Мудрак Е.И.

Днепропетровский национальный университет

ЛИТЕРАТУРОВЕДЫ ОБ ИННОВАЦИОННОМ ПОИСКЕ

В. ВУЛФ В ПРОЗЕ 1930-Х ГГ.

Многие филологи 1950х – 1990х гг. (С.Розенбаум, Ф.Роуз, А.Велику, Дж.Бечелор, В.Махафи) придерживались мнения, что поэтический язык В.Вулф в 1930-е гг. претерпевает значительные изменения, в которых обнаруживают себя черты, скорее роднящие его с реалистической традицией, чем с эстетикой модернизма. Основу художественного поиска писательницы предвоенных лет, исследователи воспринимали как движение, уводящее ее в сторону от литературного эксперимента. Подобное настороженное восприятие, непонимание новизны творческих устремлений В.Вулф 1930-х гг., закрепившееся в среде специалистов на долгое время, восходит к авторитетному мнению литераторов-единомышленников, входивших в ближний круг друзей В.Вулф (К.Белл, Э.М.Форстер, Д.Маккарти, В.Секвилл-Уэст), и видевших в ней, наряду с Дж.Джойсом, Д.Г.Лоренсом, Т.С.Элиотом, эмблематическую фигуру новатора, «писателя-провидца», стоявшего у истоков нового искусства, владевшего особым литературным стилем, который в 1920-е гг. стал экспликацией модернистского письма. Неповторимость поэтического дара В.Вулф современники видели, прежде всего, в ее виртуозном владении свойствами лирической прозы – музыкальности ее слова, особой живописности и поэтической содержательности художественных образов, умении воссоздать причудливые узоры работы сознания. Наиболее оригинальными, воплотившими «исключительный поэтический дар» В.Вулф, предложившими «новое неожиданное развитие нарративных приемов» было принято считать произведения, относящиеся к серединному периоду творчества писательницы («Комната Джейкоба», 1922; «Миссис Дэллоуэй», 1925; «На маяк», 1927; «Орландо», 1928; «Волны», 1931). Однако неожиданная смена перспективы, обозначившаяся в творчестве В.Вулф в 1930-е гг.: напряженный интерес романистки к факту, социальному аспекту и национальной истории, была оценена многими литераторами как ретроградное обращение В.Вулф к «натуралистической форме», ограничивающей возможности модернистского художника. В итоговых романах писательницы, по мнению литературных критиков 1940-х гг., не находят своего продолжения те ведущие «поэтические» признаки ее прозы, которые во многом определяли эстетическую ценность ее произведений 1920х гг. Суждения современников надолго утвердили скептическое отношение к итоговым книгам В.Вулф, подвергая критической оценке романы «Годы» (1938) и «Между актов» (1941). Повествовательная форма заключительных романов В.Вулф, полагали исследователи (Дж.М.Пол, Р.Боулби, А.Цвердлинг, С.П.Розенбаум, М.Миноу-Пинки), напоминает произведения, часто определяемые литературоведами как «ученические попытки» обращения к реалистическому нарративу, с которых В.Вулф начинала свою писательскую карьеру – «Отплытие» (1915), «Ночь и день» (1919).

Однако взгляды историков литературы постепенно меняются: в последние десятилетия возникает концептуальная переоценка итогового поиска В. Вулф, впервые заявившая о себе в научных изысканиях рубежа 1970-80-х гг., и нашедшая плодотворное продолжение в трудах современных филологов. Д. Фоккема, Э. Ибиш, Р. Маламуд, П. Во, П. Кои во многом предлагают пересмотреть устоявшуюся концепцию восприятия творчества В.Вулф изменив направленность исследований, посвященных изучению, прежде недооцененных, периодов ранней (1915 - 1922) и поздней (1930-1941) прозы писательницы (С.Райт, Дж.Бриггс, Г.Ли). Освоение романного наследия В.Вулф обретает иное направление через осмысление проблемы оформления художественного языка в переходный межвоенный период. Р.Маламуд (1989), П.Кои (1991) настаивают на определении В.Вулф ключевой роли в рождении эстетики постмодернизма, представляя ее писателем-новатором, заинтересованным в двустороннем диалоге автора и читателя, художника, борющегося с устаревшими структурами языка, стремящегося выразить «намного более того, что было возможно ранее, подойти ближе к освоению расширенного сознания современной эпохи». Толчком и, несомненно, важной причиной появления иной исследовательской оптики в оценке ранней и поздней художественной прозы В.Вулф оказывается следующий, более современный этап осмысления феномена литературного модернизма, появление более гибкого инструментария, описывающего это явление, не только через его генезис, но и анализируя его итоговые десятилетия, его открытость поэтологическим преобразованиям и возникшим у модернистских художников ощущением трансформации и переходности явления. Отчасти тема пересмотра итогового десятилетия модернизма вызвана к жизни литературной ситуацией второй половины ХХ века - значительного поворота и возникновения тех ярких прецедентов, которые были связаны с взрывом постмодернистской эстетики. Отправной точкой для осознания значимости итоговых текстов В. Вулф во многом оказалась публикация полного собрания дневников («The Diary of Virginia Woolf», 1977-1984) и писем («The Letters of Virginia Woolf», 1975-1980) писательницы, на страницах которых она раскрывает основу своего инновационного поиска и жанрового эксперимента. Голос самой В. Вулф, зазвучавший в потоке культурологических очерков и биографий, сегодня привлекает особый интерес специалистов как автокомментарий художника к собственным текстам. В настоящее время в монографиях Дж. Эсти (2004), Дж. Бригс (2005, 2006), К. Фруолы (2005), Дж. Голдман (2006), С. Эллиса (2007) проступает новый взгляд на прозу В. Вулф, созданную ею в 1930-е гг., что обусловлено изменениями восприятия первой трети ХХ века в современном постмодернистском социокультурном пространстве. Приходит понимание того, что десятилетие кануна надвигающейся мировой катастрофы ощутимо влияло на духовно-эстетическую атмосферу Европы и Англии и, несомненно, трансформировало отношение писателей к реальности, отражая неизбежность фатальных перемен. Неслучайно, и в потоке изысканий, посвященных описанию феномена европейского литературного модернизма, часто звучат мотивы и темы, соотнесенные со все более нарастающим вниманием к литературным процессам завершения явления, которые таят в себе знаки переходности, и как каждая эстетически рубежная эпоха, нерасторжимо сочетают в себе поэтику концов и начал.