Филологические науки / 4 Синтаксис: структура, семантика, функция

К.филол.наук Кромер Э.В.

Ивановский государственный университет, Россия

Синтаксический потенциал конструкций с деепричастиями и деепричастными оборотами

1. Вопрос о грамматическом статусе деепричастий (Дпр) в истории науки и в современной лингвистике решается неоднозначно. Довольно часто в высказываниях ученых обнаруживаются противоречивые утверждения.

2. Нам показалась убедительной точка зрения И. С. Милославского в защиту грамматической самостоятельности Дпр, но она, по словам самого ученого, не окончательная [Милославский И. Г., с. 233]. Интересное решение предлагает Д. И. Арбатский, выделяя специфическое лексическое значение Дпр – процессуальная обстоятельственность или обстоятельственная процессуальность [Арбатский Д. И. с. 108-118]. Но лексикографическая практика не поддерживает эту точку зрения.

3. Серьезная и убедительная разработка грамматики русского Дпр представлена в работах О. М. Чупашевой [Чупашева О. М., 2010.], С. А. Кузнецова [Кузнецов С. А., 2001, с. 109-126], настаивающих на принадлежности Дпр к глагольной парадигме. Это подтверждается категориальным значением Дпр – действие (синпроцессность по П. А. Леканту, полупредикативная репрезентация по С. А. Кузнецову), морфологическими свойствами – наличием у него категории вида, залога и относительного времени и типичной синтаксической функцией второстепенного сказуемого.

Взгляд на Дпр как особую форму глагола кажется нам наиболее убедительным и доказательным, соответствующим современным достижениям науки в этой области.

4. Сложная морфологическая природа деепричастия не могла не отразиться на его синтаксических свойствах. Трактовка синтаксических функций деепричастий и деепричастных оборотов (ДО) до сих пор остается неоднозначной.

В современных школьных и вузовских учебниках синтаксическая функция Дпр определяется в основном как обстоятельство с определенным значением. То, что Дпр, проявляя признаки глагола, способно выражать дополнительное действие и таким образом выполнять функцию добавочного сказуемого, говорят либо в связи с полупредикативной синтаксической связью Дпр по отношению к предикативной основе предложения (Дпр – один из способов осложнения формальной структуры предложения) [Прияткина А. Ф., с. 7], либо в связи с семантической характеристикой предложения (Дпр представляет собой свёрнутую пропозицию) [Белошапкова В. А. ], либо в связи с выявлением таксисных возможностей Дпр [Бондарко В. А., Шелякин М. А.… и др.]..

На необходимость выделения и разграничения разных синтаксических функций Дпр и ДО указывают многие исследователи [Бикташева Н. С., Безроднова о. м., Кузнецов А. С., Арбатский Д. И., Богуславский И. М.].

5 А. С. Кузнецов в статье о Дпр отмечает, что синтаксическая природа деепричастия состоит в том, что оно, будучи «второй» глагольной формой при глагольном сказуемом («первой» форме), имеет двойную синтаксическую отнесенность – к подлежащему (что обусловлено генетически) и к сказуемому, с которым деепричастие состоит в определительных отношениях. Эта двойная отнесенность реализуется в синтаксической позиции обособленного полупредикативного оборота. Отсюда и полупредикативная репрезентация деепричастия [Кузнецов С. А., 2001, с. 109-126]. Деепричастие в обособленной полупредикативной конструкции выполняет функцию второстепенного сказуемого. Именно эта функция выступает для деепричастия как основная. Потенциально она свойственна любому деепричастию независимо от его лексического значения и от значения глагола-сказуемого, т. е. является семантически несвязанной.

Истоки этой функции в происхождении Дпр из кратких действительных причастий настоящего и прошедшего времени, которые, утрачивая функцию определения, теряли постепенно способность согласования в косвенных падежах с определяемым именем – субъектом действия.

Деепричастие в функции второстепенного или однородного сказуемого, относясь к подлежащему, выражает побочное действие, зависимое от глагола-сказуемого. Главным является сказуемое в форме спрягаемого глагола, так как это основное средство выражения предикативности (модальности и синтаксического времени). Дпр, обозначая добавочное действие, используется для создания смысловой перспективы, чтобы показать, что одно действие (выраженное сказуемым) – основное, а другое (выраженное Дпр) – добавочное. Оно характеризует не только подлежащее, но и сказуемое: относясь и к подлежащему как добавочное сказуемое, и к сказуемому как обстоятельство.

Если сравнить конструкции с Дпр / ДО и их трансформированные варианты, можно увидеть функциональную нагрузку Дпр, показать, как распределяется основное и добавочное действие. Например: Дети играют и шумят под окном. Дети играют (1), шумя (2) под окном. Дети шумят (1), играя (2) под окном. В первом примере два действия представлены как равноправные, отношения между ними не дифференцированы. Во втором и третьем примере отношения между действиями дифференцированы: (2) действие отодвинуто на задний план, оно добавочное, сопутствующее, поясняет (1). Дпр выполняет роль добавочного сказуемого и роль обстоятельства образа действия.

Формальная (синтаксическая) второстепенность, не означает, что и в смысловом отношении Дпр и ДО второстепенны. Часто именно в ДО дается более важная информация о действиях героев, их внутренних переживаниях. Дпр как бы дает точку отсчета, ракурс, под которым рассматривается ситуация.

6. Другая функция деепричастия состоит в выражении различного рода обособленных обстоятельств. Она реализуется при условии тесного семантического взаимодействия глагола и деепричастия, вплоть до образования более или менее устойчивых выражений на основе деепричастного оборота.

Обращает на себя внимание такой факт: между обстоятельствами, выраженными Дпр, и прочими видами обстоятельств имеется важное различие. Для последних информация о семантическом типе практически избыточна – она полностью выводится из их словарных значений: вечером – обстоятельство времени, вследствие пожара – обстоятельство причины и т. п. Значение обстоятельств, выраженных Дпр, не может быть определено также, так как в зависимости от окружения оно может принимать разные значения, сохраняя свое основное лексическое значение. [Богуславский И. М., с. 270-281] Семантические типы Дпр-обстоятельств фиксируются не в словаре, а в грамматике. Ещё А. М. Пешковский отмечал, что выявить те или иные значения у деепричастий возможно лишь при поддержке контекста. [1956, с. 126-127; см. также А. А. Шахматов c. 473, 489].

Инвариантное значение Дпр с учетом их происхождения выявляли многие исследователи как в прошлом [Пешковский А. М., 1956, с. 126-127], так и в наше время [Кузнецов С. А., Безроднова О. М., Бондарко А. В.и др.]. Эти значения формулировались с учетом категории вида: значение одновременности для Дпр НСВ и значение предшествования/следования для Дпр СВ. Они имеют синтаксический характер, то есть вне предложения не определяются.

Развитие синтаксического потенциала Дпр идет от функции добавочного сказуемого в связи с полупредикативной синтаксической связью к усилению обстоятельственного значения, то есть ослабляется связь с подлежащим и усиливается связь со сказуемым. В этом и причина многих ошибок в построении конструкций с Дпр.

Таким образом, Дпр, обладая двойной отнесенностью (к подлежащему и сказуемому), способно выполнять различные синтаксические функции. Если сильна связь с подлежащим, то Дпр выступает в роли второстепенного сказуемого. В этом случае возможна его замена однородным сказуемым (ср.: Мы бродили по лесу, собирая грибы. = Мы бродили по лесу и собирали грибы.). Если Дпр теснее связано со сказуемым, усиливается обстоятельственное значение. В этом случае возможна его замена придаточной частью СПП (ср.: Лошади, почуяв сырость, пошли веселей. = Так как лошади почуяли сырость, они пошли веселей.).

7. Синтаксическое поведение Дпр получило развитие в учении о таксисе, характеризующем временные отношения между действиями. В отечественном языкознании комплексное исследование и описание таксиса находим в работах А. В.  Бондарко, представителя функциональной грамматики [Бондарко А. В., 1984].

Таксис трактуется А. В. Бондарко как функционально-семантическое поле, формируемое различными средствами (морфологическими, синтаксическими, лексическими), объединенными функцией выражения временных отношений между действиями в рамках целостного временного периода, охватывающего комплекс действий, выражаемых в высказывании.

Поле таксиса имеет двучленную структуру, оно членится на сферы зависимого и независимого таксиса, каждая из которых характеризуется центральными и периферийными компонентами. [Бондарко А. В., с. 77].

Зависимый таксис — это временное отношение между действиями, из которых одно является главным, а другое — сопутствующим.

Центральным компонентом сферы зависимого таксиса в русском языке являются деепричастия совершенного и несовершенного вида в сочетании с основным глаголом.

Периферийные компоненты — а) конструкции с причастиями; б) предложно-падежные конструкции типа при рассмотрении..., при переходе... и т. п. в сочетании с глаголом.

Ср.: Отвечая на вопрос, он волновался. Студент, отвечавший на вопрос, волновался. При ответе на вопрос студент волновался.

Независимый таксис предполагает временные отношения между действиями при отсутствии эксплицитной, формально выраженной градации главного и сопутствующего действия.

У независимого таксиса нет единого центра. В этой сфере выделяется несколько разнородных средств: а) СПП с придаточными времени, б) предложения с однородными сказуемыми, в) СПП с другими типами придаточных (причины, условия, следствия, уступки и т. п.), г) СПП с изъяснительной придаточной частью.

При независимом таксисе каждый из компонентов сложной предикации характеризуется относительной самостоятельностью. Это ситуация, когда ориентир формально не маркирован, и два события (действия) выступают как равноправные компоненты ситуации: сидел и писал или написал и вышел.

При зависимом таксисе имеет место явно выраженная асимметрия основной и вторичной предикации: одно из событий маркировано как ориентир, относительно которого определяется время другого действия. Маркировка события-ориентира сводится к тому, что лексема, его называющая, по сравнению с основным событием занимает грамматически подчинённую позицию, например: писал, сидя за столом – написав, вышел.

За смысловую маркировку приходится платить переходом на более низкую синтаксическую позицию.

Пример для сравнения:

1) зависимый таксис: Вернувшись, отец обо всем нам рассказал;

2) независимый таксис:

а) в конструкциях с однородными сказуемыми:

Отец вернулся и обо всем нам рассказал;

б) в сложноподчиненных предложениях с придаточным времени:

Когда отец вернулся, он обо всем нам рассказал.

Приведенные конструкции сопоставимы, но не равнозначны:

ü Дпр создает явно выраженную асимметрию основной (первичной) и вторичной предикации, распределение рангов главного и сопутствующего (побочного, зависимого) действия;

ü конструкция с однородными сказуемыми выстраивает действия в однородный ряд;

ü сложноподчиненное предложение с придаточным времени подчеркнуто расчленяет элементы таксисного отношения (в данном случае — предшествование и следование), при этом каждый из компонентов сложной предикации характеризуется относительной самостоятельностью (оттенки неполной равноправности могут быть, но они не имеют явно выраженного характера ни по содержанию, ни по форме).

Возможность указанных (неравнозначных) замен, хотя она и не является регулярной (особенно в отношении сложноподчиненных предложений с придаточным времени), свидетельствует о связях между зависимым таксисом и некоторыми конструкциями независимого таксиса, о возможности их взаимодействия. Взаимодействие проявляется в том, что говорящий или пишущий в определенных условиях может осуществить выбор между языковыми средствами в зависимости от цели высказывания.

Для данной работы интерес представляют конструкции с зависимым таксисом, основным средством выражения которого являются конструкции с ДО. Привлечение для сравнения синонимичных способов выражения поможет выявить функциональные возможности Дпр /ДО в языке и в ХТ.

Литература:

1. Арбатский Д. И. О лексическом значении деепричастий. // Вопросы языкознания. М., 1980, № 4.

2. Безродновой О. М. Деепричастие русского языка в контексте функционально-семантического поля таксиса и соответствия русским деепричастиям в немецком языке. // Вестник Башкирского университета, 2009, Т. 14, № 2.

3. Белошапкова В. А. Современный русский язык. Синтаксис. М., 1977.

4. Бикташева Н. С. Употребление реликтовых причастных форм (второстепенное сказуемое), Вестник Российско–Таджикского (славянского) университета, 2008, № 4 (22). http://rtsu-slavist.tj/content/view/147/80/.

5. Богуславский И. М. О семантическом описании русских деепричастий: неопределенность или многозначность? // Известия АН СССР. Сер. Литературы и языка. 1977, Т. 36, № 3.

6. Бондарко А. В. Функциональная грамматика. М., 1984.

7. Бондарко А. В. Общая характеристика семантики и структуры поля таксиса. // Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л.: Наука, 1987.

8. Кузнецов С. А. О категории репрезентации русского глагола // Исследования по славянским языкам, № 6., Сеул, 2001.

9. Лекант П. А. Категориальный статус деепричастия // Лекант П. А. Грамматические категории слова и предложения. М., 2007.

10. Милославский И. Г. Морфологические категории современного русского языка». М., 1981.

11. Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. Изд. 7-e, М., 1956.

12. Прияткина А. Ф. Русский язык. Синтаксис осложненного предложения, М., 1990.

13. Чупашева О. М. Грамматика русского деепричастия. М., 2010.

14. Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. изд. 2-е., Л., 1941.

15. Шелякин М. А. Функциональная грамматика русского языка. М., 2001.