к.ф.н. доц. Ломова Е.А.

Казахский национальный педагогический университет имени Абая, Казахстан

К проблеме рецепции русской классики в западном литературоведении ХХI века (И. Гончаров,

Ф. Достоевский) как одной из методологических аспектов подготовки учителя-словесника

в свете проблемы межкультурной коммуникации

Рецепция творчества И. Гончарова на Западе тоже имеет свою историю. История зарубежного гончароведения во многом определялась объективными причинами: очередной волной русской эмиграции в 70-х годах двадцатого столетия и связанном с ней оживлением интереса к России. Кроме того, некоторый отпечаток наложила смена общей культурной ситуации на рубеже ХХ-ХХI веков.

Ведущим фактором в интерпретации наследия Гончарова за рубежом является отсутствие однородности в трактовке литературного творчества писателя, соединяющего в себе синтез различных тенденций: социальную, историческую, конкретно-историческую, а также иных, ориентированных на погружение во внутренний мир отдельного человека. Этим объясняется обращение западных литературоведов и критиков к таким методам, как культурно-исторический, сравнительно-исторический, а также использование психологических подходов – фрейдизма, юнгианства и мифопоэтики.

В англоязычной славистике последних лет психологический подход вытесняет на второй план социалистические. В отличие от последних, первые предполагают внимание к личности и природе человека, к конкретной эпохе создания и восприятия анализируемого произведения.

Однако в этом случае смысл произведений И. Гончарова подвергается существенной корректировке и подчинению соответствующим этой теории принципам (М. Эре, Д. Гивенс, Д.С. Лебанк).

Психологические и тендерные исследования в гончароведении не дают объективных научных выводов о предмете. Им не хватает историко-литературного и культурного интертекстов, «экспликации эстетическим и философским наполнением произведения с целью доказательства или. Напротив, опровержения результата психологических реконструкций» (Бабичева).

Но в целом, работы, посвященные особенностям гончаровской поэтики, отличаются основательным аналитическим анализом одной из важнейших проблем, нашедших отражение в работах о творчестве Гончарова последних лет, посвященных своеобразию художественного метода писателя.

Если до 70-х годов ХХ века литературоведы занимались изучением своеобразия гончаровского реализма, то со временем проблема его специфики потеряла для них свою актуальность. Внимание исследователей стало сосредотачиваться на определении сферы и степени влияния на творчество романиста нереалистических направлений в литературе.

Англо-американские исследования часто демонстрируют своеобразие взгляда на творчество писателя, обусловленное узконаправленным аспектом интерпретационной позиции. Это обуславливает их несомненное достоинство и обеспечивает углубленное рассмотрение определенного аспекта произведения, четкость формулировок и новизну взгляда, но в тоже время ведут к догматической узости и необоснованному стремлению делать излишне исчерпывающие выводы на основании анализа частного материала и единичных наблюдений.

Рецепция наследия Достоевского в англо-американской культуре связано прежде всего с литературой американского Юга. В американском культурном сознании «случайное семейство» становится основой восприятия семьи в духе Достоевского, поскольку этот процесс резонировал с социально-историческими и историко-литературными процессами американского Юга, с той ролью, которую традиционно семья играла в южном регионе.

Процессы, происходящие в южных штатах периода окончания Гражданской войны, Реконструкция и Великая Депрессия стали причиной интереса американских писателей к институту семьи как традиционной ценности. Так, в рецепции наследия Достоевского у Фолкнера и Маккаппера отчетливо обнаруживается семейный аспект.

У Фолкнера это проявлялось в особом тяготении к роману «Братья Карамазовы» и в индивидуально-авторском восприятии старшего Карамазова как современного Авраама, хитрого и беспринципного родоначальника (Банах-Маникина).

Фолкнер создает структуру семьи Карамазовых в собственном романе «Авессалом, Авессалом!», и импульсы, идущие от Достоевского, принизывают пространственное поле книги Фолкнера.

Художественное решение образа родоначальника полковника Сатпена, как утратившего высокое предназначение отца, на которого возлагается основная вина за разрушение семьи, несет очевидные связи рецепции Федора Карамазова.

Общие закономерности восприятия русского писателя в англо-американском литературоведении с позиции новых и новейших литературоведческих методов проявляется в повышенном интересе к психологической стороне гончаровского творчества, рассмотрения его в ракурсе философских экзистенциональных проблем (Валентино, Р.Д. Лебланг).

В последние десятилетия на Западе утверждается подход к творчеству Гончарова как философско-этическому феномену.

Мифопоэтическая школа в литературоведении 80-90-х годов ХХ столетия (М. Мауз, R. Poggioli) продолжает анализировать мотивный уровень и символику гончаровских романов.

Особенности восприятия Гончарова в зарубежном литературоведении определяется различными взаимозависящими факторами. В первую очередь – это тип культуры, к которой принадлежит интерпретатор, его творческое наследие, связанное с Россией. Во-вторых – принадлежность к тому или иному национальному поколению с его взглядами и ценностными ориентирами.

Но ясно одно: рецепция И. Гончарова за рубежом отражает растущее к нему внимание в современной англоязычной литературоведческой науке и безусловное признание его литературного наследия.

В решении проблемы наследования отцовского греха обнаруживаются следы рецепции идеи Достоевского о теории среды.

Сын Сатпена Бон, подобно Мите Карамазову, преодолевает в себе «сатпеновщину».

Для Фолкнера и Достоевского критерием состояния и отношения к миру является положение о роли ребенка, и мир, в котором страдают дети, однозначно «неправеден».

Следы Рецепции Достоевского заметны и на сюжетно-фабульном уровне: центральной фабулой и сюжетной линией у Достоевского и Фолкнера является отцеубийство и отношения братьев между собой, что актуализируется также в названии обоих романов и в отсылке к библейскому сюжету о Каине и Авеле.

Для Достоевского преодоление распада семейных отношений осуществляется в идее братства и духовном единении человечества вообще.

В художественном мире Фолкнера преодоление разрушенной семьи не проходит и детям не удается окончательно преодолеть губительные последствия отцовского наследства.

Маккаперс сосредотачивается на «продукте разрушенной семьи – духовно искалеченных детях, и этот процесс определяется как полная утрата веры в Бога и общечеловеческие нравственные ценности.

В романе Маккаперса «Сердце – одинокий охотник» трактовка семьи обнаруживает рецепции романов Достоевского – «Идиот» и «Братья Карамазовы» и проявляется в центростремительной направленности композиции романа, выражающей идею духовного отчуждения между людьми, а также в изображении кризисных отношений поколений.

Существенная разница в трактовке темы «случайного семейства» состоит в том, что Достоевский решает ее на основе православной аксиологии и исходит из отрицания обособления человеческой души, ее отчуждения от мира как антипода Божьей любви. Ведущей к духовному единению и бессмертию. Писатели американского Юга, говоря об опасности духовного обособления человеческого сознания, решают проблему современной семьи в ином ракурсе, исходя при этом из экзистенциональной системы и опираясь при этом не на веру в Бога или на внешнюю силу в лице человеческой общины, а на индивидуальное мужество отдельно стоящей личности в условиях трагически распадающейся реальности.

Помимо «семейной» темы в творческом наследии Ф. Достоевского литературоведов Запада по-прежнему привлекает тема женских образов в романах писателя.

К 70-м годам ХХ столетия в англоязычном литературоведении в изучении женских образов Ф. Достоевского был накоплен значительный и фактологический материал, позволяющий выйти на качественно-новый уровень осмысления и постижения героини великого русского прозаика.

Научная мысль англоязычных ученых в XIX и ХХ столетиях развивалась в рамках биографического, формального и сравнительно-исторического литературоведения.

В конце ХХ и начале XXI веков англоязычное достоевсковедение, учитывая недостаточность от взятой методики для целостного анализа системы женских персонажей Достоевского, акцентирует различные подходы и выходит на новый, синтезирующий уровень постижения универсума русского классика.

Интерпретационный диалог о женских образах Достоевского, ведущийся в англоязычных исследованиях последних лет, подтверждает идеи М. Бахтина о полифоническом принципе построения произведений писателя. Только таким образом могли появиться в творчестве Ф. Достоевского «самораскрывающиеся» героини, одержимые стремлением быть услышанными, понятыми, не с вполне определенным мировоззрением и внутренним миром, но с высоким самосознанием и чрезмерным чувством собственного достоинства.

Литература:

1. Двойнишникова Г.Ф. Женские образы Ф. Достоевского: итоги и перспективы на материале изучения русского и англоязычного литературоведения 1970-2000-х годов. - Дисс. канд. филол. наук, Улан-Удэ. – 2006.

2. Rank., I Dostoevsky. The Miraculous Jear 1865-1871. Princeton, New Jersy, 1995.

3. Банах-Маникина А.В. Тема «случайного семейства» в творчестве Ф. Достоевского и ее рецепция в США. - Дисс. канд. филол. наук, Томск. – 2006.

4. Knapp L. Mothers and Sos in the Brothers Karamazov: Our Ladies of Skotoprigorevsk // A New Word om the Brothers Karamazov // Ed. By Jackson R.L.Evansson; Illinois: Northwestern University Press, 2004. – P. 3152.

5. Бабичева Ю.Т. Рецепция творчества И. Гончарова в отечественном и англо-американском литературоведении. - Дисс. канд. филол. наук, Бийск. – 2010.