Философия/6. Философия науки

К. филос. н. Ахтямова В.А., к.х.н. Ефанова Э.А.,

д. филос.н. Ахтямов А.М.

Казанский национальный исследовательский

технологический университет, Россия

Концептуальность научного знания.

В настоящее время одним из существенных признаков постоянно развивающегося научного знания является его формирование в системе эпистемологического способа производства, наиболее существенным свойством которого является концептуальность [1, с.19; 2, с.10]. Поэтому, одним из условий концептуального поиска в системе познавательной деятельности является определение представления авторской позиции, которое стало наиболее ответственной формой выражения синтеза теоретических и эмпирических представлений [2, с.5]. Таким образом, «концептуальность» знания рассматривается как форма выражения результата и процесса его эволюционного развития, предполагая при этом не только единство естественнонаучного и философского, но и целостность их движения в исследовании как социореального отношения, так и самого процесса познания. В гносеологическом плане концептуальная система направлена на получение новых веществ путем поиска новых свойств его на основе предварительной подготовки субъекта к восприятию как системы «рассуждений», так и теорий о возможных путях способа перехода от адресанта к адресату [3, с. 20]. И далее, в соответствии с принципом аналогии движения от «цели» к «средству» осуществляется поиск условий производства этих веществ и путей потребления их с имеющимся набором новых свойств и отношений. В формировании такого теоретического конструкта в виде «системы рассуждений», поиска модели нового качественного состояния вещества, с заранее заданными субъектом свойствами используются как эмпирические, так и понятийно-знаковые формы знания. Сама форма исследовательской деятельности разделяется на два уровня, один из них относится к знаковой. При этом, основное внимание исследователя направлено на понимание значения свойства вещества, поскольку именно «свойство невозможно вне отношений к другим свойствам и вещам» [4, с. 67]. Параметры данного свойства фиксируются в виде инварианта, значение которого, исходя из возможностей субъекта условно «привязывают» к определенному «концептуальному уровню» соответствующего ряда исследовательской деятельности. Поэтому формирование «концептуальных» систем, как одной из форм конструирования и производства нового знания, относится к средству рационального исследования на основе эмпирических данных, взятых в контексте «данных» отношений, которые определяются кроме «контекстуальных кругов» и системой знаковой ситуации [5, с. 21]. Следовательно, осуществляется определение «субординации сходства» между концептуальной, знаковой системой и ситуацией, которые формируют «контекст» отношений. При этом, концептуальная система научного знания развивается в фиксации «инварианта» смысла в движении по пути «эволюции научного отбора» качественных определенностей, с учетом уровня единства развития логического и чувственного и исходит из содержания «клеточки» - «концепта». Формирование данной «клеточки» осуществляется в противоречивом эмпирико-теоретическом многообразии отношений при формировании «терминосистем» и их смысла [6, с.31]. В нашем случае, в частности, «концептуальном», обращение к такой форме знания как «концепт» стало возможным при соответствующем отношении к познавательному процессу как знаковой деятельности, которая представляет собой также одну из познавательных форм исследования [6, с. 5]. Акцент именно на «концептуальную» особенность отношений среди различных форм развивающегося знания, свидетельствует о новом уровне исследования познавательной системы и связан, в частности, с необходимостью роста значения, которое придается познающему субъекту, благодаря, все возрастающим возможностям вновь образуемых форм знания. Выявление «концепта» обусловлено, прежде всего, необходимостью определения основных факторов проявления «отношений» в системе качества предмета [4, с. 51]. Определение подобных факторов обусловлено путем выражения в системе знаковой деятельности существующего отношения между «знаком», «концептом» и «предметом», рассматриваемых в системе общей теории познания. Данные отношения между этими элементами, не являются стихийным процессом, а представляют теоретически организованное конструирование конкретной «терминосистемы» на основе единства «понятийной» и «предметной» форм организации систем «рассуждений», которые связаны с гносеологической и онтологической его сторонами. «Рассуждения» субъекта осуществляются в различных кругах контекста. При этом исходят из того, что знак обозначает не только «денотат», но и некоторые релевантные свойства данного предмета. Это основание позволяет учитывать еще одну структурную особенность знаковой системы: ее способность не только обозначать конкретную организацию вещества, но и ее важные, с точки зрения субъекта, свойства, представляемые в виде «концепта» [5, с. 86]. Наличие подобного соотношения качества вещи и её свойств позволяет использовать значительные эвристические возможности, заложенные, в частности, в химических знаковых системах, которыми оперирует познающий субъект. Эти возможности представлены на этапе познавательной деятельности химической организации вещества с помощью структурных или знаково-образных моделей. Таким образом, познающий субъект в системе целевой установки на познание социоприродной реальности приобретает смысл «эмпирического субъекта», который выступает на уровне познавательной деятельности в качестве «теоретического конструкта» [7, с.41; 8; 9, с.16]. Его развитие представляет интерес в области химических отношений, поскольку последние, в частности, через автокаталитические процессы ближе по характеру развития к «биологической» (живой) материи [10, с. 212; 11, с. 11]. Познание динамики многообразных форм социокультурной химической реальности создает условия для целостного функционирования деятельности исследователя в сфере двух исторически установленных уровней, как «ремесла», так и «искусства». Если развитие рукотворного «химического ремесла» требует поддержания традиционных форм исследования на уровне дискретного «эмпирического» исследования, то «искусство» представляет собой уже уровень создания новых творческих, непрерывных, теоретических условий для познающего субъекта [10, с. 290]. При этом методология деятельности «познающего субъекта» позволяет осуществить обращение к смыслу такой формы исследования как «технэ», проявляющейся в истории химической науки в форме «ремесла» и «искусства». Данный подход связан с формированием элементов предпосылочного знания для системы деятельности, что характеризует не только единство дискретного и непрерывного в способе познания, но и «ремесло», и «искусство» имеют относительную самостоятельность в их проявлении, при построении «познающим субъектом» его концептуальной формы (методологии – В.А.) на уровне логико-символической универсальности. При этом «технэ» как символ и предмет функционируют в единстве [10, с. 92]. Таким образом, полисемия термина «технэ» скрывается за многообразием символического обозначения и, соответственно, многообразного применения его на различных уровнях деятельности, поэтому в историческом развитии субъект постоянно обращается к практическому путем осуществления поиска «эмпирического смысла» терминов научного знания. Вместе с тем, например, «образец» подобного отношения к ряду исторически условных форм знания проявляется и сегодня путем решения проблемы «перевода» во взаимодействии систем «авторской концепции» и «схемы», где в качестве первого проявляется форма «онтогенеза»; второго - через, в частности, - «стиль научного мышления», функционирующего уже на уровне «филогенеза» [2, с.10, 19, 62]. Их взаимодействие происходит по принципу «субординации сходства» в репрезентативном отношении элементов знаковой системы, что обусловлено необходимостью применения ее «понятийной» и «практической» форм. Поэтому в системе общего познавательного процесса конструируются и фиксируются «контекстуальные» условия по организации синтеза «методологии», «педагогики» и «технологии» в смысле «перевода» адресанта как исходного, в адресат, как «конечный» продукт [3, с. 5]. В данном отношении, как явления, соответственно, «фило-» и «онтогенеза» находятся процессы таких явлений как «формообразование» и «терминосистемы». Подобная особенность отношений между вышеуказанными принципами, проявляется в форме концептуального «обобщения» не только эмпирического и теоретического, как уровней развития научного знания, но и их «конкретизации» в процессе деятельности над ними. На основании этого, можно предположить, что в системе целостного взаимоотношения подобных форм, одна из которых в системе этих отношений позволяет осуществить реализацию универсального, как возможности функционирования «технологии» [12, с. 240]. Представляя «технологию» в виде формы адаптации знаний на уровне единичного, особенного и общего, можно условно представить ее существование, как в виде «общего», так и «единичного», которые являются элементами философской или естественнонаучной деятельности. В данном случае в признаке универсальности проявляются особенности «общей» технологии, как процесса эмпирического или теоретического «превращения», а также «перевода» [13, с. 9, 12]. При этом уровень «концептуального» обобщения выступает в познавательном процессе в качестве непрерывной переходной формы от «эмпирического» к «теоретическому» или «философскому». В связи с этим отметим, что значимость «концептуального поиска» состоит в определении как единства, так и «сходства» в методологическом и педагогическом проявлении технологии, как обобщенной формы деятельности в системе целостной картины динамических отношений естественнонаучного и философского знания. Как ранее отмечалось, методологическая форма «технологии» проявляется в ее «историчности», в частности, форм научного знания. Рассмотрение естественнонаучного в качестве эмпирического и гносеологического знания обусловлено процессом их исторического развития [14, с.10]. Ясно, что в качестве естественнонаучного, как эмпирического, исследованию подвергается, главным образом, химическое знание, поскольку оно в наиболее целостной форме функционирует в виде «концептуальных систем», которые проявляют себя не только в роли «образца» исследования, но и задают норму дальнейшей исследовательской деятельности не только химикам, но и представителям других основных отраслей естествознания [15]. В этом отношении интерес представляют условия, при которых осуществляется развитие основных принципов метода моделирования и идеализации. Следует отметить, что «концептуальная» форма выражения логики познания «химических» систем обусловлена развитием метода моделирования, который является основным в познавательном химическом процессе. Динамика взаимосвязи методов моделирования и идеализации свидетельствует о наличии двух уровней в познании «химической» реальности с помощью возможностей принципа «технологии». Один уровень условно можно представить связанным с методологией изучения химического явления на уровне «состава», «структуры» и «процесса» в зависимости от уровня развития химической науки. Другой, с исследованием «организации» и «самоорганизации» на уровне общей науки, в зависимости в основном от технологии.. Подобное разделение обусловлено тем, что первый уровень подлежит исследованию в основном средствами метода «идеализации», а второй, главным образом, «моделированием». Подобное методологическое различие свидетельствует как о динамике отношений между естественнонаучным и философским уровнем развития знаний, так и влияния процесса технологии на особенности ее концептуализации. В данном случае «технология» как процедура «перевода» осуществляется «общей технологией», а операция «превращения» происходит в рамках «химической технологии». Соответственно, должно различным образом определяться и отношение исследователей к методологии и технологии как уровней представления особенностей развития самих концептуальных систем [16]. Так, в методологии химического познания можно отметить чередование или «пульсацию» в функционировании этих методов, что обусловлено как целостностью функционирования этих методов исследования, так и уровневой сложностью отношений «практического», «ремесленного», т.е. «эмпирического» и «теоретического», «субъективного», на который накладывается влияние процесса «размышления» при взаимодействии «имени и вещи». Рассматривая проблему значимости концептуального поиска, мы исходим из того обстоятельства, что «значимостью» в определенной степени обладают все формы гносеологических систем. Вместе с тем, постоянно предпринимаемый поиск в определении условно фиксируемой границы между «до» и «субъектного», позволяет определить динамику отношений при постоянном взаимодействия «эмпирического» и «теоретического» в самих концептуальных системах. В данном случае внимание обращается на рассмотрение отношений внутри и между этими системами в виде «до субъективации» и «от субъектного», когда в этом отношении второе «начало» связано с процессом «очистки рационального» и функционирует на «завершающих началах научного поиска и на ранних этапах популяризации» [2, с. 20, 22]. Таким образом, здесь в наиболее развернутом виде раскрыта уровневая возможность концептуального поиска, который представляет два чередующихся уровня исследования эмпирического и теоретического. Таким образом, концептуальный поиск является условием развития и «контекстуального круга» при формировании общей теории философии науки. Вместе с тем, подобное исследование осуществляется благодаря введению в сферу познавательной деятельности новых возможностей для концептуального поиска, опирающихся на форму таких процессов как кодирование и раскодирование, опредмечивание и распредмечивание исследуемого явления. Это свидетельствует об усилении (ослаблении) не только «ремесла» или «искусства» как форм деятельности, но и эмпирического и теоретического при формировании «рассуждений» о свойствах предмета [17]. При этом «технология» как способ «перевода» предметов и форма их проявления в ряде видов деятельности, например, в педагогической практике находит применение в «переводе» «размышления» не только от адресанта к адресату, но и для последнего, развитие от единичного к общему. Отметим, что данный «перевод» при уровневой форме освоения предмета исследования связан с педагогическим мастерством, а процесс исторического развития отражает, как уже было сказано, его методологическую составляющую. При этом, состояние «перевода» обладает наличием признака обратимости для процесса организации в движении продукта, а «превращение» нет, что значительно влияет на состояние технологического как процесса, так и результата. Взаимоотношение последних можно представить в качестве системы взаимосвязи состава, структуры и процесса. Отметим, что сам «технолог» как специалист в области «перевода» и «превращения» процесса и результата сформировался в контексте концептуального отношения в философии науки Нового Времени, для развития которой одна из особенностей заключается в переходе от понятия «имени и вещи» к действию [10, с. 92]. С подобным переводом связано определение единства в деятельности «искусства» и «ремесла», когда развитие предмета становится зависимым от развития состояния человека [10, с. 296]. Далее, историческому изменению подвергаются также и изменения, касающиеся и формы содержания «рецепт» и «регламент». Их историчность состоит в том, что «рецепт» предписывал исследователю не только то, что следует делать, а и рекомендации наоборот, того, что делать не следует [10, с. 118]. Таким образом, изменяется и само отношение как между ними по форме, так и по их содержанию. «Рецепт» это «почти серийный регламент» [10, с. 289]. В данном случае в силу недостаточности развития «эмпирия ремесла была «преодолена» теоретичностью химической технологии, центр внимания которой направлен на «состав» [10, с. 289]. Регламент «перевода» уже затрагивал контекстуальную форму нескольких уровней данного процесса в ходе превращения. Отметим, что, прежде всего, один из процессов затрагивал «превращения» самого рецепта в регламент, во-вторых, характер «размышления» изменялся не только представлением о «веществе» и «имени», но и о «действии». Последнее стало элементом «размышления», при котором первое отношение касается «регламента», когда «штучность оборачивается серийностью, трудность легкостью сходства» [10, с. 259]. При этом изменения затрагивают и содержание самого специалиста, когда мастер творец становится мастером искусства, для которого в системе технологии открываются большие творческие возможности. Применить и развить эти возможности он в состоянии, если сохраняется целостное и ответственное отношение «одаренности» к «образованности» в контекстуальном единстве с методологией сферы деятельности.

Литература:

1. Кузнецов В.И. Общая химия: Тенденции развития: М.: Высш. шк., 1989. 288 с.

2. Расторгуев В.Н. Концептуальный поиск: традиции, новаторство, ответственность. (Единство педагогических и методологических аспектов). Калинин: изд-во Калинин. гос. ун-та, 1988. 87 с.

3. Расторгуев В.Н. Формирование целостного мировоззрения и методы интерпретации научных концепций: Единство методологического и педагогических аспектов. Калинин: изд-во Калинин гос. ун-та, 1984. 83 с.

4. Уемов А.И. Вещи, свойства, отношения. М.: Изд-во АН СССР, 1963. 184с.

5. Ким В.В. Семиотика и научное познание. Философско-методологический анализ. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2008. 411с.

6. Браник И.Б. Язык науки как система // в сб.: Семиотические аспекты научного познания. Свердловск, 1981. С.31-35.

7. Микешина Л.А., Опенков М.Ю. Новые образы познания и реальности. М.: РОССПЭН, 1997. 240с.

8. Кульков Ю.П. Мировоззренческая детерминация познания природы: автореф. дисс…. д-ра философ. наук, 2005. 49 с.

9. Степин В.С. Научные рациональности в историческом измерении // в сб.: Философия познания. К юбилею Людмилы Александровны Микешиной. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. С. 13-30.

10. Рабинович В.Л. Алхимия как феномен средневековой культуры. М.: Наука, 1979. 392с.

11. Рузавин Г.И. Синергетика и категории самодвижения и развития материи. // В сб.: Проблемы философской методологии. М.: 1989. С. 3-19.

12. Ахтямова В. А. Ефанова Э.А. Ахтямов А.М. История и теория химической технологии // Вестник Казанского технологического университета. Т.15, №7. – август -. 2012. С. 239-243.

13. Бендек П., Ласло А. Научные основы химической технологии. Л.: Изд-во «Химия», 1970. 368с.

14. Розов М.А. Проблемы эмпирического анализа научных знаний. Изд-во Наука. Сибирское отделение. Новосибирск. 1977. – 222с.

15. Кузнецов В.И, Идлис Г.М., Гутина В.Н. Естествознание. М.: «Агар», 1996. 384с.

16. Ахтямова В.А. Технология социализации // Вестник Казанского технологического университета. №3. ч.1. – февраль -. 2009. С. 186-190.

17. Ким В.В. Семиотические аспекты системы научного познания. Красноярск: изд-во Краснояр. ун-та, 1987. 223с.