К.ф.н. Петрова Л.М.

Орловский государственный университет, Россия

Парадигма любви у Тургенева

 

Художественная ценность «является во всех случаях интегральным качеством произведения искусства» (М. Каган), в котором сплавлены, нередко противоречиво, его эстетическая ценность, нравственная, общественная  и религиозная. Более того, чем шире круг осмысляемых художником жизненных явлений, тем шире аксиологический спектр их образного воссоздания в произведениях писателя. Художественно-литературоведческая аксиология в отечественной науке как особая методология является относительно новой и потому заслуживает специального внимания. В нашем мире, в котором «дух растлился …И человек отчаянно тоскует» (Тютчев), обращение именно к духовно-нравственным ценностям становится актуальнейшей проблемой.

Не случайно в отечественном литературоведении в последние годы утверждается новое научное направление, в основе которого лежит аксиологический подход к творчеству художника (И.А. Есаулов, В.Н.Захаров, В.А. Свительский, В.Б. Петров, Т.С. Власкина, Е.В. Кузнецова и др.).  Мысль о том, что любая национальная культура в своих истоках религиозна и ее характер и своеобразие обусловлены в первую очередь влиянием той религии, которая стала основой мировоззрения, системы ценностей, нравственности, всего уклада жизни народа, всё чаще определяет характер современных исследований. Для русской истории и культуры такую первооснову составила восточная ветвь христианства, или «греческое» вероисповедание. Ещё A.C. Пушкин в статье «Заметки по русской истории XVIII века» завещал нам не забывать: «...греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер. <...> Мы обязаны монахам нашей историею, следственно, и просвещением».

Сегодня литература переживает глубокий духовный кризис, но, «у русской словесности глубокие тысячелетние корни и лежат они в христианской православной культуре, а значит, что у неё всегда есть возможность воскреснуть и преобразиться» [1:11].

В этой связи творчество И.С. Тургенева имело и имеет огромное влияние на нравственно-духовную жизнь общества, а для исследователя всегда представляло собой непреходящий интерес. Сегодня Тургенева читатель воспринимает не только как певца любви и красоты,  он стремится разобраться в вере и сомнениях писателя. Будучи человеком сомневающимся, Тургенев весьма терпимо относился к верующим людям, ибо был убеждён: никому из смертных не решить вопроса о существовании Бога и бессмертии, ибо это вопрос веры, а вера внеразумна сама по себе.

В письме к Ламберт он написал: «…да, земное всё прах и тлен — и блажен тот, кто бросил якорь не в эти бездонные волны! Имеющий веру — имеет всё и ничего потерять не может; а кто её не имеет — тот ничего не имеет, — и это я чувствую тем глубже, что сам принадлежу к неимущим! Но я еще не теряю надежды…». В таком состоянии: в колебании между безверием и поиском веры - Тургенев прожил всю жизнь.

Мировоззрение писателя отличалось сложностью и противоречивостью. Задача моя состоит в осознании природы аксиологического подтекста в творчестве Тургенева в связи с избранной темой.

Тургенев остро чувствовал трагизм бытия, противоречия жизни, кратковременность пребывания человека на земле, неизбежность его страданий: «каждый более или менее смутно понимает свое значение, чувствует, что он сродни чему-то высшему, вечному — и живет, должен жить в мгновенье и для мгновенья» [2; 8:230.] Однако писатель  убеждён в неповторимости духовной ценности, уникальности человеческой личности, обладающей внутренней свободой: «Разве напрасно мы люди? Разве напрасно все духовное в природе соединилось в одну свет­лую точку, которая называется «Я?». Свобода же человека выступает как момент выбора между требованиями разума и влечением чувственной природы, как способность погасить в себе пламя эгоизма, той страсти, которая не согласуется с нравственным сознанием. Весьма показательна коллизия в повести «Фауст», где любовь изображена как красота чувственной жизни человека, как одна из тайн жизни, ибо связана с иррациональными основами бытия.  Герой «Фауста», пережив катастрофу любви к замужней женщине как стихию страсти, приходит к убеждению: «…жизнь не шутка и не забава…жизнь тяжелый труд. Отречение, отречение постоянное – вот её тайный смысл….исполнение долга, вот о чём следует заботиться человеку» [2; 5:129]. Эта повесть интересна обнаженностью тургеневской концепции соотнесенности «естественного» и «нравственного», влечения-любви и долга. Отречение, следование долгу у Тургенева – это, в сущности, христианское понимание нравственной ответственности человека, жертвенного служения абсолютному Началу. И вместе с тем, именно Тургенев воспел поэзию первой любви, очарование её мгновений, где сливается в одно единое целое и естественно-природное, и нравственно-духовное, и эстетическое

Признав дуализм бытия как гармонию «разъединения и «раздробления» («…из этого разъединения и раздробления, в котором, кажется, всё живет только для себя…выходит именно та общая, бесконечная гармония, в которой, напротив, всё, что существует, — существует для другого, в другом только достигает своего примирения или разрешения…» (2; 4:517), Тургенев настойчиво изображал своих героев в процессе духовного возрождения. И что особенно важно: будучи человеком сомневающимся, тоскующим атеистом, как художник, он обращается к ценностям богочеловечества.  

Тургенев чувствовал нравственный смысл жизни: «…только любовью держится и движется жизнь» (2; 10:142 Поэзия личного чувства, естественного влечения в его героях сопрягается с духовно-нравственными исканиями, которые сопровождаются страданием. Писатель совершенно в духе христианской этики придаёт особую роль страданию, которое  оказывает большое влияние  на духовное развитие личности. Перенесённые испытания, невзгоды, драмы меняют многих героев: наступает запоздалое прозрение у «русского Агасфера» Рудина — герой тоскует по не реализованному им идеалу деятельной любви: «Слепую бабку и всё её семейство своими трудами прокормить…Вот тебе и дело» (2; 5:365). Духовные искания Елены Стаховой приводят и её к убеждению «делать добро….это главное в жизни», душа её стремится к Богу; даже Базаров вопреки своему нигилистическому сознанию переживает взлёт души, полюбив Одинцову, и приходит к смирению, жаждет бессмертия, а значит — Бога. Религиозные переживания Лизы Калитиной, которая искренне любит всех,  показаны как источник внутренней душевной силы и чистоты.

Тоскующему атеисту, коим был Тургенев, было свойственно знание тайн бытия, «чувство потустороннего», об этом писатель сам говорил, отмечали и ученые (И.Анненский, Петровский, Б.Зайцев, Д. Мережковский, Г. Курляндская, Г.Тиме, В.Топоров и д.), и это знание помогло создать удивительные образы, чей свет любви служил путеводной звездой  к Истине. Добру и Красоте. В таких образах религиозно одарённых людей, как, например, как Лиза Калитина («Дворянское гнездо»), Лукерья («Живые мощи»), Аким («Постоялый двор»), читатель встречается с совершенно новой парадигмой любви. Лиза Калитина, с сердцем добрым и кротким, любившая всех и никого в особенности, «любила одного бога восторженно, робко, нежно» (2; 6:113), а «Христос становился ей чем-то близким, знакомым, чуть ли не родным» (2; 6:112). И уход Лизы в монастырь, и её молитвы  – свидетельство победы над собой, освобождения от самости, чтобы обратиться с любви-смирению.

Тургенев раскрывает парадигму любви как любви горней, с такой настойчивостью утверждаемой в Евангелие. Многострадальная Лукерья, ощущая явление Христа в своём «чудном сне», говорит о небесном Женихе-Христе: «"Не бойся, говорит, невеста моя разубранная, ступай за мною; ты  у меня в царстве небесном хороводы водить будешь и песни играть райские…". И  я к его ручке как прильну!» [2; 3:335].

Тургенев, изображая коллизию ЛЮБВИ, ДОБРА и КРАСОТЫ, отдаёт предпочтение ДОБРУ как синониму ЛЮБВИ. В программной статье «Гамлет и Дон-Кихот», в которой выражены «два коренные направления человеческого духа», Тургенев со всей определенностью говорит: «Всё пройдет, всё исчезнет…

                                              Всё великое земное

Разлетается, как дым…

Но добрые дела не разлетятся дымом; они долговечнее самой сияющей красоты. «Все минется, – сказал апостол, – одна любовь останется» (2; 5:348).

На ещё одно обстоятельство хочется обратить внимание: любовь с её идеальной сущностью в произведениях Тургенева (по разным причинам) обрывается трагически, и в этом прочитывается христианский подтекст. Михаил Тареев, русский православный философ, в работе «Цель и смысл жизни»,  отмечая основное внутреннее противоречие жизни в том, что «невинные и праведники не только страдают вместе с виновными…, но они страдают преимущественно» и «неизбежно», а «грешники часто благоденствуют» [3; 2:127], приводит слова Тургенева: «Всё на свете — и хорошее и дурное — даётся человеку не по его заслугам, а вследствие каких-то ещё неизвестных… законов, на которые я даже указать не берусь, хоть иногда мне кажется, что я смутно чувствую их». Ведь стремление к личному счастью и благополучию, отмечает богослов, и стремление к небесно-духовному несовместимы.

 

Литература:

1.      Захаров В.Н. Русская литература и христианство //  Евангельский текст в русской литературе XVIII-XIX веков. Петрозаводск, 1994.

2.      Тургенев И.С. Полн.собр.соч. и писем: В 30 тт.. Сочинения: В 12 тт.. М.,1978-1986. В дальнейшем ссылки даются в самом тексте с указанием тома и страницы.

3.      Смысл жизни: Антология. Вып. II. М., 1994.