к.филол.н. Крюкова И.В.

филиал Российского государственного социального университета в

г. Ставрополе, Россия

Метонимическая модель концептуализации действительности

С когнитивной точки зрения метонимия представляет собой одну из базовых характеристик мышления, не только творческого, но и мышления обыденного, повседневного. Согласно известной гипотезе Р. Джекендоффа, в голове человека существует ментальный уровень, на котором «собирается» и перерабатывается информация, полученная из вне (Jackendorff, 1984). В результате складывается определенная информационная структура, отражающая познавательный опыт человека в виде неких «квантов» знания – концептов. Метонимия присутствует в этой концептуальной системе как когнитивная модель – концептуальная структура, между элементами которого существует отношение замещения (Lakoff, 1987). Дж. Лакофф выделяет следующие характеристики метонимических когнитивных моделей, обуславливающие такое замещение:

- Существует концепт – мишень А, который с определенном контексте.

- Существует концептуальная структура, содержащая как концепт А, так и концепт В.

- В является либо частью А, либо тесно связан с ним в этой концептуальной структуре. Как правило, выбор В однозначно определяет А в рамках этой структуры.

- По сравнению с А, В либо легче понять, запомнить, распознать, либо легче использовать для данной цели в данном контексте (Lakoff, 1987).

Такая модель, по выражению Е.Г. Беляевской, как бы «накладывается» на некоторые мыслительные пространства, передавая им заложенную в ней структурацию, и является, таким образом, одним из способов концептуализации. Под концептуализацией мы понимаем и первичное формирование концептов в процессе познавательной деятельности, и живой процесс порождения смыслов в речи.

Таким образом, метонимия представляется, прежде всего, как явление концептуальное, которое находит отражение и в языке, и в жестах, и культурных обычаях. Такое толкование метонимии позволило по–новому взглянуть на многие языковые явления. Как показывают исследования, концептуальные метонимии и метафоры «мотивируют значения многих языковых выражений, которые обычно получают буквальную интерпретацию» (Gibbs, 1994). В частности, Р.В. Гиббс в качестве примере приводит коллоквиальные тавтологии, такие, как « Boys will be boys», где вторичное использование «boys» призвано метонимически репрезентировать типичные для мальчишек характеристики, например, случаях, когда на вопрос «How did you get to the party?» отвечают «I have a car» или «I just stuck out my thumb» , то есть называют один из эпизодов для описания целого события (Lakoff, 1999), а так же косвенные речевые акты, которые передают смысл, отличный от буквального, примером чего могут служить вопросы, выражающие просьбу или риторические вопросы (Раевская, 1999; Gibbs, 1994).

Необходимо отметить, что процессуальная интерпретация концептуализации, осуществляемой с помощью метонимической когнитивной модели, означает, что языковая метонимия, объективизирующая этот процесс, представляет собой дискурсивный феномен (Раевская, 1999). Концептуальное понимание метонимии мы находим и у Р.Джекендоффа, который относит различные виды языковой метонимии (не пользуясь этим термином) к случаям «обогащенной семантической композиции» (enriched composition). Такая композиция характеризуется тем, что концептуальная структура предложения, кроме концептуального содержания составляющих ее лексических концептуальных структур, содержит и другой материал, не выраженный лексически (Jackendoff, 1997). Другой представитель когнитивного направления Р. Лэнекер, также не обращается к термину «метонимия», по сути анализирует некоторые типы этого явления в рамках своей концепции когнитивной грамматики как феномен «активных зон». Приравнивая семантическую структуру слова к концептуальной структуре, Р. Лэнекер полагает, что конкретное значение слово приобретает в результате профилирования, то есть выделение какого – то элемента – той его части, которая непосредственно участвует в описываемой ситуации (She heard the piano – активная зона профиля «piano»– «sound») (Langacker, 1991). Метонимия, таким образом, предстает как определенный сдвиг в концептуальной структуре, стоящей за словом.

Концептуальный аспект метонимии рассматривается также в рамках теории концептуальной интеграции, разрабатываемой Ж. Фоконье и М. Тернером. Данная теория изучает слияние ментальных пространств в некое интегрированное пространство в процессах порождения и восприятия дискурса. Интегрированное пространство образуется в результате переноса в него ролей и свойств из нескольких исходных пространств. Одним из принципов такого переноса, как показывают авторы, и является метонимия « I’m all ears» (Fauconnier, Turner 1998).

Наметившаяся в работах последних лет общая тенденция к расширению взглядов на метонимию, связанная с ее концептуальным толкованием, с одной стороны, и с дискурсивной трактовкой, с другой стороны, обусловливает необходимость изучения с этих позиций действия метонимии в сфере языкового выражения событий.

Как показывает Дж. Лакофф на примере некоторых маркированных концептуальных категорий, а также языковых категорий, метонимическая когнитивная модель во многих случаях обусловливает объединение элементов в единую категорию, то есть служит инструментом категоризации. Важно отметить, что Дж. Лакофф демонстрирует таким образом прототипический принцип организации концептуальных категорий, которые подразумевают, что элементы категорий не тождественны друг другу, а обладают различным набором характеристик, присущих в полном объеме прототипу – лучшему образцу категории. Категории не имеют четко очерченных границ и могут расширяться за счет включения менее прототипичных членов, что и происходит в случае категоризации с использованием метонимической когнитивной модели: «Hands wanted» - этот пример иллюстрирует категорию «skills», за счет элемента «hands» репрезентирующего более прототипичный элемент «person».

Метонимия реализует наложение внутри одной модели. Одна категория в пределах одной модели замещает другую. Главная функция метонимического выражения – активизировать одну когнитивную категорию, соотнося ее с другой в рамках одной модели, и таким образом выделить ее саму или субмодель, к которой она принадлежит. Рассмотрим следующие примеры:

We need a couple of strong bodies for our team.

There are a lot of good hands in the workshop.

We need some new faces around here.

Очевидно, во всех трех предложениях говорится о людях, но в каждом случае подчеркивается определенный аспект человека. В спортивном контексте первого предложения высвечивается модель physical strength, связанная с категорией BODY; В контексте искусства - модель skills, связанная с категорией HAND. Категория FACE особенно адекватна в контексте знакомства, потому что именно лицо мы обычно воспринимаем в первую очередь при встрече с незнакомыми людьми.

Интересно заметить, что категории и модели (target) довольно абстрактны, в то время как источник (source) – более конкретны (An Introduction to Cognitive Linguistics, 1983). И хотя это наблюдение не основывается на тщательном и систематическом изучении обширного материала, оно тем не менее представляет определенный интерес. Можно предположить, что эти два списка демонстрируют то, что мы опираемся на модели конкретного мира, чтобы концептуализировать абстрактные явления. Другими словами, наша концептуализация моделей абстрактных категорий как бы «перемалывается» в нашем опыте общения с людьми, повседневными вещами, действий и событий.

Метонимические концепты ведут к концептуализации посредством связей (рефлексивных перебросок). Когда мы говорим: « He’s got a Picasso in his den», мы не думаем только о самой работе Пикассо. Мы думаем о ней в связи с художником, его концепцией искусства, его техникой, его ролью в истории искусства. В этой связи мы относимся с почтением к работе Пикассо в нашем примере, даже если это только набросок, сделанный в юношеском возрасте. Таким образом, метонимический концепт «упоминание имени автора вместо его произведения» воздействует на наши мысли и действия. Точно так же, когда официантка говорит: «The ham sandwich wants his check», человек ни сколько не интересует ее как личность, а только как клиент, поэтому предложение получается обезличенным. Или, если Никсон сам никогда не сбрасывал бомбы на Ханой, метонимия «Nixon bombed Hanoi» заставляет думать о его ответственности за это (Крюкова, 1992).

Таким образом, структура метонимических концептов – это не только язык, но и наши мысли, отношения и действия. Метонимические концепты перемалываются в нашем опыте. И в случае с метонимическими концептами это «перемалывание» более очевидно, так как обычно прямо указывает на причинные и физические связи.

Литература:

1. Беляевская Е.Г. Когнитивные основания изучения семантики слова // Структуры представления знаний в языке. М.: ИНИОН РАН, 1994. С. 87-110.

2. Лакофф Д.Ж. Мышление в зеркале классификаторов// Новое в зарубежной лингвистике. – Вып. 23. – М.: Прогресс, 1988. – С.12 – 51.

3. Gibbs R. W. JR. The Poetics of Mind: Figurative Thought, Language, and Understanding. – Cambridge etc.: Cambridge Univ. Press, 1994. – 527 p.

4. Jackendoff R. Semantic Structures. – Cambridge, MA: The MIT Press, 1991. – 322 p.