*119920*
Юридические науки // Конституционное право
Д. ю. н., профессор Маликов М.Ф.
Башкирский институт социальных
технологий (филиал)
ОУП ВПО «Академия труда и социальных
отношений»
Двуединая концепция регионального права
В данной статье
рассматривается двуединая концепция регионального права с позиции согласования
как прежних (дореволюционных), так и современных интересов федеральной власти и
интересов региональной власти в России.
Ее актуальность
определяется необходимостью изучения процесса федерализации в историческом
аспекте сочетания общего и особенного. В связи с этим возникает необходимость
выявления протогосударственных структур (ранние государственные объединения) в
отдельных регионах типа «Баскирдии», «БашДжерда», «Баш-Керда», «Башкирда»,
«Басджарта» и закономерности развития государственности Башкирии,
Башкурдистана, Башкортостана на различных этапах организации взаимодействия
двух административно-территориальных единиц и двух разных уровней власти при
ведущей роли федерального законодательства.
Генетические основы
двуединой концепции регионального права по материалам Башкортостана включают
как правовые элементы, так и взгляды, общественные, государственные,
конституционные, политико-правовые мысли, договоры [1], институты, учреждения,
регулирующие административно-территориальные отношения на уровне: улусов,
барунгаров, джунгаров, туменов, тысяч; воеводств, наместничеств,
генерал-губернаторств, кантонов, земств, волостей, юрт (урт), уездов, губерний,
провинций, штатов, районов в условиях абсолютизации и децентрализации власти в
России.
Особенность
«монополизации суверенитета (власти) слоев управленцев»[2] России и
Башкортостана определяется ее ролью (значением) в системе договорной автономии
и административно-территориальных единиц местного управления. В них выделяются
социально-экономические, политико-правовые, идеологические, нравственные и
культурные факторы. Причем эти компоненты государственности изучаются не только
с позиции современной внешней формы административно-территориальных единиц, но
и на основе истоков социальных «скелеток» (кочевники, земледельцы, скотоводы,
тарханы, крестьяне [3], холопы, промышленники, мещане, обыватели, посадские,
гильдии, дворяне) [4] и социальных институтов (прообразов государственной
автономии и административно-территориальных единиц) типа Янь (государство
племен Южного Урала), полисов (города Аркаим, Уфа 1, Уфа 2, Башкорт, Кала-Тау,
Хан-Кала), толосов, тардумов, воеводств, Эль, Орд, Каганатов, Бурзянской
Федерации, Едигей, Дешт-и-Кыпчаков [5] (государство Бату), Джунгарских ханств,
Табынское государство (племенной союз), Кангюй (государство гуннов),
Ишимбайских ханств (переходное государство), государство Кара-ханов [6].
При определении сущности
регионального права Башкортостана в качестве исходного определены этапы становления и развития
«дискреционного [7] регионального права», «регионально- проконституционного
законодательства [8]», «конституционно-уставного регионального права» в рамках
«протофедерации», «полуфедерации», «квазифедерации», «государственной
автономии», «регионалистического государства» при наличии одного из социальных институтов государственности оседлого населения [9], поскольку союз
племен становится прообразом «федерации».
Данный
вывод заслуживает внимания в силу того, что до сих пор нет достоверных сведений
о наличии государственности [10] любой страны, в том числе, в ранний период у русских и башкир. Правда, труды Ибн Фадлана, Джиованни дель Плано
Карпини, Гийома де Рубрука, а также башкирские шежере и эпосы
позволяют судить о самостоятельной форме правления на данной территории до XIII века. Относительно этого же периода С.И. Руденко, ссылаясь на Абу Заид аль-Балхи, указывает, что западные районы
Башкирии были в составе и подвластны Булгарскому
государству. О наличии в 1235—1236 гг. у башкир собственного правителя — хана —
указывает в своем отчете венгерский монах Юлиан [11].
Ценность темы
исследования заключается в определении башкирского варианта формирования
федеральных отношений на фоне всемирного процесса федерализации и признании
договорных начал эталоном (образцом) дальнейшего развития мирового федерализма,
а в отдельных регионах - основой формирования государственности.
Данное исследование
связано также с потребностью выявления механизмов и принципов управления,
обеспечивающих эффективную деятельность органов представительной власти на
местном уровне; с установлением надлежащего баланса между централизацией и
децентрализацией, адекватного историческим условиям страны и задачам,
выполнение которых должно осуществить местное самоуправление; с созданием
слаженного механизма взаимодействия органов государственной власти и местного
самоуправления; действенного реагирования на непредвиденные ситуации; с
выявлением всех видов потенциальных ресурсов и усилением ресурсообмена на
местном уровне; с совершенствованием системы самоуправления как неотъемлемого
института народовластия.
Исходя из этих
постулатов, в статье признается применимость для правовой системы любой формы
автономии и протофедерации (федерации) одновременная реализация трех основ
права: «нормативной» Г. Кельзена [12], «производной» Р. Аго [13], «отсылочной»
Ф. Савиньи [14].
Согласно «нормативной теории», правовая
система представляет собой совокупность норм, логически выведенных из одной
«основной нормы» (напр., конституция, договор, положение и др.). Поскольку
региональная правовая система (напр., Положение о губернских и уездных земских
учреждениях [15], Учреждение Губерний в Российской Империи [16], Учреждения для
управления Губерний Российской Империи [17], Договор о присоединении, Положение
о башкирах и др.) выводится из основной нормы (напр., Управление Губерний в
Российской Империи), постольку правовые отношения в рамках «протофедерации»
(федерации) выступают как единая система. Однако социальное содержание и
юридический характер правовых норм края и регионов могут иметь различный
характер. Но между этими нормами было (есть) общее: они одинаково отражали
(отражают) объективные факторы, т.е. географические и исторические условия
существования России и Башкирии [18].
Сущность теории «нормы-производителя»
заключается в согласовании правовых систем и способности производить
относительно самостоятельные нормы в рамках России как
государственно-территориальных единиц (центральная власть) и автономии
Башкортостана как административно-территориальных единиц в начальном этапе
формировании федеративных отношений в России.
Теория «отсылочной нормы» исходит из того,
что федеральная правовая норма (напр., Свод Законов) России (РСФСР, РФ),
отсылая к региональному закону (напр., Положение о башкирах) Башкирии
(Башкурдистан, БАССР, РБ), согласует региональное право, как бы
«национализируя» региональную (местную, краевую, областную) правовую норму,
превращает ее в норму собственного права (собственного законодательства) [19].
Следует подчеркнуть, что прежние
исследователи не обратили внимание на правовую норму как «первооснову системы
права», поскольку у них не было четкого представления о структуре губернских,
уездных, земских учреждений, соответственно о различных видах автономии и федерации
на различных этапах децентрализации власти. Ввиду теоретической не
разработанности этих институтов в рамках губерний Всероссийской Империи,
договоров о союзе, положений о башкирах и других политико-правовых актов им
было сложно усмотреть (находить) самостоятельные признаки регионального права
автономии в условиях централизованного (федеративного) управления в России. Тем
более, на определенном этапе сформировался круг вопросов, решение которых с
позиции классической теории правовых норм возникали серьезные затруднения
Практическая
значимость двуединой концепции регионального права заключается в разработке
современной регионализации функций государства на
основе согласованного суверенитета и разделения полномочий органов власти в
условиях трансформации федеративных отношений [20].
Литература:
1.
Отсюда гипотеза о
всеобщем равновесии и компромиссе в происхождении и развитии государства и
права.
2.
Алиева И.Х.
Проекты государственно-правовых реформ и модель формы правления для России:
Автореф… канд. юрид. наук. Н-Новгород, 2012. С. 7-8; Андреев А.И. Примечания В.Н. Татищева «Древним русским законам».
Исторические записки. Т. 36. С. 252-262.
3.
Рубинштейн Н.Л.
К характеристике вотчинного режима и крестьянского движения в конце 70-80 годов
XVIII в. Исторические записки. Т. 40. С. 140-153.
4.
Пичета В.И.
Институт холопства в Великом Княжестве Литовском в XV-XVI вв.
Исторические записки. Т. 20. С. 38-65.
5.
Вся степь от Дуная до
Поволжья называется Кыпчакской Степью или «Дешт-и-Кыпчак».
Когда монголы захватили «Дешт-и-Кыпчак», кыпчаки стали основной
силой Золотой орды
// http://ru.wikipedia.org; Евстигнеев
Ю.А. История и хронологическая трансформация содержания термина «кыпчак» //
Проблемы востоковедения. 2012/1 (55). С. 27-30.
6.
Проблемы востоковедения.
2012/1 (55). С. 21-27.
7.
Можно считать, что это
было разновидностью современного делегирования полномочий, т.к. установленная
власть договором позволяла реализовать полномочия края по своему усмотрению.
8.
Поскольку дискреционное право базировалось и на
шариатском праве, постольку оно является основанием регионально-религиозной,
политико-правовой автономии в федерации (Бурзянской или иной) и становится
неотъемлемой частью управления краем на любом этапе развития федеративных
(протофедеративных) отношений России и Башкортостана.
9.
Отсюда гипотеза: доисторический период Башкортостана
характеризуется отсутствием государственности, т.к. каменный, бронзовый и железный периоды времени предшествовали
письменности и оседлости, а оставили следы лишь в вещественных памятниках и в
народных преданиях // http://dic.academic.ru/dic.nsf/brokgauz_efron; Для России
историческая эпоха наступила в IX в., для греков и римлян — за несколько веков
до рождения Xриста, для Египта и Ассиро-Вавилонии — за четыре тысячелетия до
нашей эры // http://ru.wikipedia.org/
10. Дискреционное
региональное право свидетельствует о
концепции «тождественной истинности» параллельного формирования
«прорегионального законодательства» и «прогосударственного объединения».
12. Kelsen H. Das Problem des Souveranitat und die Theorie
des Volkerrechts. Tubingen, 1928. S. 114.
13. Ago R. Regles generales des conflits des lois. RdC. T.
58. P., 1936. P. 302.
14. Savigny F.K. System des heutigen Romischen
Rechts. B., 1848. Bd. 8. S. 28.
15. Полное собрание законов России. Т. XXXIX. № 40457.
16. ПСЗ. Т. IV. № 2218.
17. ПСЗ. Т. XX. № 14392.
18. В работе обосновывается гипотеза о начальном этапе формирования регионального
права Башкирии со дня заключения договора с монголами о дружбе и союзе,
поскольку в нем была определена самостоятельность башкир // Ватандаш. 2008. №
8. С. 16-24.
19. Современное конституционно-уставное региональное право обеспечивается: закреплением юридического верховенства Конституции РФ на всей территории страны (ч.1 ст. 15 Конституции РФ); определением сфер исключительной (ст. 71.) и совместной компетенции Федерации и ее субъектов (ст. 72 и ст. 73); установлением приоритетов законодательства РФ и ее субъектов; гарантированностью самостоятельности субъектов РФ в сфере законодательства; введением договоров и соглашений между РФ и ее субъектами в число источников конституционного права и возможностью в этой связи договорно-правового регулирования внутри федеративных отношений; определением общей процедуры разрешения юридических споров и коллизий путем отнесения к ведению РФ федерального коллизионного права.
20. Маликов М.Ф. Современные проблемы конституционного права
Российской Федерации. Уфа: ДизайнПресс, 2011. С. 101-107.