Право/1. История государства и права

К.ю.н. Казачанская Е.А.

Южный федеральный университет, Россия

Парижский кутюм об общем имуществе супругов и его наследовании

Во второй половине XIX в. во Франции наблюдается всплеск интереса к исследованиям кутюмного права, господствовавшего в период средних веков на севере Франции. Примечательно, что эти исследования не сводятся к анализу норм знаменитого Парижского кутюма, а достаточно тщательно и подробно комментируют положения провинциальных кутюмов. К числу этих исследований можно отнести Законоположения Шатле Ш. Морле, Большой сборник кутюмов Дареста и Лабуле, История французского права Лаферьера, Очерки старинного французского кутюма XIII и XIV вв. Буша и конечно одно из наиболее крупных исследований конца XIX века труд Г.Д´Эспинэ «Неизданные документы о парижском кутюме».

Итак, Применительно к Франции нельзя говорить о праве, общем для всех. Для средневекового права характерно разнообразие правовых норм, независимо от того, где они применялись. Такое разнообразие правовых норм в зависимости от принадлежности к тому или иному сословию объясняется тем, что право создавалось в зависимости от той социальной функции, которое оно выполняло. По этой причине кутюмы являются важным источником французского права. Они определяют порядок судопроизводства, состав судебных органов, формы феодальной собственности, положения горожан, крестьян, имущественные и семейные отношения и др. Парижский кутюм достаточно подробно регулирует одну из составляющих семейного права - право наследственное.

Женщина, согласно парижскому кутюму, имела право, как в среде дворян, так и в среде простонародья, принять в качестве наследства половину недвижимого имущества мужа, принадлежащего ему или приобретенного, которое принадлежало ему на момент свадьбы или было передано ему в период свадьбы по наследству по прямой линии, но только не по боковой. Если женщина получала в момент свадьбы дополнительное наследство, т. е. условное, она не имела права и на законное наследство и не могла требовать того, что ей было обещано по договору [1,.175] .

Сразу после смерти своего мужа, вдова оказывается под властью кутюма о наследстве. Она имеет собственность, не будучи обязана требовать права на нее от наследников мужа. Иначе обстоит дело с собственностью, установленной соглашением. Вдова не имеет на нее права, она должна просить разрешения у наследников и вступает в наследство только после получения такого разрешения.

Собственность мужа есть прямое наследство детей от всех браков. Родители не могут его отчуждать и распоряжаться им по своему усмотрению. Даже в случае конфискации за совершение преступления дети не могут быть его лишены [1,137].

Социальное положение мужа не имело значения в том, что касалось качества законного или кутюмного наследства. Дело обстояло иначе, если наследство устанавливалось в результате особого договора. Дворянин мог выделить своей жене наследство, меньшее, чем половина его имущества, но он не мог дать ей больше. Простолюдин, наоборот, имел право завещать своей жене больше половины своего имущества [1,218] . Мужчина в продолжение брака не мог ни оформить наследство на свою жену, ни иметь к ней претензий в связи с наследством [1, 219].

Передачи имущества в связи со смертью были запрещены между супругами в течение всего брака. Они не могли ничего завещать друг другу ни прямо, ни косвенно. Единственным дозволенным действием была совместная передача только их движимого и недвижимого имущества; распоряжения другого рода были запрещены [1, 235].

Однако, Парижский кутюм различает, когда речь идет о наследстве, на которое распространяются общие правила, и наследстве, где действуют правила особые, касающиеся земель и лиц.

Так, когда наследодатель, будь то дворянин или простолюдин, владея фьефами, оставлял их сыновьям и дочерям, старший из живущих на момент смерти отца или матери сыновей получал половину всех фьефов вместе с арпаном (фр. arpent – старинная французская единица измерения длины, примерно 58,52 м.) прилегающей территории. Если было только два сына и если умерший оставил несколько фьефов, старший наследовал две трети фьефов с главным манором и арпаном земли. Так же происходило, если был только один сын с несколькими дочерьми . Согласно Установлениям Шатле, если умерший оставлял несколько детей и если он оставлял в наследство свободный от обязательств фьеф (дворянский или под оммажем), то старший сын должен был им владеть, иметь его в своей сеньории и быть юридически ответственным за своих братьев и сестер и их поддерживать. Это правило кажется связанным с примитивной феодальной системой и не допускает ни разделения фьефа, ни установленного различия между количеством детей. Оно скорее всего было введено позже указанных Установлений. При этом, наоборот, оно было отражено в Большом сборнике кутюмов (Т. 2, гл. 27) [2, 19].

Наследование имущества в форме цензивы регулировалось совершенно иначе. Различие подразумевало отмену права старшинства и разделение его на равные части, безотносительно к условиям оных [2, 19] .

Здесь можно отметить одновременно реальную и феодальную особенность права старшинства в Париже. Оно распространяется лишь на фьефы, а не на цензиву. Но оно применимо ко всем доменам, где действует оммаж, независимо от того, идет ли речь о дворянах или простолюдинах. Все зависит от положения земель, а не персон. Это инверсия той системы, которая была принята в Анжу и Турени.

Мальчик, когда речь шла о наследовании фьефа, считался старше своей сестры, хотя в реальности он мог быть младше. Привилегия мужского первенства превосходила первородство, когда сыновья и дочери оказывались наследниками. Такое правило исходит из положения Установлений Шатле, в соответствии с которым сын считается старше своих сестер.

Привилегия мужского начала имела значение только при определении степени. При боковой линии равной степени женщина исключалась из наследниц фьефа, если имелся мужской наследник и если фьеф происходил из семейной линии, к которой принадлежали они оба. Но женщина входила в наследство по той же самой линии, когда она оказывалась к ней более близкой, чем наследник-мужчина. Установления Шатле ссылаются на следующее решение: умер конюший, бездетный, который оставил двух замужних сестер, у каждой из которых был сын. Было решено, что они должны владеть его фьефами и нести за них юридическую ответственность в качестве арендаторов до совершеннолетия их сыновей, которые после этого должны получить эти владения на равных долях (параграф 68) [2, 33].

Что касается правил общей собственности, регулируемых Парижским кутюмом, то они могут быть сведены к следующим положениям.

Если кто-то умер бездетным, оставив в качестве наследников своих отца и мать с одним или несколькими братьями, то его движимое и недвижимое имущество переходило отцу и матери или одному из живых родителей, а недвижимость - братьям. Если покойный не оставил братьев, кроме племянников, отец и мать, если они были живы, вступали в наследство, племянники при этом исключались, так как отец и мать были более близкими родственниками. В первом случае они наследовали своим умершим детям вместе с другими детьми, братьями и сестрами умершего на равных долях, т. е. с равными правами, и поэтому кутюм предоставлял отцу и матери имущество и наследство братьев. Но во втором случае все было иначе: племянник, состоящий в более отдаленном родстве, не мог наследовать своему дяде вместе с отцом и матерью последнего.

Такая система противоположна правилу «собственность не возвращается вспять» (propres ne remontent); чтобы отец или мать могли наследовать недвижимое имущество, принадлежащее их детям, нужно было, согласно кутюму, чтобы наследство приходило со стороны и по линии, к которой принадлежал сам подразумеваемый наследник. Правда, парижский кутюм не требовал, чтобы наследник имущества происходил от первого собственника, как этого требовал кутюм Турени. Это был кутюм прямой линии, а не родства и линии. Это хорошо видно в двух Parloir. Согласно одному, бабушка по отцовской линии получила преимущество перед кузеном по отцовской линии как более близкая родственница, но следует отметить, что оба принадлежали к одной и той же линии. Согласно другому Parloir, дедушка и бабушка должны были иметь преимущество в наследовании перед своими внуками, родившимися раньше своих братьев и сестер, в части движимого и недвижимого имущества, но не перед наследниками, представляющими другую линию [4, 11]. Но автор не указывает на такое различие и полностью незнаком с правилом paterna paternis. По всей видимости, в данном случае он руководствуется иными принципами, чуждыми кутюмному праву.

Если умерший не оставлял собственных наследников, а только движимое и недвижимое имущество, отец и мать или один из живых родителей завладевали им полностью, а брат не имел на него права, потому что не был непосредственным наследником. Данное положение не вызывает сомнений, поскольку представляет собой не что иное как норму кутюмного права, достаточно точную, четкую и единообразную в применении.

Из всего предыдущего ясно, что предъявление документов не было принято в парижском кутюме. Автор исследования формально их исключает как по прямой, так и по боковой линии. Тем не менее, можно было вносить в брачный договор положение о том, что дети, рожденные от этого брака, будут иметь право на предъявление документов при наследовании своим дедушке или бабушке, отцу или матери означенных детей [2, 35].

Кутюм допускал право прямого наследования в случае наследования имущества простолюдинов, сохраняя при этом некоторые местные кутюмы, которые требовали обязательного прямого наследования сеньором феодального имущества. Выражение «мертвый хватает живого» еще не стало привычным в Париже в эту эпоху. Это положение отражено в Установлениях Шатле – «мертвый хватает живого по парижскому кутюму» [3, 52].

Когда отец и мать после смерти оставляли наследниками женатых и получивших приданое детей, одна часть общего имущества оставалась мужу, а другая – детям, оставшимся под родительской крышей, т. е. не имевших своей доли. Дети, получившие дарение, вынуждены были молча отказываться от наследства отца и матери, не могли ничего предъявить детям, живущим под родительским кровом, даже если они возвращали то, что им было дано как дарение. Вступив в брак, они выходили из-под власти отца и матери, если только по договору им не было предоставлено по брачному контракту право наследовать своим родителям наравне с сестрами и братьями, живущими под одной крышей с родителями, возвращая то, что им было дано при заключении брака. Та же самая система отражена в Parloir от 6 июля 1290 года. Но и другие Parloir того же источника также гласят, что отец, или женив своего ребенка, или выразив свою последнюю волю, мог сохранить за ним право вернуться к праву наследования, если он вернет то, что получил в дар (22 августа и 16 ноября 1291 года). Большой сборник кутюмов оставляет за женатым и получившим дарение ребенком право вернуться к наследованию (Т. 2, гл. 40, с. 365) [2, 35].

Если все дети вступили в брак при жизни отца и матери, и если в момент смерти родителей не осталось детей под их кровом, то все они находятся в равном положении и могут без возвращения дарения наследовать своим родителям .

Главе семьи было запрещено выделять кого-то из детей. Если у него было несколько детей, он не мог оставить одному из них дар, превышающий его законную долю и сделать его долю больше долей остальных. Этот запрет распространялся только на случаи, связанные со смертью, в других случаях он вступал в противоречие с тем, что ему предшествовало.

С другой стороны, наследники по крови имели резерв, неприкосновенный для завещателя. Ему было запрещено в случае смерти распорядиться более чем пятой частью своего наследства [2, 21].

Незаконнорожденный не имел права на наследство в городе, виконтстве и предместьях Парижа. Он мог распоряжаться своим движимым и недвижимым имуществом, но не имел собственных наследников, не будучи наследником своих родителей. Если у него были дети, рожденные в законном браке, то они считались его наследниками. Если эти дети сами умирали без наследников, сеньор получал это наследство, принадлежащее их отцу. Мать, вдова незаконнорожденного, в данном случае исключалась, потому что не принадлежала той линии, которой причиталось имущество. Если батард не оставлял прямых потомков, в качестве единственного наследника он имел своего сеньора [3, 213].

Положения кутюмного права достаточно долго применялись на территории не только Парижа, но и части Франции. Наряду с римским правом они стали одним из основных источников французского права, найдя свое отражении в последующих законах. Великая французская буржуазная революция свела не нет положения кутюмного права в области брачно-семейных отношений и наследования. Окончательно кутюмы утрачивают свое значение с введением в действие Гражданского кодекса 1804 г.

Литература:

1. Coutumes notoires jugeesau Chatelet de Paris, dans Brodeau, Coutume de Paris. Paris, 1883.

2. D´Espinay. Un document intdit la coutume de paris. Paris, 1891.

3. Jean Deamares. Grand coustumier. Paris., 1869. L. II.

4. Laroux de Lincy, Historie de l´hotel-de-ville de Paris. Sentences de Parloir aux bourgeois de l´an 1293 et du 2 juillet 1294. - D´Espinay. Un document intdit la coutume de paris. Paris, 1891.