Филологические науки/ 8. Родной язык и литература

 

д.ф.н. Жаплова Т.М., д.ф.н. Скибин С.М., Толкачев Д.В.

 

Оренбургский государственный университет, Россия

 

Особенности лирического цикла как жанра в поэзии К.Р.

 

В современном литературоведении явление художественной циклизации рассматривается как относительно поздний поэтический процесс, возникший в русской поэзии в 40-50 годах XX века. Первые лирические циклы, связанные с творческой практикой поэтов середины прошлого века, утверждают становление этой формы сверхстихового единства не только как «специфического жанрового образования» (жанровой потенции), но и обращают на себя внимание в качестве предмета для исследования их пространственно-временной, идейно-тематической и образной структуры, позволяя изучить работы конкретных поэтов конца XIX–начала XX века, значимость которых является очевидной для изучения и понимания литературного процесса (например, циклы поэта К.Р.)

В работе по проблемам лирической циклизации как жанра «Поэтика лирического цикла» И.В. Фоменко дает следующее определение цикла: «Цикл в терминологическом значении является жанровым образованием, созданный автором ансамбль нескольких стихотворений, главным признаком которого являются особые отношения между стихотворением и контекстом, позволяющие воплотить систему авторских взглядов». В таком значении понятие было введено в литературный обиход на примере возникающих в русской поэзии рубежа XIX-XX веков лирических циклов, в дальнейшем конкретизируясь на примере рассмотрения циклических образований в русской прозе и поэзии (прозаические циклы И.А. Бунина, лирические А.А. Фета, С.А. Есенина, В.В.Маяковского).  Расширить хронологическую особенность развития лирических циклов можно, вспомнив мнение литературоведа М.М.Гина, отметившего, что важным признаком лирического цикла является «обзорность композиции», при которой «организующим центром является не фабульный стержень конкретных текстов, выстроенных хронологически, а их проблематика, угол зрения, в соответствии с которым отбирается материал». При данном бесфабульном типе связи материала возрастает «композиционная роль образа автора», имеющая в лирике поэта К.Р. центральное художественное значение, определившее своеобразие его поэзии, для которой в широком значении свойственна символическая циклизация, в узком – тематическая (темы – названия циклов).

Неоднотипные и обладающие различной степенью связанности поэтические циклы К.Р. содержат в себе хронологически близкие лирические стихотворения, написанные на одну или несколько тем (моря, религии, природы, родины, любви, войны, смерти). Исходя из исследований тенденций к циклизации в конце XIX–начала XX века и эстетических установок поэта-реалиста К.Р., нами было выяснено, что его лирические циклы представляют совершенно иное, реалистическое «символико-мифологическое пространство», выдерживающее сравнение со работами И.А. Бунина и А.А. Фета и подтверждающее свое тематическое и стилевое своеобразие, реализуемое К.Р. в разные периоды творчества (мы рассматривали ранний период 1883-1887г., связанный с разработкой и развитием морской темы и концептами «жизнь» – «море» в цикле «У берегов»).

Последовательно анализируя тематическую и жанровую взаимосвязь лирических стихотворений в цикле «У берегов» и обобщая выводы многих исследователей XX века, мы обратились к мнению Н.Н. Старыгиной, отметившей, что в науке сложилось несколько концепций циклических образований: «Большинство литературоведов (В.Ф.Козьмин, А.С.Бушмин, Г.И.Соболевская) рассматривают цикл как жанр (или «жанровое образование»). С.Е.Шаталов изучает цикл как «наджанровое объединение», другие ученые (А.Белецкий, Б.М.Эйхенбаум, У.Фохт) считали, что цикл можно рассматривать как «свободную художественную лабораторию новых тем». Данный подход кажется целесообразным и допускающим одновременно различное понимание, поскольку в его основе – анализ цикла как единой структуры, состоящей из самостоятельных лирических образований, содержание каждого из которых работает на общую идею, подробно не учитываясь при анализе непосредственно цикла.

Из лирических стихотворений, написанных К.Р. в 1883 году, пять входят в самый известный элегический цикл «Мечты и думы» (среди них выделяют: «Я баловень судьбы», «Уж гасли в комнатах огни», «Взошла луна», «Разлука» и «Я засыпаю»), два в имеющий религиозную проблематику цикл «Библейские песни» («Сфинкс», «Из Апокалипсиса»), одно в цикл, посвященный друзьям и знакомым: «Послания и стихотворения на разные случаи» («Дверь распахнулась»), одно – в природный цикл «Письма про алые цветы» («Опять те алые цветы») и два в «маринистический» цикл «У берегов» («Вы помните ль?», «Умолкли рыдания бури кипучей»), принадлежащий к импрессионному («вариационному») типу циклического образования, содержащего интерпретации морской темы, сюжетообразующей в ранней лирике К.Р.

Отмечая философскую специфику циклической дифференциации, В.А. Сапогов писал, что в одном цикле «несколько лирических стихотворений объединены в единую структуру при помощи различных конструктивных приемов, главным из которых является единая сквозная тема или единая авторская эмоция». Он усложняет понятие цикла, высказав мысль о том, что «лирический цикл складывается одновременно как жанровая форма и структурное образование в результате влияния прозы на стих». Специфика этой формы состоит в том, что свою судьбу в цикле имеет не только лирический субъект, но и внеположный ему окружающий мир, «полнозначный» в любой из форм выражения (лаконичной, детализированной, эстетизированной, мифологизированной).

Данную уже тематическую особенность, ставшую традиционной в поэзии рубежа веков, подчеркивает романтическая концепция бытия, сложившаяся в 1880-1890 годах, которая определила дискретность формы художественных произведений, реализацией которой стало стихотворное единство. Представляя собой вариацию на морскую тему, цикл К.Р. «У берегов» (включающий в себя 12 из 16 стихотворений, связанных с «непокорной стихией» морской воды, неба и ветра), содержит произведения, хронологически выстроенные поэтом и объединенные мотивом перехода от быта (жизни) к бытию, «морского» (земного) к «небесному» (высшему) миру (интонационно схожие «Задремали волны», «Прощание с Неаполем», «Затишье», «Вы помните ль?», «Умолкли рыдания бури кипучей», «Затишье на море», «Озеро светлое», «У озера», «У моря в Антивари», два диптиха «На Иматре», «У моря в Генуйе» и триптих «У Балтийского моря»), в большинстве из которых описывается бескрайнее море земного бытия («Серебрится море, трепетно горит», «Голубые покоились волны», «Ревет и клокочет стремнина седая») и горизонт надежды высшего мира («Просветлеют небесные дали, и рассеются сердца печали…»).

Эти лирические тексты содержат сопоставление водной стихии с человеческой душой, в самом раннем стихотворении «Задремали волны» (1879) поэт описывает, как тихий лунный свет озаряет море, пока лирический герой рассуждает о радостях, скрашивающих горестное человеческое существование (также как и проникнутое поэзией воспоминаний стихотворение «Прощание с Неаполем»). Эти два стихотворения основаны на сопоставлении бурной стихии и «застывших вод» («Серебрится море, трепетно горит, так и радость горе ярко озарит…»), по итогам которого пребывание в Неаполе («Мы на далекий север уплывали…») становится «золотым временем», безвозвратно ушедшим в прошлое под звуки песни прекрасной незнакомки-южанки («И доносился чей-то голос нежный: «O bella Napoli! O suol beato!»).

В описательных стихотворениях «Затишье» и «Затишье на море...» поэт тревожно, «с замиранием сердца» воспринимает морской штиль, связывая его с порой «уныния» и «дремоты косной», в основной части цикла рисуя идиллическую картину спокойного пруда («Вы помните ль?»), гладь озера («Озеро светлое», «У озера») и безбрежную равнину Черного, Балтийского, Средиземного моря («Умолкли рыдания бури кипучей», «У Балтийского моря», «У моря в Генуйе», «У моря в Антивари»), которые становятся символами вселенской мудрости, позволяющими провести параллель между «негодующим» пейзажем («Рвутся и мечутся волны из камня гнетущих оков») и человеком, сражающимся с «неправдой и злом» во имя «прекрасной цели».

В толковом словаре слово «берег» означает «полосу взаимодействия между сушей и водоемом (водотоком)». В цикле K.P. берег является границей, отделяющей земной мир с его горестями от «небесного» мира, в котором возможна, но не гарантируема победа над страданием («В битве жизни не так ли и ты, человек, терпишь зол и гонений мятежный набег?») Эту мысль подтверждает стихотворение A.C. Пушкина «К морю», являющееся одним из известных произведений поэта и оказавшего влияние на великого князя («Ты ждал, ты звал, я был окован, вотще рвалась душа моя: могучей страстью очарован у берегов остался я…»). В его основу положены автобиографические воспоминания о романтическом побеге, который когда-то замышлял Пушкин («Моей души предел желанный, как часто по брегам твоим бродил я тихий и туманный, заветным умыслом томим…»). Помимо этого в стихотворении прослеживается философский подтекст и говорится о порывах души, трактуя которые с точки зрения свободы духа от земных оков, лирический герой К.Р. утверждает невозможность преодоления этого «земного бремени». Неслучайно в следующих стихотворениях цикла возникает образ неба, солнца и луны: «неба своды» («Затишье на море»), «свод неба» («Задремали волны»), «небесные дали» («У Балтийского моря»), «глубина небес» («У озера»), «солнце лучистое» («Озеро светлое...»), «луна из-за тучи» («Умолкли рыдания бури кипучей»), а в стихотворении «У моря в Генуйе», где море и небо сливаются воедино, поэт уже мечтает, чтобы душа, словно птица, расправила бы крылья и утонула в «голубой дали».

При этом каждую группу стихотворений в цикле «У берегов» объединяет особый ракурс изображения и символика. В диптихе «На Иматре» K.P. заворожен картиной бурной пучины. По числу лексических скреп произведение может быть отнесено к обычному циклу: «пучина», «влагу мятежную», «не свестъ очарованных глаз», «клокочет стремнина», «дробит», «вековечный», «неистовый хохот». В первом стихотворении дается только пейзаж, чья значимость подчеркивает словосочетание «вековечная борьба», во втором тексте описания сопровождаются рассуждениями и далеко идущими обобщениями, на что указывают сами названия произведений («На Иматре», «У Балтийского моря», «У моря в Генуйе»).

Совершенно иной настрой лирического героя отражается в триптихе «У Балтийского моря», в котором поэт рисует картины, показывая величественную ширь Балтийского моря и сопоставляя три пейзажа: спокойное море «вчерашним вечером», бурные волны «сегодня» и затишье «завтра». В третьем тексте, в котором описывается затишье, автор риторически спрашивает, надолго ли оно, после чего показывает сцену грозы («Но не вечны страданья и беды, ты дождешься над ними победы»), упоминая о целительной силе «привольного простора» и указывая на непостоянство природы. Ход рассуждений противоположен по своей последовательности второму тексту: лирический герой задумывается о человеческом сердце с его радостями и печалями и параллельно описывает бушующее море, на контрасте с которым оно разволновалось (А сегодня косматой грядою валы в грозном беге крутясь у прибрежной скалы…»).

Наиболее панорамен первый текст, в которым изображен редкий лес на побережье, «пустынная песчаная грань», «даль моря» и «глубь небесная». Переходя от самоценных картин к глобальным сопоставлениям,  автор, в чье поле зрения попадают море, небо и прибрежная скала, не только рисует пейзаж в момент восприятия, но и соотносит его с ранее увиденным. В этом стихотворении воспроизводится ощущения лирического героя, увлеченного разными этапами жизни, регулируемой циклами календарного и суточного времени. В основном проявляется стремление автора связать эти более частные временные характеристики с ритмом времени вселенского или христианского, определяющего участь лирического героя.

Триптих «У Балтийского моря» «окольцовывается» при помощи образа чайки, «расправившей крылья» и «утонувшей в дали». В первом стихотворении триптиха птица исчезает «в лазурном просторе», в третьем, сравнимая с «мгновенным горем», «спорит с грозой». Глядя на «необъятную ширь» моря, автору «сладостно и больно», грустно и радостно. Если в первом стихотворении К.Р. последовательно раскрывает идею невыразимости чувств («О, слово немощное наше, как бедно ты. И тем бедней, чем Божий мир пред нами краше…»), то во втором о ней говорится в одной строке: «Нет, море, ты – невыразимо», в которой поэт задается вопросом, почему «пред несказанной красотой» он тоскует «в томлении бессилья» («Хотелось бы расправить крылья и утонуть в лазури той»). По мнению автора, последовательно раскрывающего (и объясняющего) символику первого стихотворения в последующем, чтобы «слиться с далью голубою», нужно стряхнуть прах и тлен земли, «жизни бремя».

Таким образом, «судьба» лиричес­кого субъекта романтического «морского» цикла «У берегов» предстает как судьба индивидуализированная, зыбкая, частная, и пото­му непредсказуемая «судьба» мира предстает как судьба все­общая, универсальная, существующая по своим собственным зна­чимым и объективным законам. На таком сопоставлении част­ного и общего, подвижного и устойчивого, субъективного и объ­ективного возникает художественная образность лирического цикла К.Р. «У берегов», определяется его синкретическая жанровая и тематическая природа.

 

Литература:

1. Жаплова Т.М. Усадебная поэзия в русской литературе XIX века: Монография. Оренбург, 2004.

2. Завьялова Е.Е. Эстетические взгляды К. Р. // Вестник ОГУ. №4 (29). 2004.

3. Ляпина, Л. Циклизация в русской литературе XIX века. Спб: 1999.

4. Орлицкий Ю.Б. Стих и проза в русской литературе. Воронеж: 1991.

5. Сапогов, В.А. О некоторых структурных особенностях лирического цикла // Язык и стиль художественного произведения. Москва: 1966.

6. Фоменко И.В. Поэтика лирического цикла. Автореф. дисс. канд. филол. наук. – Москва.: 1990.