Магомедова Ш.О

Каф. юридических дисциплин

ДГУ

Филиал г. Избербаш

Брачно-семейное право Дагестана: институт усыновления

в обычном праве народов Дагестана

Переходной период при обостренной политической жизни, так же обостренная проблема, связанная с семейной жизнью, в силу различных причин разрушает семьи, дети которых составляют армию беспризорников, некоторые родители отказываются от своих детей. К сожалению, некоторые остаются сиротами. Безусловно, государство и общество беспокоится и включает механизм усыновления, хотя в Дагестане практически нет такого понятия, так как сиротами занимались родственники, тухум, общество.

Существующие национальные системы воспитания своими корнями уходят в далекое прошлое. В области семейных отношений значительное место, особенно, в Дагестане, занимают обычаи, традиции, обряды, совокупность моральных и этических норм. В морально-этическом кодексе дагестанцев соблюдение норм личной чести и достоинства обязательно подчинено заботам о судьбах и интересах ближних, тухума (рода), джамаата[1], отечества.

Семейно-тухумные традиции, обычаи и обряды, материнский язык формировали у подрастающих поколений лучшие человеческие качества. Основное богатство содержания, форм и методов национальной системы воспитания сосредоточено в семье. Именно семья является ядром любой национальной системы воспитания. В недавнем прошлом общественное воспитание оттеснило семейное на второй план, что повлекло за собой отрицательные нравственные последствия.

В семье складываются первые представления ребенка об окружающем мире, добре и справедливости, ответственности и долге. Родительская любовь дает человеку «запах прочности», формирует чувство психологической защищенности. А защищенность - одна из важнейших потребностей человека, фактически первая по рангу после жизненных физиологических потребностей[2].

По своему характеру семейное воспитание явление массовое, а не узко профессиональное.

Семейное воспитание в Дагестане исстари основывалось на важнейших чертах, присущих большинству дагестанских семей, на ее самобытности, прочности и устойчивости, родственной солидарности, тухумных связях, теплоте отношений между всеми ее членами, на ее духовных интересах.

В Дагестане, где обряды, обычаи и традиции по сей день являются элементами современной культуры, наряду с законами, установленными государством, население руководствуется некоторыми нормами адата[3] и шариата.[4] Поэтому при исследовании института усыновления детей необходимо проанализировать социально-исторические, правовые и религиозно-нравственные особенности этой проблемы в Дагестане.

После арабских завоеваний в VIII веке и начавшегося вместе с этим насаждения ислама основным источником действующего права у народов Дагестана наряду с адатом – совокупностью норм обычного права стал утверждаться и шариат – свод мусульманских религиозных законов. Так, по шариату решались все дела, касающиеся религии, брака, семьи, опеки, наследства. Но, несмотря на упорное стремление мусульманского духовенства, шариату не удалось вытеснить существовавшее в Дагестане адатное право. Главными причинами сохранения суда по адатам, по мнению некоторых дореволюционных авторов, были: 1) слишком строгие наказания, определяемые шариатом, штрафы, взыскиваемые с виновных при решении дела по адату, составляли немаловажный источник дохода джамаата и правителя; 2) изучение Корана, и вообще мусульманского законоведения, довольно запутанного, которое представляло даже для людей, исключительно посвятивших себя этому, непреодолимые затруднения, тогда, как применение адата не требовало особых познаний, и «всякое дело, на которое нет прямого решения в шариате, легко кончается по адату большинством голосов; решение это – скорое и для всех понятное – служит руководством в решении подобных же дел и на будущее время”[5].

Думается, нормам адата отдавалось предпочтение потому, что адат не навязывался искусственно извне, а являлся веками сложившимися правилами поведения, передаваемыми из поколения в поколение, которые впитали в себя быт, нравственность и потребность самого народа. Адат создавался самим населением с учетом его этнических особенностей, был гибким и изменялся вместе с жизнью.

Таким образом, в Дагестане сложилась система норм, в которой переплелись адаты, местные религиозные верования и установления ислама. “…В такой религии даже духовные лица не могли провести грань между тем, что называется чистый ислам и тем, что характеризуется как нормы народных верований”[6].

Усыновление и удочерение как форма искусственного родства не существует в мусульманском праве. Но сплошь и рядом мусульмане воспитывают, например, племянников на правах своих собственных детей, а мусульманская судебная практика признала за этими фактически усыновленными возможность наследовать в качестве законных наследников одну треть имущества их приемного отца[7].

Применительно к Дагестану проблема усыновления, как и другие формы искусственного породнения людей (аталычество[8], побратимство[9] и др.) выпали из поля зрения исследователей. Хотя специальное исследование по усыновлению у народов Дагестана в целом отсутствует, отдельным аспектам этой темы посвящено немало работ. Весьма ценны, хотя и часто фрагментарны, сведения, приводимые в работах таких авторов, как С.Ш. Гаджиевой[10], М-С.А. Исмаилова[11], М.М. Ковалевского[12], Р.М. Магомедова[13], А.С. Омарова[14], С.Ш. Шарль[15], и др. В них содержится разносторонний фактический материал и интересные наблюдения, которые позволяют понять значение форм искусственного породнения, а в частности усыновления в жизни народов Дагестана на разных этапах истории. Об этом также свидетельствует материал лаборатории обычного права Научно-исследовательского института права юридического факультета Дагестанского государственного университета, использованный нами в данной работе

Усыновление (удочерение) обычно практиковалось бездетными людьми. К усыновлению прибегали чаще всего родные сестры или родные братья, когда у одной (одного) из них не было детей, а у другого, наоборот, их было несколько. Иными словами, чаще усыновляли племянников (племянниц). Еще практиковалось усыновление детей родственников, когда те лишались родителей, оставались сиротами. В тех и других случаях ребенок или подросток переходил в семью усыновителя навсегда, с правами и обязанностями родного ребенка.

Усыновляли обычно как новорожденных, так и 2—5-летних детей, при этом соблюдая определенные обряды. Так, например, в селении Ерси Табасаранского р-на и в городе Дербенте в таких случаях будущая «мать» новорожденного трижды пропускала младенца по груди и животу от ворота платья к подолу и несколько раз повторяла фразу «ты теперь мой, слышишь, мой ребенок».[16]

Наряду с различными формами усыновления у народов Дагестана особое место, пожалуй, занимает гидатлинская форма усыновления новорожденного. В Гидатлинском селении Гоор, например, с появлением на свет ребенка к его родителям приходили представители родственных или дружественных семей с предложением разрешить им усыновить новорожденного, стать его родителями. «Мы хотим стать его родителями», «мы хотим, чтобы он был нашим сыном», «мы будем заботиться о нем, как надо», — говорили они при этом. Иногда с такой просьбой обращались еще до рождения ребенка. Нередко предпочтение оказывалась первому просителю, другим отвечали: «Уже родители определены, спасибо за внимание»[17]. Усыновлялись, таким образом, чаще мальчики, а не девочки. Новые родители должны были устроить богатое угощение в честь приемного сына. Хотя он жил в своей родной семье, усыновители должны были заботиться о ребенке, навещать его, делать подарки, оказывать родителям материальную помощь и т.д. Основная же их функция заключалась в обеспечении усыновленного, когда тот вырастет.

По гидатлинским обычаям, усыновители должны были обеспечить своего усыновленного во время его женитьбы «другим домом» для брачного поселения. При этом глава данного семейства должен был быть во время свадьбы гьудулом (шафером) жениха, т.е. распорядителем свадебного торжества. Если возраст усыновителя не позволял ему быть наставником или гьдулом во время женитьбы усыновленного, то он эту обязанность поручал другому — сыну, племяннику, зятю, словом, тому, кому доверял. Юноша называл усыновителей: женщину — «гьарарай эбел» (букв. «просившая его мать»), мужа ее — «гьарарав эмен» («просивший его отец»).

Иногда отношения усыновления вырастали из куначества. Это было продиктовано различными факторами. Бывало, что во время пребывания кунака[18] в доме хозяина рождался, ребенок. В таких случаях гость не оставлял без внимания это событие: он дарил ребенку (если это был мальчик) кинжал, нарекал ему имя, признавал в нем сына и т.д. Если рождалась девочка, он делал ей подарок, называл дочерью. Словом, он как бы усыновлял (удочерял) ребенка кунака[19].

В установлении искусственного родства большую роль играло кормление женщинами чужих детей своим грудным молоком. Эта практика вызывалась различными причинами. В одних случаях женщины кормили чужого ребенка, когда у последнего умирала мать или тяжело болела или же долго отсутствовала дома, в других, — когда жена после развода оставляла ребенка отцу. Кормление детей, оказавшихся в таком положении, считалось богоугодным делом. Выкормившую таким образом ребенка женщину называли молочная мать, а ее ребенка, с которым он кормился одновременно — молочный брат. Браки между вскормленными одной грудью запрещались. Во многих сельских мечетях во избежание ошибок велись специальные записи подобных фактов.

Так обычай усыновления путем прикосновения усыновляемого к груди усыновительницы практиковался и среди взрослых «для взаимной политической связи». Для этого устраивался пир, во время которого усыновляемый прикасается губами к груди будущей матери — жены усыновителя. Оба дома после этого считаются в неразрывном священном союзе.

Бытовал в Дагестане и обычай усыновления тухумами взрослых людей, искавших покровительства у сильных родственных групп. Сейчас это почти не встречается.

Обратимся еще к одной форме усыновления. Она была связана с примирением кровников и поэтому занимала особое место. В некоторых салатавских обществах аварцев (Гуни, Буртунай и др.) отец (дядя), произнося слово «прощаем», снимал прядь волос с правой стороны головы кровника и затем во всеуслышание говорил: «С сегодняшнего дня ты мне сын вместо убитого тобой». Усыновленный публично таким образом, кровник, после этого должен был подойти к матери убитого, которая, обнажив свою грудь, давала прикоснуться к ней губами. После этого усыновленного кровника сажали на табуретку, и тогда другой близкий родственник убитого сбривал ему волосы с головы и бороду, прекращая тем самым траур. Здесь же было принято снимать с него траурную одежду и надевать на него новую. Как усыновленного, даже оставляли его ночевать. Усыновление кровника подобным образом, т.е. «кормлением грудью», в прошлом имело место и у северных кумыков (Костек, Аксай), ногайцев и др. У лакцев (сел. Кумух и др.) при обряде примирения мать убитого «пропускала через свою рубашку» убийцу, этот обряд символизировал его «рождение». С этого времени он как бы становился ее сыном. После акта примирения все представители двух тухумов называли друг друга «кровными братьями». Убийца также считался «кровным братом» или «братом по крови» родственников убитого и как таковой принимал самое активное участие в событиях жизни этого тухума[20].

Встречались случаи, чтобы избежать мести, род убийцы прибегал к похищению мальчика из рода убитого, которого потом усыновлял. Штедер писал: «Кровная месть прекращается, если убийца похищает сына убитого, становится его приемным отцом и воспитывает его. С помощью такого средства примиряются самые мстительные семьи». Возвращение ребенка через несколько лет с подарками означало прекращение вражды, между семьями и родами устанавливались родственные отношения[21].

Вот что указано в Бежтинских адатах: «Дети должны платить долг отца в размере полученного наследства. Отказ от наследства допускается и освобождает от платежа долгов. Завещанием отец из трех сыновей может сделать наследником одного или отдать имение постороннему. Завещание может быть и не в письменной форме, а в присутствии двух свидетелей. Усыновление само по себе не дает права наследования, но по завещанию усыновитель может оставить имущество усыновленному: брак между усыновленным и дочерью усыновителя дозволен: никаких обрядов при усыновлении не соблюдается»[22].

Таким образом, нормы обычного права сохраняют свое значение и в настоящее время, когда вследствие трагических событий несовершеннолетние дети оказываются без родителей, заботу об этих детях чаще всего берут на себя близкие родственники погибших родителей. Это могут быть братья и сестры, бабушка и дедушка, дядя и тетя, а также другие родственники детей, оставшихся без кровных родителей. Они оформляют в законном порядке усыновление детей, но встречается и нередко воспитание без усыновления. Вследствие этого дети продолжают получать заботу и внимание, тепло и ласку от своих родных и близких, что и помогает легче перенести потерю своих родителей.

Когда утеряны многие моральные ценности, сохранение этих сложившихся веками обычаев благоприятно сказывается на интересах детей. Как бы хорошо не было ребенку в государственном учреждении ему все равно нужна семья. Институт усыновления позволяет приравнивать усыновленных детей к кровным детям, о чем свидетельствует многовековая история усыновления, выработанная на протяжении многих лет и сохранившаяся до сих пор. Использование адатов с учетом современного законодательства было бы важным подспорьем при разрешении усыновления в плане предупреждения роста беспризорности и как следствие преступности.

---

[1] Джамаат- сельская община, сход жителей селения.

[2] Алиева Б.Ш. Этнопедагогика дагестанской семьи // Вестник ДНЦ РАО. Вып. I. - Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2001. – С.37.

[3] Адат в переводе с арабского – обычай. В научной литературе понятием «адат» выражается совокупность норм обычного права мусульманских народов.

[4] Шариат – религиозный закон мусульман; совокупность норм мусульманского права, содержащая общие положения Корана и Сунны, касающихся поведения верующих мусульман.

[5] Комаров А.В Кавказские горцы. Сборник сведений. Адаты и судопроизводство по ним. Т.2. - М.: МНТПО ”Адир”, 1992. – С.6.

[6] Гаджиева М. И. Семья в Дагестане за годы Советской власти и проведения рыночных реформ. - Махачкала, 2001. - С.13.

[7] Шарль Р. Мусульманское право (перевод с французского С.И. Волкова) / Под ред. Е.А. Беляева. – М.: Изд-во иностранной литературы, 1959. – С. 67.

[8] Аталыкъ (от тюрк. «ата» - отец) – как бы отец, приемный отец, воспитатель, человек, заменивший отца.

[9]

[10] Гаджиева С.Ш. Аталычество и побратимство в Дагестане (XVIII - нач XX вв.). - Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1995. – 152 с.; Она же. Семья и брак у народов Дагестана в XIX-начале XXв. – М.: Наука, 1985. – 358 с.

[11] Исмаилов М-С.А. Обычное право. Курс лекций по спецкурсу «Обычное право» для студентов юридического факультета. Махачкала, 2004. – 434 с.

[12] Ковалевский М. Очерк происхождения и развития семьи и собственности. Перевод с французского С.П. Моравского / Под ред. проф. М.О. Косвена. – М.: ОГИЗ социально-экономическое изд-во, 1939. – 185 с; Закон и обычай на Кавказе. Т.2. - М., 1890.

[13] Магомедов Р.М. Обычаи и традиции народов Дагестана. - Махачкала, 1969.

[14] Омаров А.С. Из истории права народов Дагестана. – Махачкала, 1968. – 239с.

[15] Шарль Р. Мусульманское право (перевод с французского С.И. Волка / Под ред. Е.А. Беляева. – М.: Изд-во иностранной литературы, 1959. – 141 с.

[16] Гаджиева С.Ш. Аталычество и побратимство в Дагестане (XVIII - нач XX вв.). - Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1995. – С.69.

[17] Информатор Маликат Гаджиева (1909 г.р.) из сел Гоор Шамильского района РД.

[18] Кунак – лицо, связанное с обычаем гостеприимства.

[19] Гаджиева С.Ш. Очерки истории семьи и брака у ногайцев. XIX-начало XXв. – М., 1979. – С.118.

[20] Исмаилов М.А. Адаты Бежтинского округа. - Махачкала, 2005. - С. 68.

[21] Кузнецов В.А. Введение в кавказоведение. - Владикавказ, 2004.

[22] Омаров А.С. Из истории права народов Дагестана. - М., 1968. - С.71.