Клишина М.В., к.ф.н., профессор

Карагандинского экономического университета

Казпотребсоюза

Проблема творчества в истории философии и науки

Собственно философское рассмотрение проблемы творчества начинается с вопроса «как возможно творчество, как порождение нового, каков онтологический смысл акта творчества?» Плодотворность, (т.е. дар творить что-то видимое или информативное) – это установка, к которой способно каждое человеческое существо, не искалеченное ментально и эмоционально? А может быть правы те, кто утверждает как американский исследователь» А. Дж. Танненбаум [7]: миф о всеобщей творческой одаренности несостоятелен? Кстати, необходимо отметить ошибочность точки зрения Танненбаума, который, выделив в структуре одаренности фактор случая, признал его определяющую роль в реализации одаренности. Насколько прав в своем утверждении М.Фуко, говоря, что люди суть «исторически определённые существа» и «конституированы в соответствии с определёнными формами субъективности, типами нормативности и знания, которые являются историческими»? [13].

Вопрос о сущности творчества как такового всегда был одним из центральных в философии и психологической науке и ставился и решался он по-разному в разные исторические эпохи и в разных философских и научных направлениях и школах. Пафосом безграничных творческих возможностей человека проникнута эпоха Возрождения, когда творчество осознавалось, прежде всего, как художественное творчество, сущность которого усматривается в творческом созерцании. Возник культ гения, интерес к самому акту творчества и к личности художника, характерная именно для нового времени рефлексия по поводу творческого процесса.

Исторически первая развернутая методологическая система научного творчества как получения нового знания принадлежит Ф. Бэкону, создавшему особую логику (индуктивную). Она отличалась от традиционной силлогистики целью, порядком доказательства, началами исследования: «…перед этой нашей наукой стоит задача нахождения не доказательств, а искусств, и не того, что соответствует основным положениям, а самих этих положений, и не догадок и вероятностей, а обозначений и указаний для практики»[11, с.17.]. Бэкон понимал под открытием, прежде всего, установление научных законов. Ученый, пользующийся надежным исследовательским методом, совершает открытие путем логического выведения нового закона из начал познания. Последние абсолютно истинны по самой своей природе, поскольку это эмпирические данные, полученные путем эксперимента. Согласно Бэкону, истинный путь науки – это путь снизу вверх, который начинается с ощущений и завершается в высших общностях. Декарт понимал под открытием, прежде всего, установление новых начал научных законов: ученый совершает путь логического выведения нового знания из начал познания, которые абсолютно истинны по самой своей природе, поскольку это наиболее общие положения, принципы, эксплицируемые благодаря интеллектуальной интуиции.

И декартовские Правила и бэконовский Новый Органон выступали одновременно положениями, как для открытия новых идей, так и для их обоснования. Школьная мудрость, согласно Бекону, непригодна для открытия новых истин, почему и требовались новые средства. В рамках классической философии человеческое «я» выступало в качестве абсолютного рефлектирующего центра. Его познавательные акты и познавательные образы, включая акты и образы самопознания, рассматривались как непосредственные и безусловные.

В истории философии понимание творчества связывалось с объяснением субстанции и механизмов человеческой активности. Если у Декарта открытие нового знания представляется как появление идей, внушаемых богом, то Лейбниц считал, что врожденные идеи заключены в разуме лишь потенциально, в виде схемы актуального знания, и выявляются благодаря активной познавательной деятельности субъекта, наполняясь конкретным содержанием благодаря опыту.

В XVIII в. Кант специально анализирует творческую деятельность в учении о продуктивной силе воображения, которая есть единство сознательной и бессознательной деятельностей. Согласно Шеллингу, творчество, и, прежде всего, творчество художника и философа - высшая форма человеческой деятельности: здесь человек соприкасается с абсолютом. Гегель, конкретизируя определение рассудка как субъективной деятельности мысли, отмечая, что рассудок - есть лишь низшая его часть, а высшей ступенью является разум, заложил предпосылки понимания многомерности сознания, многомерности творчества.

С продуктивной, пристрастной по отношению к предмету деятельностью Гегель связал интенциональность. Согласно Г.Гуссерлю, интенциональность указывает на то, что сознание, отождествленное им с субъективностью, есть всегда сознание чего-то, взятого непосредственно, а не через опыт науки, житейского смысла, культурологической деятельности. По Гуссерлю, субъективность имеет свой специфический опыт, несводимый ко всякому другому. Понятие направленности призвано утвердить возможность такого непосредственного опыта субъективности. Однако, вопреки Гуссерлю, интенциональность не есть созерцательно организованный накал, через который субъективность непосредственно приобретает свой, несводимый ни к какому-то другому, специфический опыт. Направленность спасает предварительно лишенную всякого содержания субъективность от опасности быть всегда «пустой единицей», с которой нам нечего делать. Творческая деятельность не заканчивается тогда, когда дан ответ или получено решение, напротив, будучи «ответом» и «решением», она, кроме того, от добытого решения переходит к новой задаче, от полученного ответа к новому вопросу, от достигнутого результата к началу нового пути.

Мерло-Понти рассматривал сферу интенционально-действующей субъективности как совокупность уникальных образований, неразложимых целостностей, чувственно-смысловых ядер, которые не вызываются и не отменяются рациональным познанием и, следовательно, не зависят от него, но спонтанно и самопроизвольно распространяют собственные действия, которые определяют любые возможности — от простейших перцептивных и двигательных функций до высших чувств, межличностного общения, понимания, языка, мышления, свободы. Очевидно, эту позицию можно принять, исходя из принципа синхронизма, не отрицая при этом взаимодействие и взаимовлияние различных структурных образований сознания.

Вопрос о смысле творческой деятельности – очень важен. Смысл есть соответствие внутренним потребностям самореализации. Открытие смысла - это открытие возможностей решения целостно-жизненных проблем. Смысл - это всегда ответ на внутреннюю (сокровенную, интимную, личностную) потребность. Поэтому смысл существует только для того, кто его ищет, кто в нем нуждается. Смысл - это «во имя чего». Поэтому он всегда - отношение, интенция, (причастность-причащение, по Батищеву), дающее веру и надежду. В этом и состоит ценностно-смысловая детерминация творческой деятельности. Оппозиции: старое-новое, внешнее-внутреннее, необходимое-свободное и т.п., при всей их существенности, еще «формальны»: они должны быть погружены в ценностно-мотивационный контекст и наполниться его напряжением. Учет этого контекста необходим в исследовании внутренней динамики творчества как процесса самостимулирующейся проблематизации мира. В творчестве человек создает не просто нечто «новое»: он создает оправданность своего существования. Это значит, что творит только тот, кто нуждается в такой оправданности, для кого его, человеческая самореализация является внутренней необходимостью. Творчество есть форма активности, в которой человек не только что-то изменяет и познает, но и - выживает, выстаивает в качестве человека.

Что является необходимой предпосылкой и импульсом творчества: Бог (Платон, Гегель, Бердяев), природа (Эпикур, Спиноза, Бергсон), человек (Гельвеций, Маркс, Сартр)? Наиболее характерные вопросы, на которые направлены усилия исследователей творчества: каковы условия, какова обстановка и атмосфера, которые благоприятствуют творческим актам? Каковы предпосылки, без которых не может совершиться творчество? Каковы влияющие на него факторы - от микрофизиологических до общеисторических, от ситуационных до космических? Каковы проявления или симптомы творческой деятельности или процесса, каковы признаки, по которым можно было бы разгадать его специфику? Каков ход творческого процесса во времени: его периоды и фазы, как и почему они сменяют друг друга, и не дает ли эта смена ключа к тайне творчества? Каковы те внутренние механизмы - психологические, коммуникативные или иные, - которые несут ответственность за творческие эффекты? За этими вопросами, так или иначе, по мнению Г.С. Батищева, скрывается какая-то из ценностно-мировоззренческих позиций - одна из трех следующих:

«А) Как вооружиться творчеством, оснаститься им? Как овладеть им и как развить творческие способности, а также как познать его природу, беря и то и другое в качестве средства? Это - исследовательская позиция.

Б) Как возможно развивать творчество в качестве имеющего свои цели в нем же самом, имманентно? Как развивать человеческие творческие силы в качестве самоцели, следовательно, чего-то самоценно - самооправданного, ценностно самодостаточного? Это - позиция креативного самоутвержденчества.

В) Каков безусловно-ценностный, универсально-диалектический смысл человеческого творчества? Благодаря чему субъект может становиться объективно достоин креативных сил, их развития в себе и их применения? Или - во имя чего, большего чем сама эта креативность в гораздо более объективно значимого, во имя какого именно призвания человек может и должен быть творческим? Это - позиция объективной ценностной посвященности» [8].

Согласно субстанциализму только редукционистская субстанция есть субъект, который сопряжен с закрытыми социал-органическими связями и обрекает творчество на редукцию, в конечном счете, к нетворчеству, погружает его в некреативный мир; согласно анти-субстанциализму человек как субъект есть сам себе субстанция, сопряжен с социал-атомистическими связями; в закрытом варианте он не желает, в открытой - не может огармонизировать человеческое творчество с его объективно-диалектическими истоками и с высшей ценностной посвященностью [8]. Субъект-объектное отношение было тем ограничивающим принципом, который не оставлял места для творчества и делал необходимым его редукционизм - тот философский редукционизм, действием которого человек как субъект сводился к тому, что исходит из объекта и, в конечном счете, из абсолютного начала – субстанции. Субстанционализм, по мнению Г.С.Батищева, враждебен творческой субъективности, поскольку его девиз: только субстанция есть субъект и ничто, кроме нее. Попытку преодолеть субстанционализм и априоризм классического рационализма предприняли во Франции Мейерсон и Брюнсвик, показавшие в своих работах сложную структуру организации научного (по)знания и конституирующую роль разума по отношению к опыту, теории по отношению к эмпирии, и одновременно и дополнительность вторых (опыта, эмпирии) по отношению к первым (разуму, теории), что предполагает признание интегральной целостности (по)знания. Субъект-субъектный подход Г.С.Батищева [9] ориентирован на высшее личностное начало. Эти взгляды позволили ему по-новому осмыслить творчество в пересечении онтологического, гносеологического и аксиологического ресурсов, преодолевая панлогизм и психологизм в истолковании творчества. Субъект - субъектный подход выдвигает на первый план ценностное отношение, которое, в сущности, всегда было целью познания и действия. Именно ценность является сущностью подлинного бытия, ориентация на высшую ценность предпосылкой этого истинного, подлинного, аутентичного существования [14].

В философии XIX-XX вв. наиболее развернутая концепция творчества дана видным французским представителем философии жизни А. Бергсоном - особенно в работе «Творческая эволюция». Важнейшим понятием философии жизни Бергсона является понятие «жизненного порыва» - принципа развития и творчества, создающего в своем бесконечном развертывании всю совокупность жизненных форм. Понятие жизни, по его мнению, строится по аналогии с процессами сознания, соответственно жизнь предстает сплошным потоком творчества непрерывных изменений, изобретений.

Большое внимание проблемам творчества уделяли русские философы XIX-XX вв.. На протяжении ХХ столетия иррационализм (психоаналитическое, экзистенциалистское, интуитивистское и др. направления) многое сделал для развенчания ренессансного культа разумного человека, характерного для всей философской классики. Постструктурализм и постмодернизм довершили эту работу, поставив под сомнение устои истины и добра и саму возможность эволюционного воззрения на историю человека и культуры. Постмодернизм выполняет определенную историческую миссию – расчищает духовное пространство от «идолов разума», от фетишей и догм, но и несет разрушительный потенциал. Серьезной заслугой постмодернизма является демонстрация несостоятельности и тупика культуроцентризма, а также самодостаточности творчества. Разкультуривание современной культуры, перенасыщенной культурой, в которой сама культура становится предметом игрового манипулирования, развенчивает амбиции культроцентризма. Тем самым обессмыссливается и творчество. И то и другое, ставящееся во главу угла, - обессмысливается, не находят основания в самом себе. И не найдут никогда, потому что смысл задается контекстом. Но в тупик ведет и самоценность человека. Поэтому так называемое «расчеловечивание» современной культуры и цивилизации, так пугающее иных гуманистов, в высшей степени плодотворно.

Представители русской науки на рубеже XIX-XX веков внесли большой вклад в решение проблемы творчества. Представление об истории, общей направленности, характере «теории и психологии творчества» начала XX в. можно составить по работе С.О.Грузенберга «Введение в психологию и теорию творчества», где зафиксировано впечатление наблюдателя того времени, рассматривающего свою дисциплину изнутри. С.О. Грузенбергом было выделено несколько типов построения теории творчества. Во-первых, философский тип, имеющий две разновидности: гносеологическую и метафизическую.

Для первой характерно сближение с гносеологией; главная задача - познание мира в процессе художественной интуиции (Платон, Шопенгауэр, Мен де Биран, Бергсон, Н.О.Лосский и др.). Центральная проблема второй разновидности - раскрытие метафизической сущности в религиозно-этической интуиции (Ксенофан, Сократ, Плотин, Аквинский, Августин, Шеллинг, В.С. Соловьев). К метафизической разновидности, очевидно, можно отнести и позицию Г.С.Батищева, который во второй половине XX века пытался найти ответ на вопрос, какова та ценностно-смысловая укорененность и итоговая посвященность, во имя которой достойно быть креативное отношение и которое дает критериальную меру оправданности для человеческой творческой деятельности?

Во-вторых, психологический тип. Одна из его разновидностей направлена на сближение с естествознанием и связана с рассмотрением проблем творческого воображения, интуитивного мышления, творческого экстаза и вдохновения, объективизации образов, творчества первобытных народов, толпы, творчества изобретателей (эврилогия), особенностей бессознательного творчества (во сне).

Другая разновидность - ответвление психопатологии (Ломброзо [12], Перти, Нордау, Барин, Тулуз, Перэ, Мебиус, В.М.Бехтерев, В.Ф.Чиж и др.). Проблемы этого типа: гениальность и помешательство, влияние наследственности, алкоголизма, пола, суеверия, особенности творчества помешанных, медиумов.

Существует несколько способов сбора эмпирических данных для подтверждения или опровержения гипотезы о связи гениальности и помешательства. Биографический способ связан с использованием биографического метода. Суть его состоит в том, что собираются сведения о гениальных людях и выясняется, были ли в их поведении отмечены следы психопатологии. Со времен Ломброзо произошел двоякий прогресс: с одной стороны, увеличилась точность методов, с другой, безумие стало рассматриваться не как недифференцированная масса случаев, а в его различных формах. Его виды, например шизофрения и маниакально-депрессивный психоз (МДП), настолько различны, что, по наблюдениям Э.Кречмера, родственники больных шизофренией практически никогда не болеют МДП, а родственники больных МДП - шизофренией. Также и гениальность принимает самые разные формы: талант Бетховена, который до конца жизни не научился умножению чисел, нельзя свести к той же категории, что и талант Набокова, писавшего, что музыка вызывает у него тошноту. Дж.Карлсон [4] считает, что гений - это носитель рецессивного гена шизофрении. При встрече двух рецессивных генов развивается болезнь. Один ген вызывает менее выраженные изменения, приводящие иногда к развитию выдающихся способностей. Доказательство подобной точки зрения - наличие шизофреников среди родственников гениальных людей. Здесь приводится пример Эйнштейна, сын которого страдал шизофренией, а также Декарта, Паскаля, Ньютона, Фарадея, Дарвина, Платона, Канта, Эмерсона, Ницше и т.д. В этом списке фигурируют в основном люди науки. Проявление высших способностей в сфере искусства часто связывают с другим психическим расстройством - маниакально-депрессивным психозом. Это заболевание, проявляющееся в чередовании периодов депрессии и маниакальной безудержности, в большей мере относится к эмоциональной сфере, которая в свою очередь более значима в искусстве, чем в науке [3]. Результаты исследований свидетельствуют, что из представителей так называемых творческих профессий психическими расстройствами чаще всего страдают поэты, затем следуют музыканты, а замыкают список художники, скульпторы и архитекторы [5 P. 330-356]. Продолжая логику различения видов психических болезней и одаренности, обратим внимание на данные Ломброзо, согласно которым три, возможно, наиболее великих полководца прошлого: Александр Македонский, Юлий Цезарь и Наполеон Бонапарт, - страдали эпилепсией. Правда, приводимое различение является тенденцией, а не жестким правилом. Можно назвать несколько выдающихся деятелей искусства, подверженных шизофрении: Гельдерлин, Чюрленис, Хлебников. Впрочем, их произведения обладают резкой спецификой: холодностью, ярко выраженной оригинальностью. Среди крупных писателей и поэтов встречались и эпилептики: Достоевский, Петрарка, Мольер, Флобер. Другой способ заключается в обследовании ныне живущих людей, которых можно по тем или иным основаниям причислить к особо одаренным или страдающим патологией. Зарубежные исследования подтвердили высокий уровень психических заболеваний и алкоголизации у ныне живущих писателей и других представителей творческих профессий [1, P.29-39, 2 P.123-131]. В ряде исследований показана положительная связь маниакально-депрессивного заболевания с творческими способностями [6, P. 218-230] и интеллектом. Здесь заслуживает упоминания в первую очередь т.н. синдром Аспергера - аутистическое расстройство у детей, сопровождаемое повышенным развитием интеллекта.

Каковы особенности творческой личности? В российской философии и психологии в ранний период исследований творчества единственным источником суждения о качествах творческой личности служили биографии, автобиографии, мемуары и другие литературные произведения, содержащие «самопризнания» выдающихся людей - художников, учёных, изобретателей. Путём анализа и обобщения такого материала были выделены признаки гениальности, выражающиеся в особенностях перцепции, интеллекта, характера, мотивации деятельности. Безусловно, эти качества в наибольшей степени определяют креативный потенциал личности.

К числу перцептивных особенностей личностей, обладающих огромным творческим потенциалом, чаще всего относились: необыкновенная напряжённость внимания, огромная впечатлительность, восприимчивость. К числу интеллектуальных - интуиция, могучая фантазия, выдумка, дар предвидения, обширность знаний. Среди характерологических особенностей подчеркивались: уклонение от шаблона, оригинальность, инициативность, упорство, высокая самоорганизация, колоссальная работоспособность.

Н. А. Бердяев - в работе «Смысл творчества» рассматривает творчество как откровение человека, как совместно с Богом продолжающееся творение. Основной принцип названной работы - принцип «антроподицеи» - оправдание человека в творчестве и через творчество. По словам Бердяева, «творчество противоположно эгоцентризму, есть забвение о себе, устремленность к тому, что выше меня… творческий акт направлен к тому, что имеет мировой, общечеловеческий, космический и социальный характер. Творчество менее всего есть поглощенность собой, оно всегда есть выход из себя» [10, с.197]. Словом, и социокультурное предназначение творчества, и личностно-психолоические условия творческого процесса требуют обращения к верховным гуманистическим ценностям. Когда в погоне за новизной субъект не принимает во внимание общее благо и его не воодушевляют идеалы добра и любви, он приносит в мир оскудение, уничтожение, гибель сделанного до него и приходит к саморазрушению. Это, по выражению Бердяева, лжетворчество, дающее «ответ не на призывы Бога, а на призыв Сатаны» [10, с.205], или, точнее говоря, - антитворчество. Последствия его могут быть крупными и яркими, но всегда ужасными. Оно заряжено энергией отрицания, ведет к распаду, откату назад и противостоит предназначению творчества.

Философская концепция психоанализа видит основу творчества в способности человека сублимировать сексуальность, переводить ее энергию в созидательный план в целях разума и культуры. 3. Фрейд полагал, что в акте творчества происходит вытеснение из сознания социально неприемлемых начал и устранение тем самым реальных жизненных конфликтов. По мнению Фрейда, быть творцом может лишь человек, способный лучше других осознать свои внутренние конфликты и сублимировать их энергию в творческий процесс. З. Фрейд, основываясь на идее, что творчество рождается вследствие напряженности между осознанной реальностью и неосознанными побуждениями, предположил, что творчество писателей и художников есть отзвук их неосознанных желаний, выраженных в общественно приемлемой форме. Если Фрейд понимал бессознательное как репрессивные моменты сознания, то Юнг, не отрицая этого плана, добавил к нему бессознательное, никогда не бывшее в сознании, поднимающееся из архаических глубин биологической подосновы нашей психики. Юнг определил фрейдову область как сферу персонального бессознательного, а свою - как коллективного бессознательного. Фрейдово бессознательное рождается из индивидуального опыта, а юнгово - дано нам a priori. Фрейд исследовал только онтогенез, индивидуальное развитие, и бессознательное с его точки зрения – только продукт индивидуального опыта. Юнг обнаружил, что архетипы не могут быть отколовшимися и репрессивными фрагментами опыта, так как никогда не были частью сознания, не могли быть им, а имеют доопытный, априорный, врожденный, унаследованный характер и составляют более глубокий уровень бессознательного. Архетипы детерминируют способы восприятия реальности, определяют бессознательные установки, которых служат призмами, сквозь которые человек преломляет мир. Юнгу в теории архитипов удалось сделать важный, едва ли не решающий шаг по преодолению пропасти между идеалистическим и естественнонаучным подходом к человеку. Э. Фромм считал, что каждому человеку присуща потребность в преобразовании и изменении мира, которая должна находить выражение, поскольку он не выносит абсолютной пассивности. Согласно учению Адлера, индивид из-за дефектов в развитии своих телесных органов (несовершенства человеческой природы) испытывает чувство неполноценности или малоценности. Стремясь преодолеть это чувство и самоутвердиться среди других, он актуализирует свои творческие потенции. Эту актуализацию Адлер, используя понятийный аппарат психоанализа, называет компенсацией или сверхкомпенсацией.

В современной отечественной психологической литературе представлены различные подходы к содержанию и определению понятий творчества и креативности, а также их изучению (Д.Б. Богоявленская, А.В. Брушлинский, Л.С. Выготский, В.Н. Дружинин, А.М. Матюшкин, В.А. Петровский, Я.А. Пономарев, С.Л. Рубинштейн, О.К. Тихомиров, E. Dowd, H. Gruber, J. Guilford, R. Mayer, J. Perry-Smith, C. Shalley, E. Torrance, D. Wallas и др.). Отечественные разработки в этой области развиваются главным образом в рамках социокультурной и процессуально-деятельностной концепций, предложенных классиками отечественной психологии (Л.С. Выготским, А.Н. Леонтьевым, С.Л. Рубинштейном) и развитых их учениками и последователями.

На развитие отечественной психологии мышления и творчества также значительное влияние оказала смысловая теория мышления, разработанная О.К. Тихомировым и развиваемая его последователями. Большое внимание изучению творчества (и в особенности его неосознаваемых и интуитивных составляющих) уделял Я.А.Пономарев. Суть креативности (творческости) как психологического свойства сводится, к интеллектуальной активности и чувствительности (сензитивности) к побочным продуктам своей деятельности.

Изучение креативности как самостоятельной психологической характеристики связано с Дж. Гилфордом, его кубообразной факторной моделью структуры интеллекта. Исследования в области креативности проводили К. Ямамото, Д. Хардгривс, И. Болтон, которые ввели гипотезу «нижнего порога». М. Коган и Н. Воллах проводили исследования, отказавшись от лимита времени в диагностике креативности. Т.В.Галкина и Л.Г.Хуснутдинова исследовали поведение высококреативных низкокреативных людей со снятием ограничения времени. В.Н. Дружинин и Н.В. Хазратова провели исследования, касающиеся адаптационных особенностей детей с разной степенью выраженности интеллекта и креативности. Исследование Е.Л. Григоренко привело к выводу о взаимодополняемости творческих способностей при решении познавательных задач. Т.В. Галкина, Л.Г. Алексеева, А.Н. Воронин. Л.И. Шрагина проводили экспериментальные исследования вербальной (речемыслительной) креативности. Они подходят к ассоциации как к одному из возможных механизмов вербальной креативности. Но, несмотря на различные исследования креативности, подход к ней остается полимодальный. Креативность рассматривают как креативный процесс, креативный продукт, креативную личность, креативную среду (сферу, структуру, социальный контекст, формирующий требования к продукту творчества). Включаясь в креативный процесс, человек активизируется в креативной среде, приобретая черты креативной личности и затем актуализируясь в креативном продукте.

Анализ работ зарубежных и отечественных исследователей позволяет сделать вывод о том, что в современной науке и философии на сегодняшний день не существует однозначной интерпретации термина креативность. Зарубежные (Дж. Гилфорд, П. Торренс, Р.Стернберг, А. Баррон, Д.Харрингтон, А. Воллах, Н. Роджерс) и отечественные исследователи (В.Н. Дунчев, В.Н. Дружинин, И.Ю. Хрящева) определяли «креативность» с точки зрения культурно-исторического аспекта. Креативность можно охарактеризовать как интегральное свойство личности, допускающее варьирование путей решения жизненных проблем, проявляющееся в индивидуально-психологических особенностях, определяющих активность в обществе. Креативность личности возникает в результате деятельности в социальном контексте.

Теоретический анализ проблемы позволил установить, что в зарубежной литературе исследователи определяют креативность как развитие дивергентного мышления (специфически реализующегося в оригинальности, беглости, гибкости мышления). Отечественные исследователи определяют креативность в рамках процессуально - деятельностной парадигмы как результат творческой деятельности. Современные представления о креативности предполагают связь человека с культурой, как результат его творческой деятельности, что способствует личностному развитию. В результате проведенного анализа, мы определяем понятие креативности как интегральное свойство личности, определяющее возможности социального взаимодействия между людьми, при которой специфическим свойством процесса, продукта и личности является их оригинальность, включаясь в креативный процесс, человек активизируется в креативной среде, приобретая черты креативной личности и затем актуализируясь в креативном продукте.

Творческой деятельностью, социально и конструктивно направленной, мы называем деятельность, которая проявляется во взаимодействии, создает нечто новое (все равно, будет ли это созданное какой-нибудь вещью внешнего мира или известным построением ума или чувства, живущим и обнаруживающимся только в самом человеке) и обусловливает развитие (в противном случае, - это деструктивность). Какой будет трансформация идеалов и ценностей креативной деятельности сегодня? Вопросы о предотвращении деструктивной деятельности, минимизации риска цивилизационного творчества, в том числе вопросы о смысле творческой деятельности – это, безусловно, вопросы, представляющие важнейшие философские проблемы современности.

Литература

1 Akiskal H.S. & Akiskal K. Reassessing the prevalence of bipolar disoders: Clinical signification and artistic creativity. // Psychiatry and Psychology. 1988. V. 3.

2 Andreasen N.J.C. & Canter A. The creative writer: Psychiatric symptoms and family history. // Comprehensive Psychiatry. 1974. V. 15. .

3 Jamison K. Touched with fire. Manic-depressive illness and the artistic emperament. New York: Simon & Schuster, 1996.

4 Karlson J.L. Inheritance of creative intelligence. New York, McGrow-Hill, 1978.

5 Ludwig A.M. Creative achievement and psychopathology: Comparison among professions. // Amer. J. of Psychotherapy. 1992. V. 46.

6 Schuldberg D. Schizotypal and hypomanic traits, creativity, and psychological health. // Creativity Research Journal. 1990. V. 3.

7 Tannenbaum A.Y. Gifted Chldren Psychological and educational Perspektives. Nev York; Macmillan, 1983.

8 Батищев Г.С. Введение в диалектику творчества. 1998.

9 Батищев Г.С. Найти и обрести себя. Особенности культуры глубинного общения. Вопросы философии, 1995, N3.

10 Бердяев Н.А. Самопознание. М.,1990.

11 Бэкон Ф. Новый Органон. М., 1938,

12 Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство. М., 1992.

13 Фуко М.Воля к знанию: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М.,1996.

14 Шердаков В.Н. Г.С.Батищев: в поиске истины пути и жизни. //Батищев Г.С. Введение в диалектику творчества. 1998.