Психологические особенности лиц, склонных к экстремизму, терроризму и ксенофобии.

Магомедов Д.Б. – доцент кафедры трудового права и основ

правоведения ФГБОУ ВПО «ДГУ».

В последние десятилетия национально-этнические и религиозные конфликты и связанные с ними террористические и экстремистские акты стали обычным явлением.

В научных комментариях происходящего, которые даются преимущественно социологами, политологами или юристами, в качестве причин национально-этнических и религиозных конфликтов чаще всего называются такие явления, как социально-экономические потрясения, конфликт цивилизаций и охвативший планету процесс глобализации.

Действительно, трудно не согласиться с тем, что современная социально-экономическая ситуация во всем мире, характеризующаяся быстрой изменчивостью и нестабильностью, приводит к необходимости миграции широких масс населения, что вызывает смещение культур и традиций. Оно редко протекает безболезненно, создавая проблемы для всех участников процесса интеграции, независимо от того, являются они проводниками новых течений или хранителями сложившихся устоев.

Однако вряд ли можно согласиться с тем, что экстремизм и терроризм являются порождением сегодняшней действительности. Скорее следует говорить, что нетерпимость к чуждой культуре, верованиям и идеалам сопровождала человечество на протяжении всей его истории, хотя и проявлялась в различных формах.

Если рассматривать проблему экстремизма и терроризма под этим углом, то придется признать, что современные социально-экономические условия не являются причиной самих этих явлений, а определяют лишь форму их проявления. Можно предположить, что если раньше силовое поддержание идейного единства граждан и демонстрация национального, религиозного или идейного превосходства были посильны только лидерам государств, за которыми стояла мощь их стран, то современные технологии (оружие, связь, средства массовой информации) позволяют делать это отдельным группам людей или даже отдельным лицам, благодаря чему и появились современные формы экстремизма и терроризма. И этот факт делает вопрос о психологической природе экстремистского и террористического поведения еще более актуальным. Во все времена существовали люди, которые считали необходимым сделать принципы собственного существования и восприятия мира обязательными для всех. Исторические перемены меняют оценку поведения людей, связанного с самопожертвованием ради достижения каких-либо идеологических целей, но его психологическая суть — внешний рисунок и эмоционально-мотивационная основа — остаются одинаковыми.

Все этно-религиозные террористические и экстремистские действия имеют ярко выраженную идеологическую составляющую, именно это отличает их от обычных преступных действий, например, ради наживы. Безусловно, как справедливо отмечает Ю.М. Антонян, среди участников террористических актов есть и такие, кто занимается этой деятельностью за плату, преследуя цели материального обогащения, но они не являются главными действующими лицами и не составляют большинство. Сами террористические акты осуществляются ради какой-то идеи, провозглашаются актами борьбы за какие-то идеалы и вполне вероятно, что некоторые из них могут страдать паранойей.

Доктрины, на которых базируется экстремистско-террористическая деятельность, могут быть различными по содержанию, но обязательно содержат элементы группового нарциссизма – идеи превосходства собственной группы (национальной, религиозной, политической) и ее системы ценностей. Предполагается, что идеальным или конечным результатом деятельности будет признание всеми идеи превосходства данной группы и следование ее идеалам, и уничтожение тех, кто отказывается это делать.

Террористические акты совершаются ради идей, разделяемых группой единомышленников, представленных в сознании террориста как «мы», и направлены против какой-то другой группы, представленной в его сознании как «они». Выделяемые по национальному, религиозному или политическому признаку, эти группы являются условными. В сознании же террориста они представлены как реальные, их условность отрицается.

Разнообразные действия, осуществляемые в рамках террористической деятельности, нацелены на то, чтобы привлечь внимание и вызвать страх у всех, кто не принадлежит к группе «мы». Их можно рассматривать и как попытку демонстрации силы, но главной целью демонстрации силы также является желание вызвать страх.

Обобщая все вышесказанное, можно предположить, что ксенофобической личности должны быть присущи следующие особенности. Параноидный радикал будет порождать повышенную тревожность и повышенную агрессивность. При этом агрессия будет носить ненаправленный либо переадресованный характер (направлена не на конкретных лиц, а на некий присущий им признак, например, национальность, либо на случайных людей, либо применяется для привлечения внимания третьих лиц). И нарциссический, и параноидный радикалы характеризуются преобладанием архаичных защит, сильно искажающих реальность, в результате чего нарушается восприятие личностных особенностей как своих собственных, так и других людей, что будет проявляться в неадекватной самооценке (заниженной либо компенсаторно-завышенной) и противоречивой оценке других. В свою очередь это повлечет за собой сложности совладания с трудными жизненными ситуациями, т.е. непродуктивные копинг-стратегии. Наличие выраженных архаичных защит, являющихся весьма инертными психическими образованиями, приведет также к такой личностной особенности, как ригидность.

Ксенофобам, как людям с повышенным уровнем ригидности, присуща такая констелляции черт, включающая в себя строгое повиновение властным фигурам, нетерпимость к противоположному мнению, предубеждение, склонность создавать чрезмерно упрощенный взгляд на мир, тенденцию использовать резко поляризованные когнитивные конструкты, и циничный взгляд на природу человека.

Именно в семье наиболее вероятно наличие «недостаточно хорошей матери», которая не может удовлетворить эмоциональных потребностей ребенка в силу собственных эмоциональных проблем или низкого уровня эмоционального развития. Например, эмоциональные проблемы матери могут заключаться в том, что она сама ощущает себя «плохой», что имеет место в семьях, где отец ребенка относится к ней с пренебрежением, или в культуре, где существует отношение к женщине как к малоценному объекту. Потребности ребенка в безопасности может также фрустрироваться в случаях, когда мать не может обеспечить ему защиту от сильных неблагоприятных внешних воздействий — тяжелая болезнь, плохие условия жизни (голод) и т.п. Таким образом, можно сделать вывод, что ксенофобия с большей вероятностью может формироваться у представителей малообеспеченных и низкокультурных слоев общества, а также в семьях, переживающих сильное давление со стороны социума, например, у национальных меньшинств.

Другой тип ситуаций, в каком-то смысле противоположный первому, будет создан для ребенка вполне благополучной семьей. Родители, занимающие достаточно высокое социальное положение, могут предъявлять слишком жесткие требования к формирующейся личности, искренне считая, что заботятся о благе ребенка. Напряженное ожидание того, что ребенок станет достойным представителем своей семьи, своего класса или своей нации, и резкое порицание в связи с этим любых его ошибок или «несоответствий» желанному образу будут фрустрировать его потребность в принятии, блокировать его спонтанность, закрывая тем самым возможности удовлетворения потребности в самоидентификации и саморазвитии.

В заключение следует заметить, что вряд ли следует рассчитывать на быстрое решение проблемы коррекции ксенофобической личности. Опыт наблюдений показывает, что оно потребует длительной психотерапевтической работы, так как глубинные личностные образования являются весьма инертными.