Д. ф.н. Т.И. Бармашова

Красноярский государственный аграрный университет

В.Н. Юрданова

Сибирский федеральный университет

ФИЛОСОФИЯ ИМЕНИ РУССКИХ МЫСЛИТЕЛЕЙ

Язык – самая большая ценность народа, на котором он пишет, говорит, думает. Человек думает, т.е. подбирает слова для выражения своей мысли, поиски слова это, по сути, поиски мысли. Н.С. Гумилев, поэт и мыслитель, писал в своих стихах: «…Но забыли мы, что осияно только Слово средь мирских тревог. И в Евангелии от Иоанна сказано, что Слово это Бог» (2). Значение слова невозможно переоценить. Язык это не только лучший показатель общей культуры, но и лучший воспитатель человека. Сохранение слова – это сохранение родного языка, его словесного богатства, чистоты, здоровья нации. К слову нужно относиться очень осторожно. Сила слова настолько велика, что не случайно существует такое понятие как «словом можно убить», «словом можно вдохновить на подвиг» и так далее. Трудно переоценить роль языка, слова и в научной деятельности. От точности подбора понятий и слов зависит степень адекватности передачи знаний, в том числе и научных.

Что такое слово? Это многозначный и сложный вопрос. Понятие «слово» попадает в сферу действия целого ряда наук. Что делает слово словом? В чем его естество? Эти вопросы касаются сущности слова и представляют предмет исследования не только конкретных наук, но и философии. Языку как семиотическому явлению уделяется достаточно выраженное внимание в различных отраслях знания – лингвистике, филологии, языкознании. Однако философская экспликация языковых феноменов до сих пор остается на периферии исследовательского поля. По крайней мере, практически не существует обобщающих работ в области философского осмысления языковедческой проблематики. В этом отношении целью данной статьи является устранение определенного пробела в системе знания, что ориентирует на решение задачи освещения вклада русских философов в познание сложнейших явлений социума – языка, имени, слова. Это тем более актуально, что их идеи стали неразрывной частью и необходимым звеном в создании научной картины языка, поскольку философия имени, развиваемая ими, фактически является методологической основой любого научного исследования. Философия слова в России формировалась в течение длительного периода времени. Теоретические и философские основы языкознания в России закладывались в середине XIX века. Вторая половина XIX века была пронизана духом демократии, свободы, народничества, ростом самосознания Малой России. На фоне обмена научными достижениями с западом (переводами сочинений В. Гумбольдта, обсуждением идей И. Канта и Г. Гегеля) зарождается специфическая систематичность и философичность научного знания. Известный русский и украинский филолог А.А. Потебня был ярким представителем этого нового мышления. Целые разделы исследования А. А. Потебни посвящены философским проблемам языка, взаимосвязи языка и мышления, происхождению языка.

А. А. Потебня фактически стал предтечей развития философии слова в России. Он создал свою систему грамматических форм, и частично рассмотрел диалектические проблемы слова. Во многом, благодаря ему, к концу XIX началу XX века в российской лингвистике были выделены все основные направления теории языкознания. Были поставлены вопросы о происхождении языка, о значении, сущности и строении слова. Согласно теории А.А. Потебни, слово – в первую очередь, это членораздельный звук. Язык без членораздельных звуков немыслим. Язык жестов и мимики в этом смысле есть переносное значение языка. Членораздельный звук, согласно А.А. Потебне, уже может считаться словом, следовательно, объяснение его часто сложно. Звук можно формально назвать телом языка, покровом. С другой стороны мысль – душа, содержание слова. Членораздельный звук существует в природе как форма мысли. А.А. Потебня правомерно полагает, что не каждая мысль исчерпывается звуком. Он допускает целые области человеческой мысли, стоящие вне языка и выше его, как замысел, план, идея художника или ремесленника, которые могут быть выражены только известным сочетанием форм, цветов и звуков. Вполне возможно, что они, не выражаясь в языке, уже подготавливаются им.

На протяжении достаточно долгого времени в русской философии языка складывалось самостоятельное и оригинальное направление, объединенное рядом методологических и тематических установок. Это был исторический подход к языку, мышлению и сознанию, стремление выявить иерархию, - историческую и логическую, - форму Логоса, т.е. ступеней реализации речемыслительных процессов и форм. Ко всему этому необходимо добавить блестящее владение Российскими мыслителями конкретным материалом и замечательные философские обобщения. Методологически - это стремление к целостности и монизму. Стремление к целостности многие исследователи связывают с влиянием гегелевской философии, которая получила широкое распространение в России в первой половине XIX века и продолжала играть важную роль позже. Однако нельзя отрицать, что в русской философии создавались свои собственные тенденции «соборного» видения мира, которые оказали огромное влияние на русских философов XX века. Вместе с тем, на развитие русской теории языка оказали влияние и труды В. Гумбольдта, особенно в деятельностном, «энергийном» понимании языка и речи, а также в трактовке диалектического единства языка и речи. Оригинальны и глубоки работы по философии имени П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, А.Ф. Лосева, В.Ф. Эрна. Эти мыслители оставили значительные труды в области философии и теории языка.

Известный русский религиозный философ П.А. Флоренский высказал много ценных идей, которые стали основополагающими в области семиотики. Философия имени у него развивается на основе концепции всеединого сущего. В соответствии с этим он наделяет всякое слово, всякое имя тайной силой. Он писал: «Имя вещи и есть субстанция вещи … вещь творится именем, вещь вступает во взаимодействие с именем, подражает имени … имя есть метафизический принцип бытия и познания» (5; 25-26).

В имени философ видит «узел бытия, наиболее глубоко скрытый нерв его … имя – сгусток благодатных или оккультных сил, мистический корень, которым человек связан с иными мирами …оно – божественная сущность, несет в себе мистические энергии» (5; 29-32). Таким образом, имена являются орудием магического проникновения в действительность, трансцендентальным субъектом. Используя имена вещей, человек воздействует и на сами вещи. Субъект и объект как бы размываются, между ними уже не существует четкой грани. В полном соответствии с теорией всеобщего единения, человек фактически сливается с природой. Иными словами, природа и человек, мысль и слово сливаются в тождественном единстве.

Разрабатывая философию имени, П.А. Флоренский осуществлял свои умозрительные изыскания в рамках так называемой «конкретной метафизики», которая предполагала рефлексию первичных символов, фундаментальных духовно-материалистических структур, образующих многообразные сферы реальности.

Неоценимый вклад в развитие философских идей языка внес С.Н. Булгаков. Его исследования важны и интересны, так как он являлся непосредственным участником, так называемого, имяславческого спора. Являясь глубоко верующим человеком, С.Н. Булгаков решил взять на себя обязательство всесторонне освятить проблему Имени Божьего. Его исследования были положены в основу фундаментального труда «Философия имени», который сам автор считал «самой философской книгой».

Философия имени С.Н. Булгакова зиждется на учении о Софии, которую мыслитель понимает как основу, сущность, душу мира, его идеальную энтелехию. В онтологической системе С.Н. Булгакова в качестве связующего звена между Богом и миром, наряду с Софией, выступает Имя. Трактовка проблемы соотношения Святой Троицы и Первосуждения как основания для разворачивания космических мистерий и человеческого действования в мире указывает на возможность двух направлений – от Бога к миру (благодать) и мира к Богу (именование).

По мнению Булгакова, слово и мысль связаны воедино. Мыслей без слов не существует, как слов без смысла. Невозможно разделить слово и смысл, как невозможно отделить от себя тень. «Зажегся смысл, и родилось слово…» (1; 21). Согласно мнению С.Н. Булгакова, слова рождаются, не изобретаются они возникают ранее того или иного их употребления. То есть «слова как первоэлемент мысли и речи, суть носители мысли, выражают идею как некоторое качество бытия, простое и далее неразложимое. Это самосвидетельство космоса в нашем духе, его звучание. Понятия, представления, суждения, все продукты речи и мысли суть уже дальнейшие результаты употребления слов, но совершенно неприменимы для их квалификации и объяснения» (1; 21).

Таким образом, то, что относится к словам – всеобщность или единичность, субъективность или объективность, абстрактность или конкретность на самом деле затрагивают только понятия. Слова же все одинаковы и находятся вне этого разделения. Они суть чистые отражения смысла, качество бытия, идеи, произносимые во внутреннем мире человека (1; 22). Слово не может возникнуть в процессе, оно может быть или не быть в сознании, оно уже как существующее, как данность. «Само слово объяснить нельзя, так же, как и мысль: ни слово, ни мысль, в этом смысле, не имеют генезиса, не возникают, но суть» (1; 28). По Булгакову, слово необъяснимо, оно существует в чудесной первозданности своей. И самое удивительное в нем и вместе с тем самое существенное – это нераздельность и невозможность слияния в нем смысла и формы, идеи и тела. Как идея не существует без воплощения, так и звуки не суть слова без идеи (1; 29). Эту нераздельность, и в то же время, невозможность слияния смысла и формы доказывает наличие в мире многих языков. Если бы идея и ее воплощение полностью сливались и пронизывали бы друг друга, то они были бы нераздельны. А значит, было бы невозможно придать идее различные формы. Именно это внутреннее слово, которое имеет свою собственную жизнь ранее, чем воплощается в языке, связывает все человечество.

Слово Божие (которое также есть и слово человеческое) имеет историческую обусловленность его человеческой формы, связанной с языком, эпохой, народным характером. Когда С.Н. Булгаков говорит о церковно-историческом развитии, которое состоит в выявлении, реализации в истории сверхисторического содержания, переводе с языка вечности на язык человеческой истории (отражающем на себе свойства языка и эпохи), он фактически ведет речь о рефлексии церковного сознания. По поводу сущности слов С.Н. Булгаков стоит на позициях русского космизма.

По мнению мыслителя, полновесность, значимость, космичность слов, связана с тем, что они не изобретаются, а возникают как силы природы, которые себя проявляют или осуществляют. Отсюда можно сделать заключение, что в любом языке есть некоторая первичная данность, которой соответствует вся творчески осуществляемая заданность. «Язык творится нами, он есть художественное произведение, но вместе с тем он нам дан, мы его имеем как некую первоначальную одаренность. И то, что мы имеем, мы не творим, мы из него творим» (1; 47). Эти первослова являются живыми мира о космосе, в них закрепляются космические события, мир нечто говорит о себе и «изначально словотворчество есть космическое мифотворчество, повесть мира о себе самом, космическая радуга смыслов, словесная символика» (1; 47). В конечном счете, С.Н. Булгаков убежден, что слова существуют объективно. Имена представляют собой своеобразное «сотворение именуемого».

В.Ф. Эрн также не обходит стороной философию имени, присутствующей в его учении о Логосе. Логос он трактует как глубокое единство постигающего и постигаемого, единство познающего и объективного смысла познаваемого. Существо логоса состоит в его божественности. Вселенная, Космос есть раскрытие и откровение изначально сущего Слова. Мир в самых тайных недрах своих «логичен», то есть сообразен и соразмерен Логосу, и каждое событие этого мира есть тайное движение всепроникающего божественного Слова.

Всякое сознание Логоса предполагает повышенное онтологически-жизненное самосознание. Мудрость Слова раскрывается в личности. Всякое усвоение Логоса связано с напряжением и просветлением воли, в результате чего выявляются самые глубокие и обычно скрытые стороны духа. Когда Слово, проникая внутрь, завладевает всей полнотой человеческих переживаний, оно выражает себя божественной глубиной и мукой искания. От этого мысль углубляется (6; 82-89). Божественное Слово, проникая всего человека, по существу не может всецело выразиться в сознании человека. Нижний, подземный этаж личности, ее иррациональные основания, уходящие в недра космоса, полны скрытым Словом, то есть Логосом. Таким образом, Слово, согласно В.Ф. Эрну, будучи тождественным Логосу, олицетворяет собой некое упорядочивающее, сущее начало мира.

Философия имени занимает особое место в творчестве А. Ф. Лосева, труды которого оказали огромное влияние на развитие этой проблематики. В связи с этим, в работе отводится существенное место экспликации его философских идей языковой направленности. Исходя из приоритетной для всех исследований проблемы, что есть действительность, мыслитель формулирует следующие вопросы. Каким образом связаны между собой действительность и имя (слово)? Имена принадлежат вещам. Каким образом происходит восприятие и ощущение вещей?

С одной стороны, любой предмет находится вне нашего ощущения, восприятия и мышления, но в то же время он вполне мыслим, ощущаем и воспринимаем. Именно здесь и начинается природа имени. Имя – это мышление восприятия и ощущения вещей. Именно через имя происходит общение вещей со всем окружающим миром. Имя вещи говорит и повествует о самой вещи. Это ее знак, признак, символ. Слово о вещи есть сама вещь. «Имя вещи громко говорит о самой вещи, повествует о вещи, кричит о вещи. Это ее знак, признак, символ, знамя, ярлык, этикетка. Слово о вещи есть слава вещи, манифест о вещи…. Имя выводит вещь наружу из ее унылого изолированного состояния» (3; 814). Без взаимопонимания именуемого и именующего не может быть именования. Всякое познание – это именование, в котором предикат, идея сливается с субъектом и дает имя. Смысл именования заключается в том, что именующий сознательно реагирует на имя. В противном случае имя перестает быть именем, поскольку понимание должно быть обоюдным. То есть имя относится к невещественной сфере, а к смысловой. Вещь есть вещь. Вещь имеет смысл, но смысл этот уже не является вещью. Имя вещи есть усложненный смысл. Этот смысл закреплен в понимаемом понятии. Таким образом, имя прибывает в чисто смысловой сфере и входит в вещественность.

Именованная вещь продолжает прибывать как вещь вне нас во всей полноте своей реальности. Общение с ней происходит не в вещественной области, а в умственной. Во время общения человека с вещью она не исчезает, сливаясь в понимании с нами, а мы не уничтожаемся от слияния с нею. Это слияние и отождествление происходит в уме, в нашем сознании. С нашей стороны происходит активность, т.е. затрачиваются некоторые усилия. Смысловая сфера вещи никем сознательно не направляется, а вот имя вещи кем-либо произносится, продвигается. Имя представляет собой силу, активность, направленность. Таким образом «имя – это умная энергия взаимообращения вещи с ее окружающим» (3; 831).

А.Ф. Лосев считает, что нужно отграничить отвлеченную существенность от индивидуально-жизненной и определенной живой вещи. Таким образом, впервые возникает отличие «слова» и «имени». Хотя они и взаимно заменимы. Но природа имени отличается от природы слова. Хотя имя – есть то же слово, по мнению А. Ф Лосева, оно предполагает одушевленность, живую природу вещей.

Где бы ни присутствовала энергия имени, сама вещь должна открываться окружающим во всей ее адекватности. Имя должно активно проявлять себя в инобытии, активно выражать свое представление. Имя гораздо шире, чем понятие и слово. Согласно гегелевской триаде, это можно выразить в следующей диалектической последовательности: Первая ступень: тезис – смысл; антитезис – алогическое бессмыслие. Когда отвлеченный смысл, противопоставляясь своему инобытию, выявляет себя в понятии. Вторая ступень: тезис – понятие; антитезис – алогическое инобытие понятия. Понятие, как общее, так и индивидуально личное находит свое воплощение в выражении, т.е. в понимаемом смысле в слове: результатом такого слияния (синтеза) является – слово.

Слово – это уникальная субстанция, сущность, которая удивительным образом сочетает в себе и дух, и материю. Именно в нем материя и дух существуют как единое целое, оставаясь при этом столь различными. Слово это не просто звук, а полное слияние смысла и реальности, данное миру для познания в нем. Словом размыкается беспорядок сознания и смыкается его порядок. Исследования слова просто необходимы, так как могут повлечь за собой изменения в существующей картине мира. Если человеку удается овладеть словом, ему удается овладеть миром.

При внимательном рассмотрении, становится ясно, что чисто диалектическое построение А.Ф. Лосева допредметной структуры имени, завершилось формулой имяславия. Первозданная сущность и Перво - сущность относятся друг к другу как Имя Божие и сам Бог.

Подход А.Ф. Лосева к слову, с точки зрения диалектики, уникален и продуктивен. Феноменолого-диалектическое исследование мышления сосредоточило свое внимание на анализе эйдетической сущности слова. Все принципы слова были выведены мыслителями из анализа разума. Диалектический метод не только дал точную эйдетическую формулу всем конструктивным моментам в слове, но и связал эти моменты в нерушимое единство. Феноменолого-диалектическое исследование имени разрешает довольно болезненную проблему понятий «субъективности» и «объективности». Благодаря этому выясняется вся социальная природа слова. Только диалектика дает возможность формулировать все специальные моменты в человеческом слове, которые являются обычно достоянием тех или иных наук, оперирующих со словом.

Нет границ жизни и могущества слова. Также нет границ для его познания. Слово является присутствием в человеке чего-то высшего и необъяснимого. Это неразгаданная тайна, сопровождающая человека всю его жизнь. Человечество до сих пор не осознало степени важности этой проблемы. Думается, что лишь разгадав загадку слова, человечество сможет лучше понять свою суть, изменить свое существование и ответить на многие вопросы. На этом пути свою ощутимую лепту внесли известные русские мыслители философии имени.

Литература:

1. Булгаков С. Н. Философия имени. СПб.: Наука,1998.

2. Гумилев Н. С. Слово . – http://slova.org.ru/gumilev/slovovonyjden/

3.Лосев А. Ф. Бытие. Имя. Космос.М.: Мысль, 1993.

4. Левин И. Д. Я видел Флоренского один раз…// Вопросы философии.-1991, № 5.

5. Флоренский П. А. Общечеловеческие корни идеализма.// Богословский вестник. – 1909.- № 2, 3.

6. Эрн В.Ф. Борьба за Логос: Сочинения. – М.: Мысль, 1991.