Ст. преподаватель Надараиа З.Г.

Красноярский государственный аграрный университет, Российская Федерация

Особенности формирования культовой мотивации

у последовательней социально-опасных религиозных объединений в рамках криминологической теории религиозной гигиены населения

Одним из элементов состава преступления является субъект. Под субъектом, в теории уголовного права, понимается физическое, вменяе­мое лицо, достигшее установленного Законом возраста. Субъектом ст. 239 УК РФ будет только физическое лицо, достигшее 16 лет, вменяемое и участвующее в деятельности религиозной организации, посягающей на личность и права граждан. Исходя из принципа уголовного права - виновной от­ветст­венности, субъ­ектом может быть только физическое лицо (ст. 20 УК РФ), т. к. в любом случае в со­вершении преступления всегда ви­новно конкретное лицо, а не некая абстракция. Возраст, с которого возможно наступление уголовно- правовой от­ветст­венности, согласно ч.1 ст. 20 УК РФ является 16 лет. Однако ч.3 ст.8 закона «О свободе совести и религиозных объединениях» от 26.09.1997г. гласит, что ре­лигиозной организацией признается религиоз­ная организация, состоящая  не  менее   чем  из  десяти  участников,  достигших возраста восемнадцати лет и постоянно  проживающих в одной ме­стно­сти либо в одном городском или сельском поселении. Видимая раз­ница не является на наш взгляд противоре­чием, т.к. участие в деятель­ности религиозной организации не всегда пред­полагает членство в нем.

Стоит затронуть вопрос ответственности лиц, которые дос­тигли определенного Законом возраста, но слабо развиты психически.

Нередко участники религиозных организаций живут вместе, изо­лиро­ванно или почти изолированно от общества создавая свою субкультуру, например члены «Церкви последнего завета» (собственное название «Церковь последнего завета») живут общиной в придуманном ими «Городе Солнца» в Курагинском районе Красноярского края на территории нескольких деревень.

Если учитывать что вышеозначенная община существует с на­чала 90-х г. XX века, то можно сказать что выросло целое поколение детей, воспитанное в отрыве от культурообразующей части населения.

Дети, выросшие в малочисленном, замкнутом обществе с ценностями и нормами морали «Церкви последнего завета» не могут объективно оцени­вать действия, происходящие внутри общины и пони­мать, что является противоза­конным, а что нет.

При наличии оснований полагать, что несовершеннолетний от­стает в своем развитии необходимо назначить психолого-психиатриче­скую экспертизу для уста­новления возрастного психического развития, кото­рый может не соответствовать хронологическому (ч.3 ст.20 УК РФ).

Следующим признаком субъекта является вменяемость.

Особое место в научных дискуссиях занимала проблема выра­ботки критериев вменяемости и невменяемости. В научной литературе выска­зывалась точка зрения о выработке этих понятий через три крите­рия: юридического, психологического, ме­дицинского.[1] Ряд авторов пола­гают, что возможно построить формулу вменяемости только на ос­нова­нии психологического критерия.

На наш взгляд правильной является точка зрения о содержании в дискуссии вменяемость - невменяемость двух критериев:

а) Медицинская вменяемость;

б) Юридическая вменяемость;

Первый критерий говорит об отсутствии у лица хронического или временно­го психического расстройства, слабоумия или иного бо­лезнен­ного состояния пси­хики (ч. 1 ст. 21 УК РФ). Юридическая вменяе­мость означает способность лица осознавать фактический харак­тер и общественную опасность своего деяния и руководить своими дей­ст­виями. Эти два критерия тесно взаимосвязаны и наличие их обоих по­зволяет нам говорить о полной вменяемости лица, совершившего об­щественно-опасное деяние.

Как показывает практика, психические расстройства не редкость среди последователей социально-опасных религиозных объединений.

Последователями большей частью стано­вятся люди нахо­дящиеся в ситуации социально - психологической дезориентации, не редко с неустойчивой психикой, легко поддающиеся влия­нию особенно под воздействием методов разного рода психотехник.

Нарушение режима сна и отдыха, длительные голодания и т.п. приводят к нарушению работы нервной сис­темы, и в итоге к глубокому нервному истощению. Разного рода галлюцинации, объ­яс­няемые их лидерами как  откровения, описаны в 80-х г. XIX века и вошли в историю как синдром психического автоматизма (синдром Кандинского – Клерамбо, синдром отчуждения, синдром воздействия - одна из разновидностей галлюцинаторно-параноидного синдрома. Включает в себя псевдогаллюцинации, бредовые идеи воздействия (психологического и физического характера). Определенная часть ритуалов, проводимых в социально-опасных религиозных группах могут искусственно спровоцировать эту болезнь.

Лидеры подобных объединений в большин­стве своем обладают здравым рассудком: создавая религиозные органи­за­ции, руководя ими, тщательно подготавливают план, подбирают по­мощников, часто преследуют корыстные цели.

Так, Кривоногов Ю. А., один из организаторов  «Белого братства» (собственное название «Белое братство») является специали­стом в области микроэлектроники и до 1990г. рабо­тал в одном из ин­ститутов  КГБ в г. Киеве, в котором изуча­лись методы воздействия на психику че­ловека.[2]

Что же касается последователей, то можно с уверенностью гово­рить о том, что в ре­зультате психологической обработки они теряют способ­ность понимать действи­тельный смысл своих действий, и тогда можно говорить об отсутствии юридического критерия вменяемости. Меди­цинский критерий может устанавливаться толь­ко путем проведе­ния су­дебно психиатрической экспертизы.

В случае если по результатам проведенной психиатрической экс­пер­тизы будет установлено отсутствие психического заболевания, но будет установлено также, что лицо в виду обстоятельств не осознавало и не могло осознавать своих действий, то в данном случае можно говорить об отсутствии вины человека, в какой - либо фор­ме.

УК РФ говорит, что если лицо не осознавало характер своих дей­ст­вий в силу применения к нему психического насилия, но вследствие которо­го сохранило возможность руководить своими действиями, то это может яв­ляться обстоятельством либо исключающим преступность дея­ния (ч. 2 ст. 40 УК РФ), либо смягчающем наказание (п. «е» ч.1 ст. 61 УК РФ).

Вторым субъективным признаком является субъективная сто­рона, т.е. пси­хическая, внутренняя сторона деятельности лица, связан­ного с совершением пре­ступления.

Субъективная сторона организации объединения, по­сягающего на личность и права граждан, в данном случае социально-опасного религиозного объединения выражается в форме пря­мого умысла.

Со­став ст. 239 УК РФ является формальным, а умысел в преступлениях с фор­мальным составом мо­жет быть только прямым, в виду того, что субъ­ект, совершающий преступление, желает совершить действия, ко­торые обладают признаками общественной опасности, независимо от насту­пивших последствий.

Субъект, создавая организацию, посягающую на личность и права граждан, всегда имеет цель нарушить право личности и гражда­нина, т.е. имеет прямой умысел, а преступ­ления, совершаемые в сфере деятельно­сти этой организации, могут быть совер­шены с любой формой вины.[3]

Предпосылкой к любому действию человека является мотив. Мо­тив преступ­ления - это внутреннее побуждение к преступному деянию.

Для квалификации преступлений, предусмотренных ст. 239 УК РФ, мотив не играет значительной роли, но является обстоятельством, ха­рактеризующим лич­ность виновного и сильно зависит от морально-нравственных качеств лидера.

При совершении данного преступления мотив может быть раз­лич­ным: коры­стным, культовым (религиозным) и др.

Как правило, корыстный мотив в основном существует у органи­за­торов и лидеров, так как создаются подобные организации и для получения собственной выгоды.

Лидеры социально-опасных религиозных орга­низа­ций, со­вершая преступные деяния, в незначительной степени под­вержены религиоз­ной идеологии и прекрасно осознают несостоятельность своей организации в качестве религиозной. Орга­низовав религиозное объединение, они ста­раются внушить пра­виль­ность именно своей интерпретации религии для максимального увеличения числа после­дователей, и соответственно получения материальной и иной выгоды. Основным мотивом преступлений совершаемых последователями явля­ется культовый (религиозный) мотив.

Установление именно данного вида мотива играет важную роль для выявле­ния преступления, предусмотренного ст. 239 УК РФ, т.к. только при установлении причин и условий преступления, совершен­ного по культовым мотивам, мо­жно сделать вывод о том, что ви­новный действовал по предписанию лидера органи­зации. Однако именно установление столь важного мотива яв­ляется до­вольно сложным, т. к. имеющийся в перечне обстоятельств, отягчающих нака­зание, признак «совершение преступления по мотиву националь­ной, расовой, религиозной ненависти и вражды...» имеет узкое, недоста­точ­ное содержание. Религиозный мотив может быть обусловлен нена­ви­стью к потерпевшему, свя­занной с его вероисповеданием или прояв­лением религиозной нетерпимости, а так­же может включать в себя стремление угодить своему лидеру, божеству во исполнение культовых ритуалов.

Например, при принесении в жертву человека, зачастую выбор жертвы про­исходит спонтанно, независимо от его религиозных убежде­ний, но возможны иные критерии выбора жертвы (возраст, пол и др.).

Как уже говорилось выше, установление мотива религиозной не­на­висти и вражды очень сложно ввиду узости данного понятия, поэтому очень часто при рас­смотрении уголовных дел, где прослеживается рели­гиозный мотив, он упоминает­ся вскользь и не является причиной нового расследования.



[1] Бурковская В. Проблемы вменяемости членов религиозных или общественных объединений, посягающих на личности права граждан // Уголовное право. -2002. № 1 . С. 3-5.

[2] Богданов В. «Белое братство» зомбирует Урал / Российская газета. – 2003.  - № 124. - С. 27.

[3]Уголовное право России. В 7 т.Т. 1. Общая часть./Под ред. проф. А.И. Коробеева. - Владивосток, 1999.-С.-401.