. Зайчук, В. Журавский, А. Козловский, С. Сливка, М. Цвик и др. Однако не вполне исследованным остается аспект теоретического осмысления источников государственной власти на современном этапе развития государственности. Это и является целью нашей научной статьи.

Источником власти субъекта может выступать его сила, красота, богатство, авторитет. Наконец власть может порождаются традицией( наследственные монархии) и законом, который предоставляет право властвующему субъекту использовать ресурсы власти и контролировать исполнения своих велений.

Источники власти - средства подкрепления, с помощью которых она сможет обеспечить удовлетворение соответствующих мотивов другого, задержать это удовлетворение или предотвратить его. Такие ресурсы, особые для каждого мотива, мы будем называть источниками власти.

Классическим источником власти принято считать силу или угрозу силой. В данном виде власти источником подчинения выступает способность субъекта непосредственно воздействовать на объект или его окружение. Обладание властью в форме силы означает возможность оказать намеренное влияние на тело или психику объекта или ограничить его потенциальные действия[1, c.282].

Обычно понятие “сила” используется для обозначения воздействия на физическую сторону человека, на его тело, т.е. в значении “физическая сила”. Но можн говорить про другую сторону силы. Психическое насилие, в процессе которого субъект власти оказывает негативное воздействие на психику, менталитет или эмоциональное состояние объекта, часто осуществляется совместно с физическим насилием и не может быть отнесено ни к какой другой форме власти. Большинство исследователей согласны с тем, что при осуществлении власти в форме силы, в отличие от других форм власти или влияния, объект лишается возможности выбора и у него нет альтернативы подчинению. У. Конолли также подчеркивает, что ограничение выбора объекта власти является специфическим свойством силы, отличающим ее от других видов влияния[2, c.92].

Массовое, систематическое применение такого источника власти как сила - крайние средство влияния и обычно говорит о безвыходном положении власти, а также является предпосылкой потери власти.

Источник власти указан в самом определении явления – политическое господство, которое приобретает вид господства интереса и имеет много форм, однако основной из них все же есть власть. Политическое господство – это источник власти, а не наоборот, хоть в реальной политической практике последнее является общепринятым пониманием. Такое представление о соотношении политического господства и власти превращает власть в самостоятельную, независимую сущность, которую можно захватить, узурпировать, передать, сформировать и тому подобное, что достаточно распространено в политической жизни.

Реальное господство и его властное оформление – это не одно и то же. Более того, реальное господство может выступать и не во властной форме, а власть может не иметь господствующего положения, господствующего влияния. Особенно это сказывается в период переходного состояния, когда новые политические силы, которые рвутся к власти, добиваются такой социальной поддержки, которая ослабляет социальный фундамент существующей власти, что часто приводит к бессилию формально функционирующей власти. В этом, собственно, и заключается политическая революция, когда вопрос о власти решается в интересах новых политических сил, которые имеют практически всезагальну социальную поддержку.

В таком качестве наиболее распространенной является власть авторитета. На первый взгляд, авторитет выступает как моральная основа господства его формы – власти. Он изображается как укрепляющее власть явление, которое фокусирует в себе оптимальную возможность реализации интереса. Власть авторитета основывается на уважении, доверии, на признании правоты субъєкта, на подчинении его признанному статусу, хоть последнее может быть и формальным.

Реальный авторитет с точки зрения прочности власти более высок, чем формальный, хотя он может быть фактически слабее в связи с господством формального авторитета. Причем такое состояние исторически может существовать в отношениях власти достаточно длительное время. Замена формального авторитета власти на реальный авторитет происходит, как правило, на радикальной основе. Принципиально власть авторитета как реальное и формальное явление должна быть интегрирована в единственном субъекте власти. Однако более совершенным проявлением власти является власть авторитета, которая не нуждается в формальном обеспечении. Поэтому авторитет и принуждение, что, как правило, и наполняет формальную атрибутику власти, – это две основных стороны власти, ее содержательные свойства. Понятно, что чем выше власть авторитета, тем меньше необходимости прибегать к принуждению во властных отношениях. Но в современных условиях формализированная, то есть правово подкрепленная власть является нормой, типичным явлением.

М. Вебер источниками власти считал: насилие (физическая сила, оружие, организованная группа, личностные характеристики, угроза применение силы), авторитет (семейные и социальные связи, харизма, экспертные (специальные) знания, вера), право (положение и полномочия, контроль над ресурсами, обычай и традиция).

В поисках других исходных первоисточников власти Б. Кистяковский приходит к мнению о необходимости морального оправдания власти как составного ее элемента. Он делает вывод о том, что “власть должна быть носителем какой-либо идеи, она должна иметь моральное оправдание. Как только власть теряет идею, которая одухотворяет ее, она неминуемо погибает. Такая духовная идея, или моральное оправдание государственной власти становится постепенно основным и наиболее важным признаком этой власти. Все, что не находит себе оправдания, изменяется и согласовывается с тем, которое должно быть. Таким образом, над властью все более приобретает господство правовая идея, идея должного” [3,c.76].

Государственная власть, апеллирующая к справедливости, честности, долгу и другим нравственным ценностям, более эффективна в тех случаях, когда её носитель способен служить в этом отношении примером для других.

Специфическим источником власти выступают знание, владение какой-либо информацией. Например, жрецы в Древнем Египте использовали знание о солнечных затмениях для укрепления своей власти. Однако монополия на информацию, секретные знания может стать основой абсолютной власти. Это мнение выразил Е.Канетти. Именно секретность и культ тайны, по его мнению, поддерживают тоталитарную власть. Достаточно вспомнить сталинский режим, который создал тайну вокруг жизни вождей, умел скрывать свою сущность, насаждал культ доносов, отказал общественности в праве на доступ информации. Причина ослабления диктатур и развитию демократий, считал Е.Канетти, - распространение тайны (информации) среди многих людей.

Проблема взаимоотношений власти и знаний рассматривалась М.Фуко. Он утверждал, что власть продуцирует знание, а знание дает власть. Для современного общества характерно усиление роли знаний, а соответственно, и власти над индивидуумом. Отношения власти и знания рассматриваются Фуко, в первую очередь, в работах “Присматривать и карать” и “Воля к знанию”. На примере трансформации системы наказания в Европе на грани 18-19 ст. он пытается показать, что институциализация таких новых для того времени форм знания как судебно-медицинская экспертиза, психиатрия, происходит как следствие развертывания новой стратегии власти, которая требовала, для своей реализации, новых форм институциализованого знания. Феномен “власть-знание” является не отправным пунктом, а, быстрее, результатом целой серии исследований Фуко. Тщательные исторические исследования доказывают, что становление конкретных гуманитарных дисциплин происходило в тесной корреляции со становлением подобных институциализованих практик. Это позволяет Фуко “положить технологию власти как принцип в фундамент гуманизации уголовной системы и других знаний о человеке”[4, c.31].

Презумируя вишеизложеное, можна констатировать, что современное общество требует новых источников власти. Среди них знания и информация определяется одним из прерогативных. Открытость власти является важным признаком демократичности политического режима, а значит и государства. Вопрос открытости власти является многоаспектным и сложным, он касается многих направлений функционирования системы государственной власти, но среди его составляющих основной является проблема обеспечения информационной открытости, т.е. создание условий для доступа каждого гражданина к информации о деятельности органов государственной власти.

Литература:

1. Ледяев В.Г. Власть: концептуальный аналіз./ В.Г. Ледяев. - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001. – 384 с.

2. Connolly W.E. The Terms of Political Discourse./ W.E. Connolly.- 3rd ed. Oxford: Blackwell, 1993.

3. Кистяковский Б.А.Государственное право (общее и русское). СПб.: РХГИ, 1999. – 800 с.

4. Michel Foucault, Surveiller et punir, Gallimard, 1975.- 230 p.