Политология / 6. Проблемы взаимодействия власти и общественности (отечественный и зарубежный опыт)

Д. филос. н., доцент Гончаров В. Н.

ГОУ ВПО «Ставропольский государственный педагогический институт», Россия

Политическая власть и общество: социально-философский анализ

Поликонцептуальность современных социальной и политической философии, социологии и политологии находит свое непосредственное отражение и в определении власти как неотъемлемой части общественных отношений.

Рассмотрение концепций власти в историко-философской аспекте позволяет выявить ряд существенных моментов интерпретации этого социального феномена, которые, как правило, не достаточно раскрываются при попытке аналогичного обзора современных политологических или социологических теорий. Во-первых, наряду с политической властью, которая по понятным причинам была в фокусе философского анализа, выделялись и другие, неполитические (по крайней мере, формально) виды власти: власть в семье, клане, корпорации; власть религии и церкви; экономическая власть. Тем самым ставился вопрос о разграничении политической и неполитической власти, охватывающей различные виды общественных отношений.

Во-вторых, в классической и частично в неклассической философии власть политика-правителя, оказывалась, неразрывно связана с социальными нормами. Она не позволяла мыслящему разуму уйти от оценки деяний субъектов власти, рассматривать их безотносительно к миру человеческих ценностей даже тогда, когда политический реализм провозглашался единственно возможным и наилучшим способом политического мышления (Макиавелли). Неустранимость человека и общечеловеческих ценностей из политического анализа - важнейшая особенность философско-политического дискурса, наиболее рельефно обнаруживающаяся при исследовании проблемы власти. Признание неразрывной связи политической власти и социальных норм вплотную подводило и к вопросу о границах политической власти, о наличии таких социальных сфер и общественных отношений, где действуют властные механизмы иной природы и иных возможностей.

В-третьих, и субстанциальная, и реляционная трактовки власти избегали онтологизации власти, а тем более ее абсолютизации. Вопрос о разграничении вполне правомерного онтологического подхода к рассмотрению власти и онтологизации феномена власти означает, по сути дела, вопрос о поисках оптимальной методологии политического исследования вообще и анализа отношений власти в частности.

Поиски специфики политической и неполитической власти предполагают, как представляется, ясное осознание того обстоятельства, что любая власть — явление исключительно социальное. Власть в обществе представляет собой доминирование одних социальных субъектов над другими, основанное на осознании ими своих потребностей, интересов, социальных статусов и ролей. Осознание целей собственной деятельности, возможностей выбора, своего положения относительно других социальных субъектов придает властным коллизиям в социальных организациях динамизм, многовариантность, а иногда остроту и напряженность.

Фундаментальное значение работ М. Вебера, в которых дана концепция власти как «...возможности одного человека или группы людей реализовать свою собственную волю в совместном действии даже вопреки сопротивлению других людей, участвующих в указанном действии» [1, с. 147], состоит именно в том, что в них дана максимально широкая трактовка власти, выходящая за рамки политического анализа и применимая к любым социальным исследованиям. Распространенность подхода Г. Лассуэлла и А. Каплана также в немалой степени обусловлена широтой их взгляда на власть, различные формы которой представляют собой единый социальный феномен.

Философское исследование специфики политической власти должно исходить во-первых, из того или иного понимания сущности власти в обществе в целом, а во-вторых, из определенной трактовки сущности политики как относительно самостоятельной сферы общественной жизни. Если в понимании сущности власти в обществе исходить из позиций М. Вебера, Г. Лассуэлла и А. Каплана, то она может быть сведена к способности одних социальных субъектов, осуществляя свою волю в обществе, оказывать сознательное влияние на поведение других социальных субъектов, преодолевая, так или иначе, сопротивление последних.

Специфика властной политической коммуникации в современных обществах может быть прояснена на основе тезиса о контемпоральности политического бытия: различные пространства этой коммуникации характеризуются определенной размерностью функционирования. Такая размерность обнаруживает себя в различной скорости протекания процессов коммуникации на разных уровнях; в несовпадении циклов политического и социального времени; в типах социально-политического времени, характерных для политизированной и неполитизированной социальной среды. Общностям социокультурного типа присущ циклический ритм жизнедеятельности. В жестко организованном и плотно насыщенном актами общения пространстве государственной политической власти линейная размерность времени рассматривается как естественная и органичная. Различные этнические, конфессиональные, корпоративные сообщества живут в своих специфических ритмах, что существенно затрудняет осуществление политической власти и требует от нее способности и готовности осуществлять социально-политическое взаимодействие в разных режимах и стилях.

В обществе, в котором сосуществуют и взаимодействуют разные сегменты социального и политического пространства, обладающие специфическими механизмами регуляции, проблема поддержания социального порядка, сохранения целостности становится наиболее острой и трудноразрешимой.

Обилие концепций политической власти не в последнюю очередь обусловлено сложностью изучаемого феномена. Удовлетворительное теоретическое описание объекта в этих случаях возможно лишь на основе использования принципа дополнительности. Очевидно, что структуралистский анализ власти дополняется функционалистским, конфликтный - консенсусным, сущностный (целерациональный) - поведенческим (психологическим). Выбор теоретической парадигмы обусловлен, прежде всего, спецификой познавательной ситуации и связанной с ней исследовательской задачи.

Онтологизация и неизбежная в этом случае абсолютизация власти порождаются крайностями объективизма и субъективизма. В первом случае это означает апологию ценностно-нейтральной, а значит безотносительной к субъекту, метафизически неизменной сущности власти, своеобразный властный «универсализм». Во втором случае субъективизация власти приводит к постановке «за скобки» всей объективной социальной реальности, как чего-то вторичного, порождаемого исключительно властным конструктивизмом. Все богатство социальности, в том числе нормы и ценности, редуцируется исключительно к властвующему субъекту. Оптимальное гносеологическое решение может быть найдено лишь в ограничении онтологического подхода к власти социальным контекстом, то есть допущением, что бытие власти осуществляется лишь в социальном поле, обладающем определенной размерностью и динамикой. Подобно этому реляционный подход соотносит между собой бытие материи, движения, времени и пространства.

Многомерность феномена власти, с одной стороны, и одномерность, ограниченность человеческого мышления и порождаемых им абстракций - с другой - делают неизбежным синтез множества философских парадигм власти. Основой такого синтеза может служить общенаучный принцип дополнительности, применение которого в гуманитарном познании базируется, в частности, на явлении, когда элементы социальной реальности не могут быть адекватно поняты вне социального контекста [2, с. 212].

В сфере философского мышления реконструкция социального контекста достижима путем взаимного сочетания разнообразных стилей мышления, различных, но, в то же самое время, диалогически взаимодействующих методологий. Социально-философский анализ феномена власти убедительно демонстрирует не только функционально-генетическую взаимосвязь различных философских парадигм, но и обнаруживает отчетливую тенденцию к формированию оптимальной по своим возможностям и синтетической по своему содержанию философской концепции власти, существенным элементом которой является коммуникативно-диалогическое видение властного взаимодействия.

Литература

1. Вебер М. Основные понятия стратификации // Социологические исследования. - 1994. - № 5.

2. Теория познания: В 4 т. Т. 4. Познание социальной реальности. - М., 1995.