Филологические науки/3. Теоретические и методологические проблемы исследования языка

К.ф.н. Эглит Л. В.

Казахский национальный педагогический университет имени Абая, Казахстан

Фразеологизмы в современной казахстанской прозе

На страницах современной казахстанской прозы фразеологизмы занимают заметное место, выполняя номинативную функцию, информируя о реально происходящих событиях и образно представляя их с целью эмоционального воздействия на читателя, либо допускают в свой состав новые компоненты и подвергаются индивидуально-авторскому переосмыслению, выражают, как справедливо отмечают исследователи А.С. Белая и Н.А. Верхулевская, субъективную точку зрения [1, 22].

Как показали исследования современной казахстанской прозы, мастера слова при употреблении фразеологизмов отдают явное предпочтение устойчивым оборотам стилистически-сниженного характера, характеризующихся большей эмоциональной заряженностью по сравнению с нейтральными фразеологическими единицами: Тот поезд вёз его в «дембель» из штрафбата, от более сурового наказания, но тогда его дело спустили на тормозах (Д. Накипов. Тень ветра); Скажу только, что была она довольно милой казашкой лет тридцати пяти и совсем неглупой (какого же мне тогда ляда надо, да?) (В. Численский. Бога зовут Абраксас); Сяду ж*пой прям на морду – нате вам, привет с кисточкой из райского саду (З. Абдул. Там солнце…); Пробить его на думки или хотя бы отодвинуть новый косяк во времени, лучше, конечно, было отодвинуться от него в пространстве самому; Димка хотел, правда, что-то высказать по этому поводу, но говорить было страшно в лом (С. Алексеенок. Чердак).

Как известно, языковая игра, под которой понимается «нестандартное (неканоническое, отклоняющееся от языковой/речевой, в том числе – стилистической, речеповеденческой, логической нормы) использование любых языковых единиц и /или категорий для создания остроумных высказываний, в том числе – комического характера» – это обязательная составляющая текстов художественной литературы [2, 86].

В современном художественном дискурсе языковая игра наиболее ярко проявляется в индивидуально-авторской структурно-семантической трансформации фразеологических единиц, когда в результате объединения двух синонимичных единиц в одну образуется окказиональная фразема, наполненная более ёмким дискурсивным смыслом: Куй железо, не отходя от кассы (К. Воскобойников. Мы ждём перемен!); Короче, прежняя совковая жизнь-житушка соскочила с катушек и понеслась во все тяжкие…; Как волка не корми, но чечен останется чеченом (Д. Накипов. Тень ветра).

В отдельных случаях трансформация ФЕ происходит в результате «игрословия» (А.Т. Липатов), обыгрывания однокорневых слов, как, например, в постмодернистском романе Дюсенбека Накипова «Тень ветра»: В ожидании инверсии вполне обычного хода вещей, что только не втемяшится в темя, куда невозможно вместить сонм сомнений, рой безмолвный мыслей-пчёл и чувств-субстанций, мангровые леса-джунгли дикого спонтанного смешенья гормонов в крови…

Интерес представляют и случаи, когда известный фразеологизм имеет окказиональное продолжение, окружение или употребляется в контексте в необычной грамматической форме: Не бери в голову, бери в плечи – шире будет; – Прошу пардону, а с оплатой как?; Ты простой, Константин, как два рубля одной бумажкой (К. Воскобойников. Фирмачи); …но камень, проступающий росой, и самому солнцу не по лучам-зубам… разве что, через тысячу-другую лет-солнц-лун этот заветный-заметный-росный камень не рассыплется песком…(Д. Накипов. Тень ветра); Кур надо будет зарубить заранее, да не скупиться, не каждый день хозяин дуба даёт… А он за субботу да воскресенье отлежится, примерит белые тапки да понежится в родном доме напоследок (З. Абдул. Там солнце…).

Фразеологизмы-трансформы, функционирующие в художественных произведениях казахстанских авторов, иллюстрируют выраженное Л.Г. Золотых положение о том, что в художественном дискурсе фразеологическое окружение может вызывать структурно-семантическую трансформацию фраземы с целью усиления идейно-художественной и эстетической значимости смыслового варианта фраземы, для достижения гармонии смыслового содержания данного дискурсивного поля [3, 28]. Способность же контекстуального окружения служить актуализатором фразеологического значения обеспечивается набором одинаковых пресуппозиций, а возникающая при этом модификация фразеосемантики направлена на создание выразительности и изобразительности художественного текста: – Завтра – первый рабочий день!... – Какого ты раньше не предупредил?! – Я русским по белому сказал – завтра!!! – бушевал Мишка. – А мы думали…– Индюк тоже думал, что купается, пока вода не закипела! Я положил трубку и с тоской посмотрел на начатую бутылку пива. – Вот и помылись… – Фигня война, главное – манёвры! (К. Воскобойников. Фирмачи).

Как видим, экспрессивность фразеологизмов создаётся за счёт разрушения старых и установления новых синтагматических отношений, это и вызывает эффект окказиональности, сверхобразности, необычности.

Использование же в художественном тексте оборотов типа «если начальник сказал – хорёк, значит, никаких рябчиков» из рассказа Константина Воскобойникова «Мы ждём перемен!», является ярким подтверждением того, что автор, как креативный носитель языка, стремится преодолеть языковой стандарт и автоматизм, основанный на регулярности между знаком и значением.

Отметим, что фразеологизмы-социолектизмы, имеющие разный «стаж» пребывания в социальнодетерминированных формах речи, также периодически используются писателями в ходе повествования, но достаточно умеренно и выполняет, в большинстве случаев, роль экспрессивного фона: – Ты сейчас так орал, что он подумал, будто ты начальник и мне пистон вставляешь; – Хватит массу давить. Показывай фронт работ (К. Воскобойников. Мы ждём перемен!), Оперативные сотрудники Пеструхин и Рябкин и дворник Жумыртханов уже начинали прислушиваться к разговору уполномоченных, поэтому Петруха притянул к себе Цыплакова и тихо, но веско сказал: – А ну-ка заткни хабло, мудак, и не шизди! Ты мне эту ежовщину брось! Пока ещё как товарищу тебе говорю! Еще раз херню эту фашистскую услышу – точно рапорт накатаю и будешь тогда на Колыме в какой-нибудь пидарской самодеятельности кукарекать и в футбол с пингвинами играть, теоретик долбанный. (Б.Стадничук. Лимб (Петруха и Пастернак)).

В ряде случаев, они употребляются по соседству с общеупотребительным устойчивым оборотом, дополняя друг друга: И тут я понял, что Сеня, так же, как и я, влюблён в это создание, и только что – до моего прихода – он пытался, как иногда теперь в шутку говорят, подкатить к ней по-тихому яйца, но – понял, что ему здесь ничего не светит – как и мне; … можно связать свою судьбу и с восточной женщиной, но только тогда, когда связь эта образуется под внушением уж очень большой любви – такой, чтобы прямо-таки, как говорится, «крышу снесло» (В. Численский. Бога зовут Абраксас); В зависимости от ситуации. Ты либо молодой Вакх в окружении титанов, либо уже собранный по частям и воскрешённый грозный Дионис, которого пьяницы бессознательно молят о снятии похмелья, а бытовые алкоголики с высшим филологическим прославляют, перед тем как напиться в хлам и начать перемывать кости Достоевскому и Толстому; Амиррр привёл два моих любимых четверостишия о глине. После чего ушёл в транс и стал читать всё подряд (П. Погода. Амир).

Характерной особенностью устойчивых оборотов, функционирующих в художественных текстах, является способность нести наряду с предметно-логическим содержанием дополнительную информацию за счёт особой смысловой и эмоциональной нагрузки единиц. Семантика же таких фразеологизмов обладает рядом отличительных свойств, обусловленных характером её формирования и развития. Эти свойства в единстве со способами их выражения представляют такие аспекты семантической структуры фразеологической единицы, как образность и внутренняя форма. Параллельное восприятие буквального и переносного значений устойчивого оборота, их синкретизм создают резкое столкновение синхронического и диахронического плана, без которого образность невозможна. Во фразеологизмах-трансформах происходит нивелировка денотативного аспекта значения фразеологической единицы из-за сходства базисных сем и выдвижение коннотативных сем, выступающих в качестве различительных признаков.

В заключении отметим, что фразеологический оборот в художественном тексте является одним из средств, служащих таким аспектам коммуникации, как необходимость наглядного воспроизведения изображаемого явления, потребность самовыражения, проявляющаяся в субъективном освещении описываемого факта, стремление к эффективности воздействия.

Литература:

1. Белая А.С., Верхулевская Н.А. Славянская фразеология – источник лингвокультурологических знаний //Славянская фразеология в синхронии и диахронии: Сборник научн. статей. Вып.1/ Отв. ред. В.И. Коваль. – Гомель: ГГУ им. Ф. Скорины, 2011. – С. 22.

2. Сковородников А.П. О понятии и термине «языковая игра» // Филологические науки, 2004, №2. – С. 86.

3. Золотых Л. Г. Функциональная специфика фразем в художественном дискурсе //Славянская фразеология в синхронии и диахронии: Сборник научн. статей. Вып.1/ Отв. ред. В.И. Коваль. – Гомель: ГГУ им. Ф. Скорины, 2011. – С. 28.

Источники:

1. Алтынова А. Роза ветров. – СПб.: «Пропаганда», 2009.

2. Воскобойников К. Разный-2. – Алматы, 2009.

3. Гран Фри: Литературно-художественное издание / Сост.: Р. Айткалиев, П. Банников. – Алматы, 2007.

4. Журнал «Книголюб»: казахстанское книжное обозрение. №№ 5, 6, 2009; 1, 2, 5, 2010.

5. Накипов Д. Тень ветра (роман упований в круге пепла). – Алматы, 2009.