к.ф.н., доцент Тасанбаева З.Р., Магистрант Юлдашова О.

Региональный социально-инновационный университет

Культурологический аспект становления концепта «обман»

Если мы представим человеческое поведение как результат взаимодействия множества «Я»-уровней в структуре личности, то заметим, что культурное «Я» презентует человеку самого себя как типичного представителя рода человеческого, как носителя и продолжателя традиций, обеспечивающих преемственность поколений. На этом уровне осуществляется воздействие на субъекта данной культурологической общности всем контекстом данной культуры, картины мира как результата духовной деятельности всех поколений этноса нации. Этим аргументируется наше решение обратиться к культурологическому контексту, породившему ложь и обман, а также служащему основой понимания их сущности. Замечание о том, что в когнитивной лингвистике научные исследования не могут игнорировать приобретенный культурный фон носителей языка [1, c.138], подтверждает необходимость обращения к культурологическому ракурсу становления концепта обмана.

Ложь поселяется на земле с тех самых пор, как человек осваивает вторую сигнальную систему, овладевает членораздельной речью. «...ложь появилась вместе с человеком и неотделима от него» [2, c. 11-12].

Сложность и неоднозначность феноменов лжи и обмана прослеживается на протяжении всей истории человечества. С одной стороны, ложь и обман в традиционной морально-этической оппозиции, в контексте извечного противопоставления добра и зла, осуждаемы и порицаемы. Об этической ориентации, воздействующей на нравственную историю человечества, свидетельствует категорическая направленность запретов, библейских заповедей. Превосходство правды над обманом проповедуется английскими пословицами, например, «Better suffer the truth than prosper by falsehood», «Cheats never prosper» и другие. Восприятие лжи и обмана как греха находит свое отражение и в текстах художественной прозы, фиксируя тем самым обыденные представления носителей языка:

I said: « If you’re lying to the old man, God’ll punish you» [3]

Поскольку первоначальными элементами мифологии являлись отношения в виде простейших семантических оппозиций типа пространственной ориентации - правый/левый, то любопытно в этой связи проследить, почему неправда, кривда, ложь ассоциировалась в народном, наивном сознании с левой стороной, за которой сокрыто зло, дьявол.

Замена языческой символики христианскими представлениями приводит к этимологической десемантизации [или транссемантизации в терминологии Н.И.Толстого 4, c.179], т.е. изменению значения. Так, деэтимологизировался языческий символ правой руки как агрессивной и угрожающей, а левой руки как священной под влиянием христианских представлений о правом как «праведном». Как показывает С.Г.Проскурин, в конце древнеанглийского периода намечается семантический переход «правильный, праведный» ( др.-англ. ryht) > правая рука/сторона [5, c.40]. За германскими формами: др.-англ. riht, ryht; др.-в.-нем. reht закрепляются значения ‘прямой’, ‘правильный’. Прослеживается аналогия в изменении наименования левой руки: первоначальное winestra ‘защищающая’ (семантически мотивируется родство с др.-англ. существительным wine ‘друг’, ‘защитник’) вытесняется эпитетом wyrsan ‘худшая’, др.-англ. lyft ‘слабый’. Наблюдая древнегерманскую лингвокультурную традицию изменения значений ‘правый-левый’, С.Г.Проскурин выявляет связь значения ‘левый’ со значениями: ‘непочетный’, ‘негативный’, ‘неблагоприятный’, ‘дурной’ [5, c. 37 – 49].

Таким образом, архаическая модель мира, Вселенная мыслилась древним сознанием как система пар сбалансированных противоположностей, бинарных различительных признаков, набор которых является наиболее универсальным средством описания семантики модели мира.

С другой стороны, если приоткрыть завесы древности, то легко прослеживается тенденция оправдания и одобрения различных хитростей и уловок, приводимых ко лжи.

Мечты величайших мыслителей об идеальной стране не исключают ложь. Вспомним хотя бы Томаса Мора и его Утопию, жители которой, избегая войн и спасаясь от внешних угроз, прибегают к подкупу, интриге и лжи.

По свидетельству Большой Энциклопедии, «ложь искусствами аллегорически изображается в виде фигуры с маской на лице и лисицею, символом лжи, возле» [БЭ, 286]. Приписывание лисице таких качеств, как хитрость, лукавство имеет мифопоэтические истоки, оно свойственно для русской и англоязычной наивных картин мира, а значит, и будет иметь языковое выражение.

Такие составляющие культурного тезауруса носителей языка как христианство, мифология, этические ценности, наследование символов неизбежно должны присутствовать в метафорической ткани паремий и фразеологических единиц в качестве имплицитной информации.

Представляя собой один из наиболее устойчивых элементов культурного континуума, «символ никогда не принадлежит какому-либо одному синхронному срезу культуры - он всегда пронзает этот срез по вертикали, приходя из прошлого и уходя в будущее» [6, c.12]. В самом общем виде суть символа представляется в виде некоторого содержания, которое служит планом выражения для культурно более ценного содержания.

Как известно, символами могут становиться и исторические (литературные) персонажи. Барон Карл Фридрих Иеронимус фон Мюнхгаузен из нижнесаксонского дворянского рода - историческая личность, ставшая символической фигурой изобретательного враля благодаря многочисленным рассказам о невероятных приключениях, которые обессмертили его как барона-лгуна. Сегодня имя Мюнхгаузен/Munchausen используется для обозначения враля в русской и английской культурах.

Интересными, на наш взгляд, являются ассоциативные представления об обмане, закрепленные в культурной традиции. Существует мнение, что совокупность вербальных ассоциаций слова можно рассматривать как его ассоциативное поле. Разновидностью последнего считается совокупность словесных реакций на данное слово, используемое в качестве стимула простого ассоциативного эксперимента. По свидетельству РАС ассоциативный эксперимент показал, что слово-стимул ‘обмануть’ вызывает реакции-ассоциаты: ‘плохо’, ‘подлость’, ‘предать’, ‘нельзя’ - ‘легко’, ‘раз плюнуть’, ‘можно’ [7, c.1996], что свидетельствует о наличии в ассоциативном поле «обмана» противоположно заряженных реакций.

История человеческой цивилизации при пристальном рассмотрении оказывается «историей лжи и обмана, начинающейся с ранних стадий развития человеческого общества» [2]. Правда и Ложь, переплетаясь в едином клубке, вплетаются в ткань человеческой жизни, будучи неотделимыми друг от друга. В сознании людей Правда и Ложь сосуществуют как две инкорпорирующие модели поведения, с одной стороны, непримиримо противоположные, с другой стороны, взаимодополняющие друг друга.

Литература:

1. Полюжин М.М. Основы различий между традиционной лексической и когнитивной семантической теориями // Проблемы семантического описания единиц языка и речи. - Мн.: МГЛУ, 1998. - С. 137-138

2. Щербатых Ю. Искусство обмана. - Спб.: Азбука-Терра, 1997. - 368 с.

3. (BK) - Hammet D. The Big Knockover// The Big Knockover & other Stories. - Penguin Books, 1988. - P. 325 - 375

4. Толстой Н.И. О природе бинарных противопоставлений типа правый-левый, мужской-женский // Языки культуры и проблемы переводимости. - М.: 1987. - С. 169 - 184

5. Проскурин С.Г. О значениях «правый»-«левый» в свете древнегерманской лингвокультурной традиции // Вопросы языкознания. - 1990. - № 5. - С. 37 - 49

6. Лотман Ю.М. Символ в системе культуры //Символ в системе культуры. Труды по знаковым системам ХХXIII. Уч. Зап. Тартуского государственного университета. - Тарту, 1987. - Вып. 754. - С. 10- 22

7. [РАС] - Караулов Ю.Н., Сорокин Ю.А. и др. Русский ассоциативный словарь/ В 4 кн. - М.: ИРЯ РАН, 1996.