РОЛЬ ПРИНЦИПА ЕДИНСТВА ПРАВ И ОБЯЗАННОСТЕЙ РОЛЬ ПРИНЦИПА ЕДИНСТВА ПРАВ И ОБЯЗАННОСТЕЙ

Роль принципа единства прав и обязанностей

в конституционно-правовой политике

Т.С. Грачев,

кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры

уголовного права и процесса

Невозможно представить себе нормальное существование и развитие личности вне социальной общности (семьи, коллектива, общества). Разумность, свобода, ответственность, индивидуальность и достоинство личности всегда проявляются только в общении с другими людьми[i]. Благодаря принципу единства прав и обязанностей становится возможным «привнесение» в правовое поле свободы воли личности, равно как и ее соблюдение, «оберегание». Юридической границей индивидуальной свободы личности, ее воли являются субъективные права. Однако воля индивида проявляет себя как правовое явление, только если она не противоречит проявлению воли других индивидов или общей воли любой социальной целостности.

Человек с момента рождения приобретает естественные права и свободы, благодаря которым, казалось бы, имеет возможность поступать так, как он считает нужным без какого-либо принуждения. Но индивид проживает в обществе, среди тех, кто также приобрел с рождения естественные права и свободы, вследствие чего неизбежны различия и противоречия их потребностей и интересов. Особенно важно то, что интересы личности вызваны единством природной и общественной сущности человека, его биологическими и социальными потребностями. «Не существует социальных процессов, нейтральных по отношению к биологии человека, также как нет сфер общественной жизни, свободных от влияния биологической жизнедеятельности. Поэтому человеческая биология предъявляет серьезные требования в выборе средств решения социальных проблем, а социальная жизнедеятельность санкционирует лишь определенные способы удовлетворения естественных потребностей биологических инстинктов»[ii].

Существование одних только прав без каких-либо ограничений разрушило бы общество вследствие перманентных, никогда не прекращающихся конфликтов взаимодействующих друг с другом субъектов. Чтобы этого не допустить в социуме должен существовать некий уравновешивающий механизм, представляющий собой подобие весов, на одной чаше которых находятся права, а на другой — обязанности. В этом смысле обязанности имеют такое же естественное происхождение, как и права, что основывается на параллельности их существования, единстве в появлении и эволюции.

Нормативная регламентация отношений между людьми существовала уже в первобытном обществе, отличающаяся от современной тем, что участники не были связаны друг с другом через корреспондирующие права и обязанности. Юридические категории «право» и «обязанность» не могли еще возникнуть, «поскольку выраженные в них понятия "возможность" и "необходимость" того или иного поведения практически сливались, ибо при низком уровне развития производительных сил категория "необходимого поведения" по существу поглощала чем-то отличающиеся от общественно необходимых варианты поведения "возможного"»[iii] В таком обществе «едва можно было отличить права от обязанностей»[iv].

Классовое общество, а именно, рабовладельческое и феодальное, имело другую особенность — оно характеризовалось крайней поляризацией прав и обязанностей. Одни субъекты наделялись правами как возможностями осуществлять свои интересы, защищенными государственным принуждением, на других же преимущественно лишь возлагались обязанности.

Тем не менее, представители прогрессивной конституционно-правовой мысли всегда указывали на необходимость поддержания баланса между правами и обязанностями. При этом, отмечая существенный «перекос» в сторону прав, специально акцентировали внимание на важности их оборотной стороны — на обязанностях. Еще Цицерон считал обязанности «другим концом "демократической оси"», обеспечивающей поддержание баланса интересов в обществе, без которого невозможно сколько-нибудь упорядоченная жизнь людей[v]. Ш. Монтескье в своем известном труде «О духе законов» назвал обязанности высшей добродетелью, присущей демократии. А добродетель он определил как «любовь к законам и отечеству, требующую постоянного предпочтения общего блага личности»[vi].

Как писал Ю. Крижанич, «никто не рожден для того, чтобы жить только для себя и заботиться только о своих удовольствиях. Но каждый человек должен знать какое-нибудь дело, которое будет полезным также и для всех людей…. А дело, которое кто-либо делает для общего блага… называется "обязанностью"»[vii]. Аналогичную мысль можно снова найти в трудах Цицерона: «обязанности могут возлагаться на всех людей, у которых имеется хоть какая-либо "склонность к доблести", в основе которого должно лежать представление о высшем благе как о "нравственно-прекрасном"»[viii].

Гегель достаточно четко проводил мысль о неразрывной связи прав и обязанностей, подчеркивая, что они «соединены в одном и том же отношении, коррелятивны прежде всего в том смысле, что некоторому праву с моей стороны соответствует в другом некоторая обязанность. Если бы у одной стороны были все права, а у другой все обязанности, то целое распалось бы. Обязанности по отношению к другим — это в первую очередь правовые обязанности, которые нужно соединять со стремлением поступать справедливо»[ix].

В «Русской Правде» П.И. Пестеля говорилось о том, что все граждане должны иметь равные права и быть равны перед законом. При этом каждое право должно быть основано на предшествующей обязанности: «Право же без предварительной обязанности есть ничто»[x]. Современные исследователи прав человека также не забывают о необходимости поиска баланса в обществе: «Норма — это не только мера свободы, но и мера ответственности»[xi].

Критикуя идеализирование прав человека, нельзя одновременно допустить и обратного «перекоса». «Каким бы высоким статусом не обладали обязанности, какую бы важную роль ни играли в общественной жизни, они все же не должны вести к отрицанию или умалению прав индивида. Иначе можно впасть в другую крайность»[xii].

Мы говорили о том, что обязанности столь же естественны, как и права. Равно справедливым будет и обратное утверждение: права столь же естественны, как и обязанности. «Поступай так по отношению ко мне, как ты хотел бы, чтобы поступал я» («выполняй свои обязанности для реализации моих прав и тогда ты сможешь надеяться на мое ответное поведение, то есть на реализацию своих прав»). Данные установки нашли закрепление в древних базовых заповедях мира (Махабхарата — V век до н.э.; учение Конфуция — IV–V вв. до н.э.)[xiii]. Современные «аналоги», а именно международные документы, также содержат упоминание о принципе единства прав и обязанностей. В частности, во Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 г.[xiv] сказано: «Каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности» (ст. 29). В другом известнейшем интернациональном документе — Международном пакте о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г.[xv] в преамбуле имеется положение о том, что отдельный человек имеет обязанности в отношении других людей и того коллектива, к которому он принадлежит. Если в документе, посвященном, как видно из его названия, возможностям, притязаниям личности (т.е. правам) содержится указание на некую необходимость, должность — обязанность, то это прямо свидетельствует в пользу их юридического и фактического единства.

Значимость принципа единства прав и обязанностей для нормального, должного функционирования социальных связей и процессов, таким образом, признается на протяжении многих веков. В настоящее время рассматриваемый принцип не только не теряет своей актуальности, но и приобретает дополнительные, новые функции в правовой системе общества, появление которых обусловлено необходимостью модернизации конституционно-правовой политики в контексте демократии и защиты прав человека.

Исторический опыт как России, так и зарубежных стран доказывает, что эффективная конституционно-правовая политика, обеспечивающая гармоничное развитие человека в обществе, предполагает наличие у него не только возможности удовлетворять свои интересы, потребности, но и необходимости предоставлять иным членам общества возможность удовлетворять подобные интересы и потребности. Без обязанности каждого индивида уважать права всех остальных, не препятствовать их реализации правовой статус становится зыбким и неустойчивым, а конституционно-правовая политика, направленная на защиту прав человека и демократии в целом — неэффективной.

Принцип единства права и обязанностей не только упрочивает правовое положение личности, но и как следствие, детерминирует и определенным образом направляет ее юридически значимое поведение. Регулятивная «мощь» принципа единства прав и обязанностей реализуется в конкретных правоотношениях, где он выступает залогом их должного формирования и беспрепятственного осуществления.

Начало 90-х годов в нашей стране можно считать рубежом, позади которого остался период доминирования государства над индивидом, характеризующийся предоставлением всей полноты прав первому и возложением максимума обязанностей на второго. За ним последовала другая крайность — наступила эра вседозволенности, создания прав и свобод без обязанностей перед обществом и государством. Последние два десятилетия в конституционно-правовой политике характеризуются необоснованным «забвением» того, что обязанность — это способ обеспечения прав, условие их реальности и эффективности.

Сегодня, как никогда, важно помнить о том, что свобода не может толковаться как вседозволенность, как возможность делать что угодно и как угодно. Более того, предоставление всем одних только прав, без каких-либо обязанностей и ответственности, означало бы фактическое упразднение свободы и демократии. «Важно поэтому глубоко осознавать необходимость "самоограничения" и "самообязывания" в пользу прав и свобод других. Мы свободны потому, что взаимно обязаны»[xvi].

Проблема нереализации или не достаточно полной, активной, своевременной реализации юридических предписаний, характерная для конституционно-правовой действительности России, имеет две стороны: довольно часто встречаются случаи нежелания исполнения обязанностей, столь же распространенной тенденцией стало пассивное отношение к предоставленным правам. Важность стимулирования правомерной активности сложно переоценить — она самым непосредственным образом связана и с эффективным функционированием политической системы, и с экономическим процветанием, и с культурным развитием страны. Именно в таких условиях право становится средством гармонизации интересов как отдельных индивидов, так и общества в целом.

Современная российская действительность такова, что обеспечение законности, правопорядка в обществе невозможно не только без государственно-властного признания и защиты политических, экономических и социальных прав человека, но и без правомерного использования субъективных прав конкретным лицом и исполнения им обязанностей перед социумом, в котором становится реальностью осуществление свободного и всестороннего развития человеческой личности.

Актуализация исследования принципа единства прав и обязанностей в конституционно-правовой политике имеет помимо прочего важнейший нравственный аспект. Эталоны поведения, сформулированные в виде прав и обязанностей, — это ценности, в которых выражены господствующие в социуме представления о должном, необходимом, целесообразном, справедливом. Адекватное отражение в сознании людей не только юридического, но и морального содержания прав и обязанностей способствует формированию устойчивых правовых идеалов, осознанию необходимости сбалансирования личных интересов с интересами общества, поддержанию «партнерских» отношений между государством и его гражданами, планомерному, эволюционному развитию страны.