Д.ф.н. Гареева Г.Н.

Башкирский государственный университет, Россия

Концепция героя в башкирской литературе начала ХХ века

Установление принципов критического реализма в башкирской литературе, творческое овладение писателями достижений русской и классической литератур обусловили более полное и всестороннее раскрытие духовного мира персонажей. В этом сыграла свою роль и романтическая струя, имевшая определенное место в литературе в начале ХХ века. Все это привело к качественному обновлению литературы в целом, изменению подхода писателей к концепции героя, постепенному слиянию психологического анализа с социальном анализом, воссозданию противоречивого внутреннего мира социально детерминированной личности. В произведениях М.Гафури, Д.Юлтыя, А.Тагирова впервые были изображены бедные, угнетенные люди. Их поступки и внутренние переживания объяснились социальными мотивами. Для раскрытия чувств и мыслей своих героев писатели пользовались реалистическими художественными средствами: такие выразительные детали, как слезы, вздохи, кусок хлеба младенца, несущие психологическую нагрузку, портретные характеристики, монологи в несобственной прямой речи. В их произведениях возросла роль психологической детали.

В дореволюционной прозе психологизм наиболее ярко проявляется в творчестве М.Гафури. В повести писателя «Исповедь Хамита, или Лейла и моя жизнь» полнее отразилась психология национальной интеллигенции, ее духовные запросы, стремление обновить жизнь, ожидание новых перемен.

В первые годы становления советской литературы проблема отражения духовного мира народа очень остро стояла на повестке дня. В сложном, противоречивом понимании этой проблемы сыграли свою роль как объективные, так и субъективные факторы. Постановка перед литературой просвещеченской задачи, обусловленной общественно-эстетической потребностью времени, полностью снимала наличие психологизма в произведениях. К тому же в начале двадцатых годов в литературе наблюдалось явление аскетизма, ошибочный подход к концепции героя, что нанесло существенный урон психологизму. По этому поводу Е.Усиевич пишет: «Нового человека» очень долгое время принято было изображать в литературе самоотверженным в борьбе и труде, героически преданным идее и чрезвычайно энергичным, но зато совершенно лишенным всех человеческих чувств, сухим, грубоватым и (это тоже было очень модно) даже физически непривлекательным. Что касается его идей – не в их общей форме, а конкретно, практически развернутых, - и его интеллектуальных свойств, то их совсем не было видно» (Литературный критик, 1936. - №1. - С.5). Абсолютизация «классового признака», распространенная тенденция одностороннего изображения героев лишь в черно-белом свете, отсутствие индивидуализации, представление человека воплощением какой-нибудь одной социальной черты коснулись и башкирской прозы, Таков, например, образ начальника штаба Тагирова в повести И.Насыри «В вагоне», лишенный обычных человеческих чувств горечи, переживаний; схематический образ красного командира, активного борца за Советскую власть, но равнодушного к семье, к жене Билалова в романах «Красноармейцы», «Красногвардейцы» А.Тагирова и другие. Психологизм этого периода носил сугубо социологический характер, художественной задаче раскрытия духовного мира героев не служил. Позже Д.Юлтый писал: «…Героизм в революции, проявленный в вооруженной борьбе, породил в искусстве свои художественные краски. Тут нет личной жизни, она поглощена борьбой. Революционный энтузиазм, аскетизм, характерные в период военного коммунизма, - вот линии, свойства, присущие тем временам» (Октябрь, 1931. - №2-3. - С.45).

В получившем в 20 – е годы интенсивное развитие лиро-эпическом жанре нэсэр, в котором плодотворно работали С.Кудаш, Ш.Фидаи, Б.Ишемгулов, Д.Юлтый, Т.Янаби, И.Насыри, А.Карнай, выражались бурные чувства, иногда слишком чрезмерные, абстрактные, пространные излияния взволнованной души лирического героя. Но хотя нэсэры основывались на эмоциях, составляющих один из аспектов нашего исследования, в этом жанре находили место лишь не конкретизированные чувства, «чувства без образов».

Начиная со второй половины двадцатых годов, в советской литературе обозначались качественные изменения. Уже в 1923 году был издан роман «Чапаев» Д.Фурманова, в 1924 - «Города и годы» К.Федина и «Барсуки» Л.Леонова, а в 1926 – «Разгром» А.Фадеева, которые наметили мощную тенденцию к углубленному психологизму, успешно решили задачу раскрытия потаенных пружин внешнего поведения героев, сочетания социального анализа с психологическим анализом. И в башкирской прозе, благодаря овладению достижениями советской литературы, появляются первые произведения, претендующие на психологическое мотивирование поступков героев, на постижение их внутреннего мира. «Философия Тимеркая» (1924), Д.Юлтыя, «Черноликие» (1926) М.Гафури в психологическом плане осветили трагическую судьбу героев до революции. В романе «Кровь» (1931) Д.Юлтыя, в повести «Ступени жизни» (1931) М.Гафури была сделана попытка более глубокого раскрытия образа большевика, сознательного борца революции. Впоследствии башкирская литература, освобождаясь от автобиографичности, фактографичности, описательности, последовательно двигалась к художественности, к эстетической выразительности, насыщенности, к углублению познания человека.

Литература

1. История башкирской литературы в 6-ти томах. – Т.3. – Уфа: Башкирское книжное издательство, 1991. – С.5-60.