Клишин А.И.

Санкт-Петербург

ЭВОЛЮЦИЯ ПРОБЛЕМЫ КАЧЕСТВА ПЕРЕВОДА

В ПЕРЕВОДОВЕДЕНИИ

Жизнь слишком коротка,

чтобы читать в оригинале,

если есть хороший перевод

Джон Голсуорси

Одним из основополагающих вопросов переводоведения – даже когда данная лингвистическая дисциплина не существовала – было качество перевода. Обращаясь к истокам возникновения данного вопроса, нельзя не обратиться к деятельности богослова Иеронима Стридонского, который не только выполнил перевод Библии с древнееврейского на латинский язык в конце IV и самом начале V века, но и создал трактат «О наилучшем способе перевода», в названии которого уже содержится проблема качества перевода как результата творческих усилий переводчика. Не станем обращаться к истории вопроса о том, что подвигло Иеронима к написанию данного трактата, объяснение к этому содержится в статье «Исповедь великого переводчика или первый европейский трактат о переводе» [1]. В предлагаемой публикации важны, как уже заявлено выше, истоки постановки вопроса о качестве перевода, которые ведут свое начало в европейском переводоведении от этого Трактата. Объективности ради следует указать, что проблема критики и качества перевода ставилась еще до деятельности Иеронима. Существует мнение, что Марк Тулий Цицерон в своем трактате «О наилучшем виде ораторов», «закладывает основы дискуссии о переводе» [1]. Правда, как отмечают Н.Г.Гарбовский и О.И.Костикова, Цицерон, переведший на латинский язык речи Эсхина и Демосфена, в своем трактате лишь отвечал на критику тех, кто упрекал его в некачественном переводе, и призывал, обращаясь к ним словами римских консулов, передающих полномочия своим преемникам: «Feci quod potui faciant meliora potentes («Я сделал (все), что смог, пусть те, кто смогут, сделают лучше»)[2]. Не здесь ли содержится ораторский призыв, апеллирующий к категории качества перевода?

Возвращаясь к творческому наследию Иеронима, в частности, его трактату «О наилучшем способе перевода», следует обратить пристальное внимание на одно из его переводческих откровений: «Я перевел…речи Эсхина и Демосфена,…приспособив сами мысли и их выражение, как фигуры, так и слова, к нашей привычной речи. Я не счел необходимым передавать их слово в слово, но сохранил весь смысл и силу слов» [1].

Спустя почти десять веков, схожий принцип перевода был выдвинут в первом учебнике по переводу с латинского на французский язык, вышедшем в Париже в 1540 году. Автор этого учебника Р.Этьен рекомендует, так сказать, пошаговый способ перевода: вначале осуществляется дословный перевод, затем, если какой-либо оборот в дословном переводе не удовлетворителен, то таковой следует передать другим оборотом, сохраняя тот же смысл. Если же не удается перевести какое-либо одно слово, то Этьен предлагает передать его смысл целым рядом слов [3]. Таким образом, согласно его принципу, хорошее качество перевода сводится к тому, чтобы «переводить не слово словом, а смысл смыслом» [3]. Не перекликается ли этот принцип с приведенным выше откровением Иеронима, с творчеством которого Этьен, думается, не мог быть не знаком?

Может возникнуть мнение, что данный принцип свойственен лишь европейским истокам переводоведения, однако это не совсем так. В чем-то схожая ситуация складывалась в арабоязычной переводческой традиции в период VIII-XIII веков в Арабском халифате. Как указывает Э.Н.Мишкуров, переводы на арабский язык античных авторов, выполненные в XI-XII веках, также не отличались дословностью, скорее, наоборот «В большинстве своем…подвергались переработке с добавлением арабо-мусульманского опыта [4].

Возвратимся во Францию, но уже XVIII века, и обратимся к «Персидским письмам» Ш.Монтескье, который, стремясь адаптировать перевод для своих французских современников, изложил в предисловии свой переводческий подход. Он признает, что опустил высокопарные выражения оригинала, многословные приветствия и некоторые детали, которые, по его мнению, могли наскучить французскому читателю [5]. Такая переводческая традиция прослеживалась в деятельности французских переводчиков и на более поздних исторических этапах. Так, по свидетельству В.Н.Комиссарова, они следовали идее так называемого «украшательного» перевода, исправляя и дополняя произведения Шекспира, Сервантеса, Ричардсона, Штерна. Как отмечает В.Н.Комиссаров, в переводе произведения Ричардсона французский переводчик опустил описание смерти, так как оно, с точки зрения переводчика, выглядело мрачным [6].

Примеры подобного рода многочисленны в истории переводческого творчества и приводятся мною в статье «Биполярность переводческих стратегий в художественном переводе» [7]. Отмечу только, что и Мартин Лютер в Германии XV-XVI веков отступил от идеи буквального перевода Библии, и, например, В.А.Жуковский в России уже XIX века, переводя «Орлеанскую деву» и «Одиссею», также позволял себе значительные вольности, отступая от оригинала. Даже в середине XX века, но уже на другом континенте, а именно, в Южной Америке - перевод «Тихого Дона» М.А.Шолохова также изобилует определенными вольностями, вызванными стремлением переводчиков адаптировать это произведение и сделать понятным для аргентинского читателя [8].

А теперь возвратимся к цитируемому выше знаменитому трактату Иеронима и приведем его следующие слова, которые актуальны и по сей день в науке о переводе: «Если я перевожу слово в слово, это звучит нелепо, если по необходимости что-то изменю в речи или в порядке слов, то покажется, что я уклоняюсь от обязанностей переводчика» [1]. Эта проблема из проблем, которая в той или иной формулировке, так или иначе, обращает на себя внимание переводоведов и исследователей перевода и в настоящее время. Каково же состояние этой проблемы на современном этапе? Каковы подходы к этой проблеме в наши дни? Они разные. Начнем с подхода, я бы сказал, эмоционально - оценочного. Ю.А.Сорокин в своей книге «Переводоведение: статус переводчика и психогерменевтические процедуры» один из разделов озаглавил как «Что ждет переводчика – рай или ад?» [9]. Развивая мысль, содержащуюся в заголовке, автор пишет: «Он [переводчик] вглядывается в авторские текстовые миры и, сопоставляя их со своими текстовыми версиями, находит их неконгруэнтными. Пытается создать подобия, а получает тексты-миксты, в которых глубинное понимание сочетается с глубинным непониманием…» [9].

Другой подход, разделяемый множеством авторов, сводится к терминологизации этой проблемы, причем сама проблема остается в ее первозданном виде, а именно: насколько переводной текст может служить полноправным заменителем исходного, или оригинального текста, иными словами, речь идет о полноценности перевода. Такой термин – «полноценность» - был введен в лингвистический обиход одним из основоположников отечественной теории перевода А.В.Федоровым в его книге «Основы общей теории перевода», вышедшей в свет в Москве в 1968 году. Согласно его концепции полноценность перевода состоит в передаче специфического для подлинника соотношения содержания и формы путем воспроизведения особенностей последней» [10]. В приведенном определении указан магистральный путь переводчика, по которому он должен двигаться в процессе перевода, чтобы обеспечить своими творческими усилиями, как сейчас формулируют, его адекватность. Кстати сказать, слово «полноценный» как мерило качества перевода нередко применяется и в настоящее время, однако, в современном переводоведении наряду с ним определенную популярность приобрел термин «адекватный», введенный А.А.Смирновым в 1934 году [11]. Следует указать на один примечательный с нашей точки зрения факт. Термин «адекватный», являясь оценочным, сам подвергается оценке. Так, В.В.Сдобников и О.В.Петрова приводят мнение ряда переводоведов, которые считают, что данный термин указывает на некоторую неопределенность: «адекватный» перевод есть, по-видимому, средний, компромиссный перевод, который, очевидно, каким-то образом всех устраивает, но каким – неизвестно» [12]. И.А.Кашкин, характеризуя хороший, качественный перевод, употребляет термин «реалистический перевод», который трактуется как «верная передача стиля переводимого произведения, идейно-смысловой системы и национального своеобразия подлинника» [13]. Стремясь выполнять такую задачу, переводчик неизбежно сталкивается с выбором, который сформулирован американским теоретиком перевода Лоуренсом Венути как стремление к доместикации или форенизации перевода [14]. Согласно Венути, доместикация представляет собой адаптацию иностранного текста к культурным ценностям целевого языка, а форенизация, напротив, заключается в этнодевиантном давлении на эти культурные ценности с целью подчеркивания лингвистических и культурных отличий иностранного текста.

Как видим, эта проблема, с которой Цицерон столкнулся еще в I веке до нашей эры, а Иероним в конце IV века уже нашей эры, отличается беспрецедентной актуальностью и в XXI веке. Нельзя не согласиться с доводом О.И.Костиковой о том, что «С момента возникновения перевода до настоящего времени переводчики решают аналогичные задачи, споря об одних и тех же проблемах, независимо от смены общественно-экономических формаций» [15]. Что касается решения самой проблемы, то она по-прежнему предстает в своем первозданном виде, все больше и больше обрастая неимоверным количеством подходов, приемов, мнений, а терминология, характеризующая ее, лишь свидетельствует о ее сложности и, похоже, невозможности решения, которое всех устроило бы. В этой связи следует привести слова Т.А.Казаковой о том, что «перевод (особенно художественный) – это не столько сохранение информационного инварианта…сколько его нарушение, в результате которого и появляется новый текст» [16]. В самом деле, как можно сохранить в неизменном виде такой инвариант, отождествляя исходный текст и переводной текст? Называя таковые объектами, Т.А.Казакова считает, что в этом случае речь идет об искусственном, условном приравнивании «объектов, которые по своей сути не только не равны, но и не могут быть равны…» [16]. Далее, цитируемый автор, вслед за В.Г.Гаком [17], обосновывая свой тезис, использует математический термин «асимметрия», применительно к языкам, задействованным в процессе перевода. Помимо приведенного термина, ею также вводится термин «энтропия» (от др.-греч. ἐντροπία - поворот, превращение), вошедший в терминосистему термодинамики в 1869 году благодаря немецкому физику Р.Клазиусу. За счет сочетания двух приведенных терминов, Т.А.Казаковой предлагается четырехуровневая последовательность, обосновывающая невозможность осуществления полноценного, реалистичного, адекватного и т.д., перевода. Так, под языковой асимметрией понимается энтропия, обусловленная различием языков, под речевой асимметрией – энтропия, обусловленная различием ситуации употребления языковых единиц, форм и структур, под лингвокультурной – энтропия, вызванная, естественно, культурными различиями. Кроме того, вводится коммуникативно-психологическая асимметрия, обусловленная различием личного опыта автора и переводчика [16]. В самом деле, как можно передать в русском переводном тексте специфику системы грамматических времен современного английского языка или такие структурные модели, как, например, субъектный и объектный инфинитивные обороты,…for + (pro)noun + infinitive, независимый причастный оборот и т.д.? Если перевод, в частности, англоязычных культурных реалий можно пояснить с помощью комментариев или сносок в переводном русскоязычном тексте, то таковые едва ли возможны при объяснении грамматических особенностей английского языка.

Таким образом, на рубеже XX и XXI веков в переводоведении произошло осознание того, о чем говорил Иероним в своем трактате, формулируя тезис о «природном своеобразии языка» [1], а намного позже В.Гумбольт, заявивший о духовном своеобразии и строении языка народа и том, что «один народ вносит в язык больше объективной реальности, а другой – больше субъективных элементов» [18]. На рубеже этих двух веков осуществилось признание факта о неизбежности колебаний переводчика между доместикацией и форенизацией перевода художественных и поэтических текстов и подведение под это методологической базы за счет терминов «культурная асимметрия», «энтропия» и т.д., свидетельствующих об иллюзорности достижения стадии адекватного, реалистического, целостного, или полноценного перевода. Видимо, извечной задачей переводчика будут метания между доместикацией и форенизацией перевода со стремлением достигнуть той стратегии, что финский переводовед Ханну Кемппанен с надеждой называет стратегией «золотой середины» [19]. Решить проблему адекватности все-таки представляется возможным за счет диверсификации данного термина. Иными словами, вопрос адекватности можно решать индивидуально с учетом предпочтений конкретного получателя переводного текста. Предпочтения могут, как известно, широко варьировать в зависимости от образовательного, возрастного, лингвокультурного, национального фактора, при этом далеко не последнее место занимают личностные психологические характеристики получателя переводного текста. Так, например, получателю, интересующемуся культурой той или иной страны, может показаться примечательным дословный перевод иноязычных идиом, поговорок, иных фигур речи, и форенизация переводного текста может играть позитивную роль. И наоборот, получатель, ориентированный на свою национальную культуру предпочел бы получить переводной текст адаптированный, выполненный в русле доместикации, и, видимо, испытал бы так называемый культурный шок, встретив в дословном переводе такие сравнения, как, например, «…а остроумия в нем не больше, чем в молотке…» или «Я увел коня у Фальстафа, и теперь он коробится от ярости как накрахмаленный бархат» [20].

В связи с этим, определенный скептицизм вызывает в свое время широко, а сейчас менее часто, приводимая в переводческой литературе фраза о том, что переводной текст должен оказывать на своего получателя художественно-эстетическое воздействие, схожее или даже идентичное (!) тому, что получает реципиент оригинального текста. Как уже отмечено выше, личности читателей широко варьируют по целому ряду показателей, а понятие некоего среднестатистического читателя как оригинального, так и переводного текста, представляет собой скорее умозрительный концепт, едва ли наполненный каким-либо реальным содержанием. Что касается словосочетания «оказывать художественно-эстетическое воздействие», то здесь также возникает вопрос о необходимости разработки своего рода шкалы, в соответствии с которой группе получателей, обладающих одним и тем же образовательным, возрастным и т.д. статусом оценить степень такого воздействия, например, по 5-балльной системе. Иными словами, в этом случае требуется проведение психолингвистического эксперимента.

Вместе с тем, извечной задачей переводчика будет оставаться стремление понижать до минимума асимметрию между исходным и переводным текстами. Понижение асимметрии до предельного минимума достигается достоверной передачей не только сюжета, психологических характеристик персонажей, стилевых особенностей исходного текста, но и мировоззрения автора, а также того, что принято называть содержательно-подтекстовой информацией. А это достижимо только при доскональном знании переводчиком личности автора оригинального текста, его биографии, политических и эстетических воззрений, а также исторического периода, в течении которого создавалось данное произведение.

Подводя итоги, следует указать на длительную историю вопроса о качестве перевода. Возникнув еще во времена Цицерона, этот вопрос перешагнул в IV век, воплотившись в известном трактате Иеронима Стридонского. Не утратил актуальности данный вопрос и спустя почти полторы тысячи лет, включая наше время. Однако всякий раз, стремясь осуществить адекватный и т.д. перевод, переводчики вынуждены осознанно или неосознанно следовать одному из двух принципов: доместикации либо форенизации конечного продукта своей интеллектуальной деятельности. В одном случае переводчик волен сделать выбор в пользу того или иного принципа, в другом – такой выбор может быть детерминирован объективными обстоятельствами. Так, например, выражение The longest day must have an end можно либо заменить русским аналогом всему приходит конец и пойти, таким образом, по пути доместикации, либо осуществить дословный перевод – самый длинный день должен когда-нибудь закончиться, остановив свой выбор на принципе форенизации. В случае же передачи в переводном тексте, например, имен собственных, топонимов, политических реалий и т.п., переводчик лишен права выбора. Сталкиваясь с необходимостью идти, таким образом, по пути форенизации.

Многовековые искания переводчиков художественных текстов в попытках создать переводной текст равноценный оригиналу, минуя крайности дословного и адаптивного, или вольного перевода, видимо, малосостоятельны. Как цитировалось выше, оригинальный и переводной тексты по сути своей не могут быть равны. Причиной этому является «природное своеобразие языка», о котором говорил цитируемый выше Иероним Стридонский.

Список литературы:

1.Гарбовский Н.К., Костикова О.И. Исповедь великого переводчика, или первый европейский трактат о переводе/Вестник Московского университета. Серия 22. Теория перевода.2009. - №3. – С.4 - 21.

2.Цыбульник Ю.С. Крылатые латинские выражения. - М. ООО "Издательство АСТ", 2003. - С. 75. - 830 с.

3.Власов С.В. Первый учебник по переводу с латинского на французский язык (1655)/Материалы VIII юбилейной международной научной конференции по переводоведению «Федоровские чтения». СПб, 2007. – С.106.

4.Мишкуров Э.Н. История арабоязычной традиции: начало пути (VIII-XIIIв.в.)/Вестник Московского университета. Серия 22. Теория перевода.2008 - №2. – С.13.

5.Монтескье Ш.Л. Персидские письма//Французский фривольный роман/ пер. с франц. под ред. Е.А. Гунста. – М., 1993. – С.210.

6.Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. М.,2002. – С.46.

7.Клишин А.И. Биполярность переводческих стратегий в художественном переводе/Вестник ИНЖЭКОНа. Серия: гуманитарные науки. Выпуск 4 (63).

8.Симонова М.В. Первый аргентинский перевод «Тихого Дона» М.А. Шолохова/Вестник Московского университета. Серия 9. Филология.2009 - №4. – С.12.

9.Сорокин Ю.А. Переводоведение: статус переводчика и психогерменевтические процедуры. – М., 2003. – С.60-61.

10.Федоров А.В. Основы общей теории перевода. – М., 1968. – С.151.

11.Смирнова А.А. Перевод. Литературная энциклопедия. – М., 1934.

12.Сдобников В.В., Петрова О.В. Теория перевода. – М., 2006. – С.201.

13.Кашкин И.А. В борьбе за реалистический перевод. Вопросы художественного перевода. - М., 1959. – С.125.

14.Venuti L. Rethinking Translation: Discourse, Subjectivity, Ideology (antologia di saggi; curatore). - Routledge, London, New York, 1992.

15.Костикова О.И. История перевода и переводческих учений/Вестник Московского университета. Серия 22. Теория перевода.2011 - №2. – С.15.

16.Т.А.Казакова. Асимметрия как системное отношение в условиях перевода/Материалы X международной научной конференции по переводоведению. «Федоровские чтения» 23 – 25 октября СПб, 2009. – С.226.

17. Гак В.Г. Асимметрия//Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В.Н. Ярцевой. – М., 1990. – С. 47.

18.Звегинцев В.А. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях.- М.,1964. – С.88 – 103.

19.Кемппанен Ханну. Понятие «золотая середина» в (пост)советском переводоведении: в поисках идеальной стратегии перевода/Материалы XII международной научной конференции по переводоведению «Федоровские чтения». - СПб., 2013. – С.173.

20.Уильям Шекспир. Полное собрание сочинений в восьми томах. Том 4. Генрих IV. Перевод Е.Н. Бируковой. – М., 1959. – С.32.