Докт. юрид. наук., проф. Малинин В.Б.

заведующий кафедрой уголовного права и криминологии

МИЭП при МПА ЕврАзЭС

Канд.. юрид. наук. Трапаидзе К.З.

преподаватель Московского института управления при МГИМО

ПЕНИТЕНЦИАРНАЯ СОЦИОЛОГИЯ КАК НОВАЯ НАУКА

Успех борьбы с преступностью, особенно с профессиональной, немыслим без знания ее среды, законов, обычаев. Изучению преступной среды и призвана помочь новая наука - пенитенциарная социология. Исследование профессиональной преступности затруднено из-за специфического характера этой деятельности и длительных устойчивых связей между преступниками. Чтобы познать профессиональную преступность ''изнутри'', нужно знать ее историю, иначе невозможно понять современные тенденции развития этого явления.

Преступность в России берет свое начало со времен волжских разбойников. Но примерно до первой половины XVIII в. среди преступников не существовало определенных традиций, так как не было и профессиональной преступности. Только с царствования Петра I возникает в России профессиональная преступность, а вместе с ней возникают и преступные традиции.

Первые сведения о преступных традициях мы узнаем из биографии знаменитого по тому времени вора Ивана Осипова по кличке ''Ванька-Каин''. В криминальную летопись он вошел как знаменитый доноситель Сыскного приказа, соединивший в себе как бы два типа: сыщика-грабителя и народного мошенника-вора[1].

До начала ХХ в. преступные традиции и обычаи не претерпели больших изменений. Но к этому времени в тюремном мире начала складываться кастовая система взаимоотношений. Общая арестантская масса разделялась на несколько каст: ''иваны'', ''храпы'', ''жиганы'' и ''шпанка'' [2].

Советская республика полностью унаследовала от царской России ее преступный мир с его традициями и паразитической моралью[3]. В 20-е годы между ''иванами'', потомственными арестантами, и ''жиганами'', - так стали называть преступников новой формации, началась война, получившая название “первой преступной войны”.

Победители стали называться ''урками''. Из их числа в 30-х годах ОГПУ создало ''воров в законе''[4]. Между ними и так называемой ''военщиной'' - участвовавшими в войне преступниками в конце 40-х годов началась вторая преступная война, в результате которой преступный мир практически самоликвидировался [5].

На место ''воров'' в 60-е годы пришли ''фраера'' – авторитетные осужденные, не имевшие статус ''вора'' [6].

После безуспешных попыток властей уничтожить ''воров в законе'' последние вновь заставили серьезно заговорить о себе во второй половине 70-х годов, когда у многих из них закончились сроки и они вышли на свободу. В это время среди ''воров в законе'' произошли изменения, в результате которых появилась два направления среди лидеров преступного мира: те, кто строго придерживался старых ''воровских законов'' – их стали называть ''нэпманскими ворами'' - и те, кто хотел видоизменить эти законы в соответствии с новыми условиями.

Та часть ''воров'', которая не соглашалась с новой политикой, подкупалась. Старым ворам выплачивались из ''воровских касс'' ''пенсии'' взамен присутствия на сходках. А те, кто не соглашался на это, физически уничтожались. По стране прокатилась жестокая волна убийств ''нэпманских воров'', получившая название ''третьей преступной войны'' [7].

В 90-е годы произошел резкий всплеск преступности. После распада СССР ''воры в законе'' - уроженцы Кавказа и Закавказья, Средней Азии, Прибалтики - преимущественно перенесли свою деятельность на территорию России, где не было жесткого политического режима и такого фактора риска, как гражданская война, зато существовала достаточно плотная уголовная среда и широкое поле деятельности.

Можно говорить о двух накладывающихся волнах, которые привели к эскалации насилия на улицах и площадях новой России. Это насилие является результатом внутренней борьбы в преступном мире, борьбы старого и нового, борьбы между ''ворами'' и ''бандитами''. Последние отличаются тем, что состоят в основном из несудимых молодых людей (''воры'' их называют ''спорт-сменами''), которые не подчиняются ''воровским законам'' и не платят деньги в ''общак''. Между ''ворами'' и ''бандитами'' шла настоящая война – ''четвертая преступная война'' [8]. Сейчас эта война закончилась. ''Бандиты'' согласились платить деньги в ''общак'', ''воры'' отказались от притязаний на объекты, захваченные ''бандитами''.

На первый взгляд кажется, что преступность представляет собой хаотичное явление.

На самом деле профессиональная преступность имеет строго иерархическое построение. Кроме ''рабочих разных специальностей'' есть ''генералы преступного мира'', которые руководят им, собирают налоги, организуют внутреннюю жизнь тюрем и колоний. Это так называемые ''воры в законе''. Изучение этой категории преступников представляет значительную сложность, так как внедриться в их среду практически невозможно, а сами они не расположены к откровенным разговорам.

По данным МВД РФ, в настоящее время на территории РФ проживает около 400 ''воров в законе'', более 100 из них находятся в местах лишения свободы, а еще 100 ведут нелегальный или полулегальный образ жизни. Большинство из них сейчас непосредственно преступлений не совершают, они являются организаторами преступных дел – это генералы преступного мира.

''Воры'' создали нелегальную сеть преступных связей не только в России и в СНГ, но и в Европе, Америке, Юго-Восточной Азии. Часть ''воров'' из элитной группы таковыми открыто в преступном мире не объявляются или якобы отошли от преступной деятельности, что способствует их продвижению в высшие сферы власти.

Номинально ''воры в законе'' равны между собой, т.е. они имеют равные права и обязанности. На самом деле ''воровское сообщество'' неоднородно - есть среди них и высшее сословие, и среднее, и низшее. Есть так называемые ''тюремные воры'', которые на свободу практически не выходят, а руководят жизнью колоний и тюрем. Есть организаторы низового преступного уровня. Но есть такие, которые руководят преступной жизнью, да не только преступной, но и обычной жизнью городов и районов [9].

С начала 90-х годов ''воры в законе'' вошли в легальный бизнес[10]. Первоначально используя подставных лиц из своего тесного окружения, а затем непосредственно сами, они организуют собственные фирмы, коммерческие банки, акционерные общества[11].

Среди ''воров в законе'' идет постоянная борьба за преступное влияние на территории, сферы преступного промысла, коммерческой деятельности, бизнеса.

''Воровское движение'' заключается сегодня не только в сборе ''общаков'' и ''воровских съездах'', но прежде всего в криминально-экономической деятельности сообщества[12].

Тюремный мир - это особый мир со своей кастовой системой взаимоотношений и жестокими законами. Человек, нарушивший тюремный закон, попадает в вечную зависимость от других осужденных, как бы ''опускается''[13], становится отверженным, изгоем в преступном мире. С ним даже нельзя разговаривать, прикасаться к нему.

Знание тюремных законов, тюремных порядков необходимо каждому сотруднику правоохранительных органов, а может быть, и всем нам[14].

Официально колонии разделяются на колонии общего режима, строгого режима и особого режима. Но есть и неофициальное разделение колоний на ''красные'', ''черные'' и ''крестовые''.

Зоны, где администрация держит порядок (а он держится на ''козлах'' - осужденных, сотрудничающих с администрацией), называют ''красными''. В них работают советы коллективов отрядов, различные секции: дисциплины и порядка, производственная, культурно-бытовая и др.

Другой порядок держится на неписаных тюремных законах. Зоны с таким порядком называются ''черными''. Все внутреннее самоуправление там осуществляется ''блатными'', а администрация только следит за тем, чтобы все не разбежались, а что внутри зоны делается - их это не касается[15].

Но в ''красных'' и ''черных'' зонах существует хоть какой-то порядок. Самые страшные – ''крестовые'' зоны. Эти зоны создавались, чтобы раздавить ''отрицаловку'' (''отрицаловка'' - осужденные, враждующие с администрацией). Любой авторитет или даже ''вор в законе'', попавший в эту зону, выхода из нее не имеет, а если имеет, то теряет свой авторитет. Это огромная ''пресс-хата'' с соответствующими порядками, которые создаются и самими заключенными и администрацией.

Представьте себе, что в одну зону собраны самые озверевшие, самые страшные осужденные, которых ничем не испугаешь: ни ШИЗО, ни ПКТ, они могут спокойно разрезать себе живот, вскрыть вены, зашить глаза и рот. Естественно, сразу же начинается борьба за власть, за лучшее место, за пайку, за койку и т.д. И победить в этой борьбе можно, только используя самые страшные, самые чудовищные методы[16].

На любой зоне существует несколько каст, т.е. групп осужденных разного ''достоинства''. Главных каст четыре, а промежуточных на каждой зоне может быть и больше.

Первая - высшая каста - ''блатные''; вторая, самая многочисленная – ''мужики''; третья, более или менее большая (в зависимости от зоны) – ''козлы''; четвертая, низшая – ''петухи'', ''опущенные''.

''Блатные'' - это профессиональные преступники. Тюрьмы и колонии для них – обязательные этапы их профессиональной карьеры.

В касте ''блатных'' есть главный – ''пахан'', ''авторитет''. При ''пахане'' – что-то вроде Политбюро, несколько ''блатных'', каждый из которых занимается своим делом: один присматривает за ''мужиками'', другой – за ''общаком'', третий – еще за чем-нибудь. Их тоже могут называть ''авторитетами''.

''Блатные'' - это реальная власть на некоторых зонах, власть, которая борется с властью официальной, т.е. с администрацией зоны. Кроме власти ''блатные'' имеют привилегии - право не работать, право оставлять себе из ''общака'' все, что они сочтут нужным.

''Мужики'' - это следующая каста. Она состоит из случайных, в общем-то, людей, т. е. непрофессиональных преступников. В колонии ''мужики'' составляют свыше 70% общей массы осужденных.

''Мужики'', прежде всего, работают. Пашут на обычной работе - не бригадирами или мастерами, а простыми работягами. Ни на какую власть они не претендуют, никому не прислуживают, с администрацией не сотрудничают. Вмешиваться в делах ''блатных'' они не могут, право голоса на их разборках не имеют.

''Козлы'' - это открытые сотрудники администрации. Те, кто согласился принять какую-нибудь должность: завхоза, заведующего клубом, библиотекаря; те, кто надел ''косяк'' - красную повязку, те, кто вступил в совет колонии или отряда или в какую-либо секцию.

''Петухи'' - последняя каста. Они же ''обиженные'', ''опущенные''. Эта каста изгоев, неприкасаемых, отверженных, основная часть которых - пассивные гомосексуалисты. На том же уровне в зоне находятся ''чушки'', ''черти'' - неряшливые, опустившиеся, а потому презираемые окружающими осужденные. Они напоминает бомжей в свободном обществе. ''Чушки'' в качестве пассивных гомосексуалистов не используются - это просто неприкасаемые.

По неформальным законам тюрьмы у ''петухов'' отдельные спальные места в специально отгороженных местах - ''обезьянниках''. У них свой стол в столовой, места в кинозале. В СИЗО и тюрьмах они спят под нарами. Моются они в бане отдельно от других осужденных и в последнюю очередь.

На тюремном режиме, в колониях строгого и особого режима ''петухов'', как правило, немного - от 1 до 5 %. На общем режиме их число может доходить до10-12%, а на «малолетке» - до 20%. Чем мягче режим, тем их больше. На некоторых зонах их целые бараки - ''обезьянники''.

Кроме основных каст есть и более мелкие. Есть, например, ''громоотводы'' - лица, берущие на себя преступления ''блатных''. Есть также ''шестерки'' - прислуга.

Особняком держатся на зонах ''шныри'' - дневальные в отрядах, уборщики в штабах, столовых, санчастях и т.д. Это тоже публика малоуважаемая, что-то вроде ''козлов'' последнего разбора[17].

Вся тюремная жизнь подчиняется определенным правилам. Очень многое в этих правилах на воле может показаться диким, жестоким, бессмысленным.

Матом в тюрьме и в лагере ругаются гораздо реже, чем на воле. Это запрещено тюремным законом.

Есть еще одно правило - не вмешиваться. Тоже, казалось бы, странное правило, но в этом мире каждый должен отвечать за себя сам.

Вообще нельзя ничего поднимать. Особенно, если упало на плац. Пусть шапка зимой упадет - она после этого считается ''зашкваренной''.

В столовой, у поваров, ничего нельзя покупать, потому что считается, и правильно, что, покупая из общего котла, обворовываешь других. Ни в коем случае нельзя красть. Укравший считается ''крысой''.

Еще одно священное понятие в тюрьме и на зоне – карточный долг[18].

За нарушение тюремных законов существует целая система наказаний. За мелкие проступки по приказу ''пахана'' его ''бойцы'' избивают нарушителя на месте. При этом провинившемуся нужно стоять ''смирно'' и ни в коем случае не заслоняться руками. После такой экзекуции нарушителю нередко приходится отлеживаться по несколько дней.

Но это еще ничего. Если проступок серьезнее, разборка происходит ночью в туалете или же умывальнике. Избивают зверски, нередко такие процедуры заканчиваются сотрясением мозга и повреждением внутренних органов.

За серьезную провинность нарушителю могут ''опустить почки''. В этом случае двое ''бойцов'' держат его за руки, а другие бьют по пояснице до тех пор, пока человек не начнет мочиться кровью. Пожизненная инвалидность после такой расправы гарантирована.

Но бывает гораздо хуже. Зека, заподозренного в стукачестве, ''глушат'' или ''мочат''. Первое отличается от второго тем, что когда ''глушат'', изначально не ставят целью убийство. На провинившегося наваливаются скопом, валят на пол и топчут до потери человеческого облика. После такой экзекуции на полу остается кроваво-синяя масса, только отдаленно напоминающая человека: зубы - в крошево, лицо изуродовано, ребра переломаны, на внутренних органах многочисленные разрывы.

Законы неволи суровы. Их санкции поражают своей жестокостью. Складывается впечатление, что заключенные не знают иных наказаний, кроме причинения вреда здоровью или лишения жизни[19].

Психологи считают, что человек, отсидевший несколько лет в неволе, перестает ассоциировать свое тело с самим собой, происходит так называемый эффект отчуждения. Кроме того, тело ''зеков'' после многочисленных избиений становится нечувствительно к боли, поэтому они с ужасающей легкостью подвергают себя самоистязаниям. Причем совершают это не один, не два, а множество «зеков».

В одной из архангельских колоний по приказу ''смотрящего'' все ''зеки'' зашили себе рты.[20] Один осужденный проглотил, сточив острые концы, четырнадцать гвоздей-соток! Другой проглотил все домино. Третий ... Не будем дальше шокировать читателей.

Существуют самые фантастические самоистязания:килограммами глотают гвозди и колючую проволоку; заглатывают ртутные градусники, шахматы, иголки, толченое стекло, ложки, ножи, все что угодно, заталкивают в уретру штырь, пришивают к телу ряды пуговиц, надрезают кожу на руках и ногах и снимают ее чулком, вырезают куски мяса (на животе или на ноге), жарят их и поедают, напускают в миску кровь из вскрытой вены, крошат туда хлеб и съедают эту тюрю. Обложившись бумагой, поджигают себя, отрезают пальцы рук, ног, нос, уши, пенис... Всего не перечесть[21].

Еще один раздел пенитенциарной социологии – тайные способы связи преступников. Успех борьбы с преступностью, особенно профессиональной и организованной, немыслим без знания специалистами наиболее характерных способов и ухищрений, применяемых осужденными для связи между собой.

Осужденные имеют различные способы тайных сношений (с помощью звуков, условных знаков, жестов, мимики, шифрованного письма, тайнописи и т. п.), дающие им возможность общаться друг с другом незаметно для окружающих или так, чтобы никто из непосвященных не в состоянии был их понять.

Вот и несутся из тюрем, изоляторов и прочих мест лишения свободы ''ксивы'' и ''малявы''.

В СИЗО и тюрьмах существуют и другие способы связи у осужденных. Это и элементарная перекличка камер через окна, и стрельба из духовых бумажных трубок, склеенных тут же, в камере, в окна камер напротив и даже за углом, и надписи, предусмотрительно оставляемые на полу, на стенах прогулочных двориков, и многое другое[22].

''Дорога'' или связь - это самое ценное, что есть в тюрьме. Это как система кровообращения. Каждая ''хата'' (камера) должна иметь ''дорогу''. Если не имеет - позор. Такая ''хата'' называется ''лунявой''[23].

Мир осужденных во многом уникален. Быт, повседневная жизнь этих людей наполнены многими необъяснимыми для нас реалиями. Важнейшим элементом среди них является субкультура.

Под субкультурой преступного мира понимают совокупность духовных и материальных ценностей, регламентирующих и упорядочивающих жизнь осужденных. Предметом рассмотрения пенитенциарной социологии является не вся субкультура в ее целостности, а ее значимые с точки зрения уголовно-исполнительного права и криминологии элементы - прежде всего, татуировки и блатной язык.

Рассматривая татуировки осужденных как предмет исследования и диагностики преступной среды, следует оговориться, что это довольно сложная проблема. Но татуировки облегчают работу уголовного розыска. По татуировке можно дать почти полный портрет исследуемого: как зовут, когда родился, когда женился, какой ''масти'' и статуса, сколько было ''ходок'' в колонию и т.д.

Татуировки осужденных – это своеобразная анкета, паспорт преступника, его табель о рангах. Несмотря на то, что татуировка является отличительным знаком профессионального преступника, многие из них не могут от нее отказаться.

Существует мнение, что преступники сейчас не наносят татуировок, а следовательно, их изучение не нужно. Это мнение ошибочно.

Криминологическое исследование лиц, находящихся в исправительных учреждениях, свидетельствует о том, что подавляющее большинство из них имеет на теле татуировки,и что татуировались они в местах лишения свободы в период отбывания наказания[24].

Определенное представление о том, как часто встречаются татуировки у уголовного элемента в зависимости от числа судимостей, могут дать следующие данные проведенного нами исследования: среди имевших одну судимость мужчин - 28 %; женщин - 11 %; среди имевших две судимости мужчин - 55 % ; женщин - 28 %; среди имевших три и более судимости мужчин - 87 %; женщин - 41 %.

Уголовный жаргон необходимо знать потому, что с его помощью преступники договариваются между собой.

К нему прибегают обвиняемые на очных ставках и при случайных встречах с соучастниками. Блатной язык или жаргон - одно из средств латентного общения преступников. Жаргон - это условная тайная информационная система, которая связывает профессиональных преступников и осужденных между собой.

Жаргон - своеобразный показатель принадлежности к преступному сообществу, часть его субкультуры, т.е. это язык общения воров и мошенников, грабителей и расхитителей. Этому языку преступники учатся во время контактов друг с другом. Он включает в себя всю ''воровскую идеологию'', все их коллективные представления, все их коллективные эмоции.

Не зная точного употребления и смысла ''воровских слов'', нельзя завоевать в среде осужденных определенного положения, достигнуть известных ступеней власти и получить какое-то признание[25].

Итак, можно сделать вывод, что пенитенциарная социология - наука, изучающая преступный мир, его историю, традиции, субкультуру, т.е. неформальные нормы поведения, установки, законы, татуировки, жаргон и т.п.

---

[1] Ее мы узнаем из «Истории славного вора, разбойника и бывшего московского сыщика Ваньки-Каина, со всеми обстоятельствами, разными любыми песнями и портретом, писаная им самим при Балтийском порте в 1764 году». М., 1792.

[2] Дорошевич В.М. Сахалин. Каторга. М., 1907. С.42.

[3] ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои / Под ред. И.В. Добровольского. М-СПб., 1998. С. 6.

[4] Подлесских Г.,Терещонок А. ''Воры в законе'': бросок к власти.М.,1994. С.164-166.

[5] Анисимков В.М. Тюремная община: ''вехи'' истории. М., 1993. С.38-40; Чалидзе В. Уголовная Россия. М..1990.С.121.

[6] Тэсс Л.В. ''Воры в законе'' и прочие…Рига. 1993. С.167.

[7] Материалы научно-практического семинара ВНИИ МВД СССР 16 декабря 1986г. М., 1987.С.24.

[8] Дикселиус М., Константинов А. Преступный мир России. СПб., 1995. С. 34.

[9] Разинкин В.Г. ''Воры в законе'' и их преступные кланы.С.24.

[10] Гуров А.М. Красная мафия.М.,1995.С.315.

[11] Анисимков В.М. Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы. СПб., 2003. С.158.

[12] Разинкин В.Г. Указ.раб. С.47.

[13] Недаром для таких осужденных существует термин “опущенные”.

[14] Кто, например, знает, что когда новичку в камере предлагают сыграть в карты, а он отвечает, что денег у него нет, а можно сыграть “на просто так”, - то он играет на самого себя; или случайно севший на стул, где сидел “опущенный”, - переводится в эту же касту.

[15] Абрамкин В.Ф.,Чижов Ю.В. Как выжить в российской тюрьме.Красноярск. 1998. С.124-125.

[16] Сныцерев В.И. ''Воры''. Кто они ? М.,1989. С.16.

[17] Абрамкин В.Ф.,Чижов Ю.В. Указ.раб. С.96-107.

[18] Там же. С108-115.

[19] Хохряков Г.Ф. Парадоксы тюрьмы / Преступление и наказание. 1994. № 6. С.84.

[20] Рыжий Н. Очерки тюремныж нравов. Новосибирск.1992. С.51.

[21] Кузнецов Э. Дневники. Париж. 1973. С. 106.

[22] Еремин В. Воровской орден. М., 1995. С. 57.

[23] Мильяненков Л.А. По ту сторону закона. СПб., 1992. С.58.

[24] Алферров Ю.А. Пенитенциарная социология: аудиовизуальная диагностика. Ч.1.Домодедово.1994. С.34.

[25] Снегов С. Философия блатного языка / Преступление и наказание. 1995.№ 6. С. 48.