Философские
размышления и выводы в качестве практических, обоснованных рекомендаций для
библиотеки
На протяжении десятилетий в силу разных причин культура превращается в сферу услуг, и эта тенденция уже состоялась. То же самое происходит в образовании. А дальше работают рыночные механизмы: спрос-предложение, конкуренция между проектами и издательствами. Услуги в сфере литературы ориентируются в ответ на запросы потребителя, который определяет разнообразие, содержание и формы подачи материала. В частности, современная литература – тоже инструмент для отъема времени человека, как СМИ, киноискусство, театр и другие современные «светские» мероприятия. Их главная, хотя и не декларируемая задача, – увести личность с пути самосовершенствования, понизить интеллектуальный и духовный потенциал; ибо необразованными и бескультурными легче управлять – надо лишь озаботиться «хлебом и зрелищами». Такую позицию в свое время высказал доктор литературоведения (PhD) Дмитрий Киршин [9].
Эволюция поколений связана с воспитанием детей. Поспорит ли кто-то с тем, что культура начинается с малого, с окружения, традиций, родительского примера, с познания, с чтения? На этом фоне особо важным представляется анализ ситуации и выработка мер противодействия деградации, мотивационных стимулов для того, чтобы дети читали, анализировали, а не просто получали информацию.
Почему сложилась такая ситуация в современной литературе? Что стало поводом и как это угрожает нашей культуре?
В стране давно уже нет пропаганды труда, семейных ценностей, чтения, как такового, зато процветает пропаганда потребления. В этой связи не менее интересно рассмотреть – что происходит с детской литературой.
Детство – период уникального сознания и осознания, сочетающего постоянный эксперимент в постижении мироустройства, мифотворчество и разрушение мифа, абсолютность чувств и переживаний (по определению В.В. Головина, д.ф.н, профессора, зав. кафедры «Детской литературы» ГУКИ (Санкт-Петербург)). По мнению признанного в научном сообществе специалиста [1, с. 22] литературный процесс не претерпел сколь угодно значимых трансформаций. Детская литература так же, как и в XVIII-XX вв.:
С детским чтением также не наблюдается кардинальных изменений, хотя информативное чтение в общей структуре детского чтения занимает все большую роль, трансформировался читательский репертуар, доля хрестоматийных авторов заметно снизилась.
Когда я описывал некоторое время назад педагогический прием по перестановке текста и целых абзацев [6, с. 45-51], совершенно не мог предположить, насколько живо затронет тема некоторых моих коллег. Особенно жаркие дискуссии случились в части выбора (для примера)… «страшной» книги Эдуарда Успенского «Красная Рука, Черная Простыня, Зеленые Пальцы». У родителей и педагогов возникла по отношению к этой книге несправедливость: проекция себя на содержание детской книги. Некоторые учителя начальной школы, вместо того, чтобы понимать и принимать позицию ребенка, начинают эти книги читать в силу своего опыта. А у известного автора из замечательного города Егорьевск, что под Москвой – там – забавляются дети... Но нигде не сказано ни одним словом о том, что они намеренно развлекаются.
Почему я так обстоятельно могу цитировать эту книгу – у меня история отношений с ней давняя, когда-то со своими детьми мы провели первую экспертизу и разговаривали с другими родителями о том, нужна ли эта книга. Дети двумя руками «за» такие «страшилки». Им не хочется спать. Хотя почтительно соглашусь в том, что нельзя ответить за всех детей сразу.
Выявленная позиция взрослых по отношению к современной детской книге, к детскому чтению – вот еще одна актуальная проблема. Конечно, «у каждого его путь прям». Игра ли это у ребенка, или постижение себя?.. Подрастающий человечек в возрасте 8-10 лет еще не актер, он не перевоплощается. В соответствии с множественным подходом к проблеме культуры чтения и воспитания через книгу, разумеется, могут быть различные предпочтения у детей – как в разных семьях, так и в разном возрасте.
Интересно, что как сегодня, так и два века назад педагогическая цензура с разной активностью работала и работает против таких книг, как «Приключений барона Мюнхгаузена» и подобных ей, где многое противоречит шаблонному развитию мышления детей. Детской литературе вообще не везло. Знаменитый Афанасьев издавал сказки, цензоры вмешивались в творческий процесс, запрещали употреблять слово «кобыла» (можно было – «жеребец», «лошадь»). Теперь цензуры практически нет, однако, донести до читателя качественный текст детской книги, по-прежнему, не просто. Вмешались новые факторы: ангажированность автора, «раскрученность» имен и небесспорные методы определения массовости целевой аудитории редакциями издательств (определения рентабельности выпуска книги).
Будем ли мы сегодня использовать детскую литературу, чтение, книгу как источник манипулирования ребенком, а возможно, и просто «прикручивание его к стулу»? Ребенок свободен в своем чтении. Для подкрепления такого мнения обращусь к взглядам А.П. Чехова (155-летний юбилей со дня рождения которого недавно отмечен), на сущность искусства, литературного труда, науки, образования, воспитания:
С другой стороны важно учитывать авторскую позицию выбора литературы. Допустимы разные критерии оценки, влияющие на качество, и если ассортимент подобран обосновано, значит, уместно говорить о сохранении традиций в литературе, книг как таковых, культурных пространств и ретрансляторов векового опыта. Ведь если процесс чтения книги заставляет человека задуматься, анализировать ситуацию, возможно даже – измениться, то книга нужна и должна быть доступна всем. Но если конкретная книга всего лишь энтертеймент — то одного его недостаточно, чтобы быть книге на широких стеллажах библиотечных хранилищ.
И если молодой читатель признает чтение, как полезную процедуру, то неважно, как он будет наслаждаться процессом - поскольку антагонизма бумаги и электронного ридера нет. Главное, чтобы читал. Истинное искусство имеет общечеловеческое значение, становится радостью, открытием. Мне лично нравится бумажная книга, но и электронную тоже имею и применяю – по случаю как удобную и функциональную вещь.
Тем не менее, из истории известно, что в странах Индокитая вплоть до ХХ века сохранилось искусство изготовления книг из пальмовых листьев. А китайцы подарили миру не только практику шелкоделия, но и бумагу, технику книгопечатания, бумажные деньги- ассигнации, фарфор, изделия из лака, компас, чай. Вообще же китайская письменность одна из самых древних в мире, и нам есть чему учиться у восточного соседа, не только в части производства (копирования) ридеров. В современном китайском словаре насчитывается свыше 80 000 иероглифов, большую часть которых должен знать каждый образованный китаец. Причем для чтения современной литературы и газет достаточно знать всего 5-6 тысяч иероглифов. К слову, недостаточная популярность китайской музыки в мире тоже имеет под собой основание: в стране всего 5 нот (во многих других странах, включая Россию, семинотная музыкальная гамма).
Но даже в Китае, где семья исторически важнее индивида, Интернет, урбанизация и политика «одна семья — один ребенок» формируют новое поколение читателей - невероятно самоуверенных и зацикленных на себе людей. Поэтому о самоуверенности надобно сказать особо.
Бывает, что человек по всем дисциплинам развивается великолепно, знает больше, «чем все профессора мира». И говорит при этом – «это вы верите, а я знаю». Но знает ли этот «человек-профессор», что есть сострадание, уважение к старшим (хотя бы за счет их опыта, хотя лучше бы – априори). Верит? Зачем верить – когда он знает... Но что такое знание, то, что в современных условиях нетрудно получить отовсюду, включая самообразование?
Сегодня таких «профессоров» с явными или мнимыми заслугами можно встретить буквально на каждом шагу. Вот почему надобно уметь разбирать людей, отделять, с позволения сказать «мух от котлет».
Знание - это в голове, туда память закладывает «фундамент информации» и больше ничего. Настоящее знание культурной, гармонично развитой личности подразумевает другое, знание истины, того, что само понятие о функциях предметов еще не гарантирует познания мира. Знание подразумевает соединение, единение, и его подлинное значение осознается только тогда когда происходит соединение познающего с познаваемым; только в этом случае происходит познание. При «умовом» знании никакого соединения не происходит. Здесь мне хотелось бы снова провести параллель с книгами и чтением, поскольку это очевидно.
Можно «механически» прочитать рекомендованный список литературы – за лето, но не вынести из него полезного. Можно составить список из 300 источников к диссертации, но без качественного анализа и он бесполезен.
Что означает соединение? Важнейший момент; только подобное соединяется с подобным. Не подобное не соединится. Масло с водой никак не соединяется; сколько не взбивай, все равно будет водораздел.
И книжное познание эффективно только там, где начинается постепенное очищение души, и поэтому уже речь идет не о внешнем видении, не о количестве прочитанного (или написанного), а о качестве. В этом есть качественное соединение подобное с подобным.
Почти все массовое современное книгоиздание направлено на одну цель. Прежде всего, знания для конкретного человека – все они лишь настолько полезны и нужны, насколько помогают именно (конкретно) ему начать изменяться. Если эти знания у меня есть, а я - каким был, таким и остался, то получается балласт ничего не дающий, который только отягощает, как груз. А я остался тем же, и никакой пользы не приобрел.
Знание через книгу, таким образом, получается только на почве единения автора и читателя, это продукт их сотворчества. Соединение человеческой души, человеческого сердца с автором. А это возможно только с постепенным приобщением к чтению.
Хочу обратить внимание на очень важное положение, касающееся самомнения или самоуверенности читателя (а мы все, так или иначе – читатели). Я могу быть каким угодно и в то же время видеть себя правым (во всем), что и позволяет (как думается) мне выносить некие суждения. Но оказывается, самым загрязняющим наше сердце является ни что иное, как мнение о себе, или как мы говорим – самомнение. Это, к слову, касается и читателя и того, кто пишет, для читателя, и даже библиотекаря, как транслятора аккумулированных в книгохранилищах-библиотеках разносторонних знаний.
Хорошая книга дает познать всю глубину своей жизни, осознать, очистится, приобрести. Есть и другой путь.
Это путь труда над своим сердцем, над очищением души, прежде всего, от внутренних, никому не видимых мыслей, желаний, целей. Именно внутри развивающейся личности проходит самый главный процесс. Все, что мы делаем вовне, является результатом внутренней жизни, это уже плод состояния, внутренней жизни. Без обращения внимания на свои мысли, которым обычно не придают никакого значения (не понимая, что это акт духовный, что мысль материальна) невозможно совершенствование – какие бы книги не читали. Поэтому все то, что совершается в духовной жизни, оказывает влияние или роковое или напротив самое положительное.
Насколько важно выработать в современной библиотеки иммунитет для нашего подрастающего поколения читателей, и против всей внешней грязи, направленной на разложение отечественной культуры? Кто мешает читать? Только наша леность, укоренившаяся в привычки. И первый признаком начинающегося здравия, способности к самоанализу, явственного проявления души, является сомнение в своей правоте во всем и всегда. Нравственный закон взаимного уважения – вот что делает человека причастником морального общества, его полноправным членом. Таким образом, теоретически можно снять проблему взаимного неуважения, конфликта интересов (особенно в густонаселенных городах-мегаполисах), которая приводит к озлоблению, замкнутости, обособленности, «зацикленности» на эгоинтересах, обоснованию собственной выгоды во всем. Практически разрешить эту проблему много сложнее. Но хорошо уже то, что мы ее понимаем.
Все это уже не проблемы только богатых (успешных любой ценой): бедные (сомневающиеся) подчас даже более нарциссичны, материалистичны и зависимы от инновационных технологий. Они — самое грозное и волнующее поколение со времен «бэйби-бумеров». И не потому, что хотят прорваться к власти, а потому что растут без нее.
Так называемые «миллениалы» - поколения нулевых - выросли в эру приумноженного «Я». Они постоянно фиксируют в любой доступной форме каждый свой шаг, местоположение, и генетические данные. «Информационный шум» социальных сетей – во многом продукт именно такого действия, с претензией на значимость, но без обязательной гарантии таковой.
При этом, по сравнению с предыдущими поколениями, представители нового поколения проявляют гораздо меньшую гражданскую активность и почти не принимают участия в политической жизни (зачем?).
Помимо нарциссизма, одним из ключевых их качеств является самоуверенность (наглость, «оборзевшесть», «обмороженность» - на сленге). Сегодня реалии таковы, что если вы хотите написать интересную книгу или продвинуть семинар для педагогов или библиотекарей, посвятите его тому, как справиться с молодыми сотрудниками, которые пишут e-mail напрямую директору, и без предупреждения уходят с работы, кажущейся им скучной, где их поощряют менее того, чем они достойны (как им нравится думать). Это стало очень актуальной темой именно в последние годы, когда коммуникация трансформировалась, индивидуумы обособились в отличие сверстников-современников XX века; тогда их социальные интеракции происходили в основном со взрослыми членами семьи или на рабочих местах. При этом – прошу понять правильно – я не констатирую об известном конфликте поколений, «отцов и детей». А говорю о новом веянии среди молодежи, родившихся в 2000-е годы. И эти особенности полагал бы важным учитывать в планировании библиотечной работы.
Сегодня трансформировались и родительские предпочтения. Ясна позиция большинства родителей, которые выбирают за ребенка ту или иную детскую книгу. Они подразумевают, что ИХ выбор чему-то научит ребенка, не просто «модно» развлечет его. Но за два прошедших в истории детской литературы века у нас практически не существовало детской «книжной» моды (локальные попытки ее реанимировать не в счет).
В Государственном университете культуры и искусств даже структурное подразделение называлась не кафедра детской литературы, а кафедра руководства детским чтением. Руководство чтением существовало, а литературы детской как бы и не было… сегодня эта кафедра занимается проблемами детства в широком смысле слова, детской литературой, феноменологией детского чтения, осмыслением феномена детской библиотеки, литературоведческими и фольклористическими исследованиями.
Самая динамично развивающаяся сфера сегодня – это коммуникация. С другой стороны – современные дети испытывают коммуникативный голод. Они могут писать друг другу sms или электронные письма – посредством сотового телефона или ПК, находясь в одной комнате. Неосознанно хотят считывать эмоции с человеческого лица, но не научены потому, что сопереживание, так хорошо воспитываемое через книгу, утрачено или недоразвито.
Что касается восприятий текстов - символов в контексте художественного произведения, можно констатировать тот факт, что анализ символического содержания образа для современного читателя-ребенка не является доминирующим при восприятии текстового произведения. Это связано с тем, что набор смысловых интерпретаций символов нередко является весьма скудным (с учетом возраста и малого опыта) для подобного анализа, что в свою очередь затрудняет понимание. А, следовательно, и восприятие художественных литературных текстов, поскольку подавляющая часть текстовых произведений до сего дня построена не только на символических, но и образных значениях. В решении проблемы могла бы помочь высокая поэзия. Но жанр поэтический еще менее популярен в социуме, нежели проза и публицистика. Поэзия стала уделом избранных, востребована обособленным культурным слоем приверженцев, но слой этот, безусловно, избранный, лучший в отечественном искусстве, хоть и недостаточно популяризируемый институтами культуры от государства.
Отсюда, для повышения качества восприятия (анализа, и как следствие – понимания) разнообразных художественных текстов представляется важным обратить на проблему особое внимание при составлении планов мероприятий и программ в области культурного развития граждан. Сегодня, когда «государственные» (по важности) функции «хранителей» культурных традиции все больше выполняют негосударственные учреждения, это представляется особо актуальным.
В таких программах мог бы активно участвовать весь институт современной библиотеки (в отдельных случаях уже участвует); к ним относятся и программы по продвижению чтения, навыки чтения и письма, развитие культуры личности через чтение и как следствие - общей грамотности.
Также можно вспомнить, что по одной из версий слово символ произошло от греческого «составляю», «соединяю». Эта версия основана на предании о том, что в Древней Греции существовал обычай: когда друзья расставались, они брали какой-нибудь предмет (глиняную лампадку, статуэтку или навощенную дощечку с надписью) и разламывали ее пополам. По прошествии многих лет эти друзья и даже их потомки узнавали друг друга по сохранившимся у них половинкам, убеждаясь, что обе части соединяются и образуют единое целое. Нечто подобное было перенято впоследствии как идентификационный пароль для встреч (опознавания) законспирированных лиц. По прошествии многих веков (с тех пор) количество разного рода символики так разрослось, что подчас очень непросто разобраться, безошибочно понять и затем верифицировать тот или иной символ, подобрать нужную «половинку» - ключ к его расшифровке.
Сегодня нередко можно убедиться в том, что буквально на наших глазах появляются новые символы, а прежние обогащаются новыми значениями, и, наблюдая за этими изменениями на ум приходит уточнение определения самого символа в тексте, как не только практического способа смысловой интерпретации слова, но и еще одного языка человечества, который необходимо изучать, если мы хотим глубже понимать собственную, отечественную и мировую культуру.
Разумеется, символом может быть не только буква, слово, фонема. Недавняя моя встреча и знакомство с трудами известного краеведа сопредседателя секции поэзии Российского межрегионального союза писателей А.Е. Александрова, предложившего свой «ключ» к расшифровке значения рисунков на наличниках деревянных рам (в сельском быту XVIII-XX веков) подтверждает гипотезу о том, что смысловым символом является не только элемент текста, но и рисунок, изображения, штрих. Могут быть различаемы основные – несущие главный смысл, и дополняющие элементы. К примеру, изображение «куриной лапы», направленной вниз, к земле, на наличниках имеет вполне определенное значение – для тех, кто сумеет дешифровать его – это оберег для дома и его жителей. Выпуклые треугольники и пирамидки, вырезанные на дереве наличника, являются элементами, усиливающими значение основного символа.
Поскольку в теоретических и методологических подходах обучения детей грамоте обнаруживаются определенные кризисные явления, то не сложно заметить, что преобладающее большинство ребят испытывают не только различные лингвистические, но и психоэмоциональные проблемы на начальном этапе освоения языка (родного или социального) и/или обучения чтению и письму на родном языке. Для преодоления этих трудностей детям нужна дополнительная помощь, необходимо создание прочных метапредметных связей между образованием и традициями.
Важно учитывать, что читатель – это индивидуальная работа. «Все, что действительно нужно каждому ребенку, — это чтение, письмо и арифметика, а остальное надо предоставить инструментам и глине, спорту и театру, краскам и свободе. Большая часть школьной учебы, которую выполняют подростки, — простая растрата времени, сил, терпения. Она отбирает у детства право играть, играть и играть; она водружает старческие головы на юные плечи.»
Александр Сазерленд Нилл, основатель школы Саммерхилл
Сегодня детская книга – это искусство диалога, прежде всего родителя с ребенком. Если предполагать, что эта мысль станет главенствующей - относительно иных методик воспитания ребенка - тогда вокруг не будет так называемых вредных книг. Но будет детская мода на книги, как, к примеру, сегодня существует мода на детские детективы (ими зачитывается моя 12-летняя дочь, ученица петербургской гимназии). И эта детская мода сама расставляет все точки над «i», непопулярная литература становится невостребованной, читатели голосуют рублем.
Все законы педагогики «кричат» нам: то, что запрещается, как раз и хочется попробовать скорее. Если есть родители, учителя, библиотекари, которые могут все объяснить, которые могут рассказать, дать другие варианты этих книг – пусть существует альтернативное мнение. Детская литература – это, прежде всего, литература. Воспитательные функции у педагога, а у литературы функции другие: она свидетельствует о культурном опыте поколений – художественный текст, особенно детский, должен мягко воспитывать. В детской литературе должна быть шалость. Что должно быть запрещено в детской литературе?
На мой взгляд, ничего запрещено не должно быть, ибо в литературе автор творит подлинную
детскую книгу, он обращается не только к конкретному ребенку-читателю в настоящем, но проецирует детские планы на будущее – творит художественную ценность, прошедшую редактуру.
Было время, когда запрещали книжку С.Я. Маршака: «Дама сдавала в багаж: диван, чемодан, саквояж, корзину, картину, картонку и маленькую собачонку»? Здесь же фраза «за время пути собачка могла подрасти» – логично завершала поклеп на советские железные дороги. А иные – найдут в литературе то политику, то историю, то секс, что ж с того? Давайте запрещать детскую литературу?
И вот что лично мне стало интересно (и не только на примере Эдуарда Успенского как автора книг для детей) – если проследить историю многих детских писателей, мы увидим, что… не у всех у них есть дети. А у некоторых, к примеру, популярного ныне Михаила Яснова – нашего современника – сын был уже взрослым, когда папа стал писать… Вспомните Николая Носова, Виктора Драгунского, а еще ранее Антония Погорельского (настоящее имя А. Перовский) – «Черная курица…» – никто из них не был отцом большой многодетной семьи. Хочет ли кто-нибудь по-рассуждать на эту тему – почему писатель пишет о детях и детстве – скорее воображаемом, нежели реальном?
Для настоящего литератора как лица, склонного к вымыслу – в хорошем смысле этого значения – абсолютно не важно наличие (и количество) собственных детей. Что мы все и видим на практических примерах (конкретных семейных историях). Могу даже предположить, что сама природа дает таким авторам компенсацию в виде литературного приложения своих идей – за малочисленность детских ассоциаций (опыта) в собственных
семьях.
Качество книг для детей не зависит от собственных детей. Хотя, конечно же, в нашей семье мы используем весь свой опыт воспитания, слава богу, что он есть и динамично развивается. Не только мы учим детей, но и наоборот. Притом, что, безусловно, есть – куда стремиться в области сохранения и популяризации русской культуры, у российского читателя есть еще и перспектива. Вспомним, наконец, Артура Конан Дойла, сказавшего устами Шерлока Холмса: «Нет ничего более стимулирующего, чем когда все идет не так, как надо». В вопросах культуры не бывает быстрой отдачи.
2014 год официально объявлен в России годом культуры в соответствии с Указом Президента Российской Федерации (от 22 апреля 2013 года «О проведении в Российской Федерации Года культуры». Для привлечения внимания общества к вопросам развития культуры, сохранения культурно-исторического наследия и роли российской культуры будут образованы организационный комитет по проведению в Российской Федерации Года культуры, утвержден состав организационного комитета по проведению в Российской Федерации Года культуры, обеспечена разработка и утверждение плана основных мероприятий по проведению в Российской Федерации Года культуры. Необходимые мероприятия в субъектах Российской Федерации в рамках проводимого в Российской Федерации Года культуры уже начались.