Филологические науки / 8. Русский язык и литература

К. филол. н. Хаткова И.Н.

Адыгейский государственный университет, Россия

Русская литература 20-30-х годов Х1Х века и

«Черкесские предания» Султана Хан-Гирея

Культурное наследие в области литературы – это всегда определенное количество, с одной стороны, унаследованных текстов, а с другой – унаследованных символов и образов. Подходя к сравнительному изучению отличающихся друг от друга культурных форм, Э. Тайлор подчеркивал, что «характер и нравы человечества обнаруживают однообразие и постоянство явлений, заставившее итальянцев сказать: «Весь мир есть одна страна». Он справедливо полагал, что любой этнографический музей показывает наглядно черты единства, совпадения в предметах материальной культуры и способах деятельности независимо от хронологической и географической отдаленности [7: 21].

Общеизвестным стал факт о невозможности для отдельного текста существовать самостоятельно вне литературного, исторического и культурного контекстов. М.М. Бахтин писал о том, что автор каждого текста находится в состоянии постоянного диалога с другими авторами, со всей предшествующей и современной культурой. По М.М. Бахтину, два текста, которые отдалены друг от друга и во времени и в пространстве, при смысловом сопоставлении обнаруживают диалогические отношения, если между ними есть какая-либо частичная общность темы, точки зрения, реакция на какое-либо произведение. Рождение текста невозможно без опоры на уже существующие тексты [3: 283].

Многими интертекстуальными параллелями литература связана с предшествующей литературой и культурой в целом. По мнению Р. Барта, «основу текста составляет... его выход в другие тексты, другие коды, другие знаки». Текст, собственно, «есть воплощение множества других текстов, бесконечных или, точнее, утраченных (утративших следы собственного происхождения) кодов» [2: 417]. Таким образом, «каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют в нем на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры и тексты окружающей культуры…» [2: 418].

Под интертекстуальностью обычно понимают «использование поэтики того или иного произведения в структуре другого произведения, требующее специального анализа для его выявления»[1: 55].

Новый круг интересных возможностей и открывает интертекстуальный подход, не сводясь, однако, к поискам непосредственных заимствований и аллюзий. Среди них: сопоставление типологически сходных явлений (произведений, жанров, направлений) как вариаций на общие темы и структуры; выявление глубинной подоплеки анализируемых текстов; описание творческой эволюции автора как его диалога с самим собой и культурным контекстом и т. д. [6: 11].

В силу этого термин интертекстуальность можно наметить как использование поэтики того или иного произведения в структуре другого произведения, присутствующее в открытом или завуалированном виде, как перекодировку поэтики чужого произведения в собственных художественных целях.

В контексте данных рассуждений нас интересуют те интертекстуальные отношения, которые можно выстроить между повестью адыгского писателя-просветителя Султана Хан-Гирея «Черкесские предания» и произведениями русских писателей 20-30-х годов Х1Х века. Речь пойдет об использовании Султаном Хан-Гиреем (1808-1841) уже известных в русской литературе сюжетов, образов и т.д. Все это указывает на знакомство писателя с культурой и литературой России 20-30-х годов X1X века. Благодатная умственная среда, атмосфера духовности, окружавшая Хан-Гирея, способствовали формированию его мировоззрения, эстетических взглядов и вкусов.

Произведениями, послужившими творческим ориентиром адыгского просветителя стали произведения А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.А. Бестужева-Марлинского, И.Т. Радожицкого и других.

А.К. Жолковский отмечал, что «творческое взаимодействие с традицией никогда не ограничивается переработкой одного источника, а всегда вовлекает в интертекстуальный диалог как минимум два «предтекста» [5: 29].

Как известно, одной из конкретных форм литературной интертекстуальности является переработка тем и сюжетов, их варьирование. Сюжетное варьирование дает новую трактовку сюжета, знакомого читателю, обнаруживая неоднозначное, углубленное и обобщенное восприятие художественного текста.

Содержание поэм Лермонтова «Каллы», «Хаджи Абрек» и повести Хан-Гирея «Черкесские предания» почерпнуто из преданий и легенд, в основе которых лежал мотив кровной мести. Можно говорить и о близости «Черкесских преданий» тексту повести Бестужева-Марлинского «Аммалат-бек». Почти буквально совпадают патетические монологи, произносимые главными героями, мучающимися противоречивыми чувствами: с одной стороны – братская дружба, с другой – братопредательство, братоубийство.

Вставная новелла о двух братьях в повести «Черкесские предания» близка произведениям Лермонтова «Корсар», Пушкина «Братья разбойники», Машкова «Разбойник» и т.д. Совпадает исходная ситуация: два брата, рано лишившиеся родителей, вынуждены жить у чужих людей. Таким образом, появляется мотив сиротства. Подобно пушкинским братьям разбойникам, персонажи Хан-Гирея выбирают «булатный нож да темну ночь». Близки и «совести мученья», охватывающие героев.

В повести Хан-Гирея «Черкесские предания» можно проследить несколько сюжетных линий, каждая из которых связана с каким-то известным в русской литературе сюжетом, мотивом или героем. Большую роль играют романтические поэмы Пушкина. Даже при поверхностном анализе легко просматривается интертекстуальная связь поэм Пушкина, Лермонтова и повести Хан-Гирея. Характеристики некоторых героев сопоставимы с пушкинскими, в частности это относится к образу крымского хана из поэмы «Бахчисарайский фонтан», которой писатель воспользовался при создании своего персонажа Магмет-Гирея. Однако адыгский просветитель углубил этот образ, более романтизировал его [8: 146]. Магмет-Гирей, как и пушкинский Гирей, погружен в тяжкие раздумья, его бурную душу томит вселенская тоска.

Факт использования одних и тех же сюжетов Пушкиным, Лермонтовым, Хан-Гиреем и другими свидетельствует о том, что авторов привлекала необычность, исключительность обстоятельств и ситуаций, необыкновенное в человеке, сильные страсти, приводящие героев большей частью к катастрофическим сюжетным развязкам.

Несмотря на то, что «Черкесские предания» Хан-Гирея века написаны на русском языке, можно считать это произведение этнокультурным явлением, так как оно отражает особенности психологии, образ мыслей, совокупность духовных установок и навыков, художественно-образную систему и фольклор адыгов, то есть все, что составляет понятие «художественный менталитет» народа.

Этнографические подробности стали содержанием этнокультурного пространства «Черкесских преданий» Султана Хан-Гирея. В произведении нашли отражение все сферы культуры этноса: социальная и демографическая структура общества, традиции хозяйствования и питания, устройство жилищ и одежда, культы и обряды, формы организации досуга, устное народное творчество и т.д. Хан-Гирею была близка мысль о том, что «местный колорит», нравы народа неотделимы от его характера и страстей.

Можно привести интересное суждение Г.Д. Гачева в его книге «Национальные образы мира». Автор, повторяя известную мысль Н.В. Гоголя (национальное – не в описании сарафана…, а в том, чтобы смотреть на мир глазами своей национальной стихии), утверждает, что это было высказано в тот исторический момент, когда шло самоопределение русской литературы как национального духовного искусства, она освобождалась от внешней декоративности описаний. Таким образом, считает Гачев, «отказаться изображать «сарафан» можно лишь при определенном богатстве материальной и духовной культуры народа, т.е. при выделении уже духовной жизни из быта, из труда». Поэтому, по мысли автора, если у народа этого выделения еще не произошло или оно недостаточно, то необходимо извлечь особое, национальное видение мира, национальное понимание жизни из особых предметов, этим народом созданных, из форм построек, жилищ, одежды, оружия [4: 41].

Таким образом, взаимодействие и взаимовлияние литератур – одна из важнейших закономерностей культурного процесса. Прогрессивное, национальное развитие одного народа в результате экономических и культурных связей и взаимного сотрудничества с другими народами становится интернациональным, способствует обогащению культуры другого народа.

Литература:

1. Арнольд, И.В. Проблемы интертекстуальности / И.В. Арнольд // Вестник Санкт-Петерб. ун-та. Сер.2. 1992. – Вып.4.- С.53-61.

2. Барт, Р. От произведения к тексту / Р. Барт // Избранные работы: Семиотика: Поэтика / Р. Барт. – М.,1989.

3. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. – М., 1979.

4. Гачев, Г.Д. Национальные образы мира / Г.Д. Гачев. – М., 1988.

5. Жолковский, А.К. Блуждающие сны: Из истории русского модернизма / А.К. Жолковский // Сборник статей. – М., 1992.

6. Смирнов, В.П. Порождение интертекста (Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака) / В.П. Смирнов. – СПб., 1995.

7. Тайлор, Э. Первобытная культура / Э. Тайлор. – М., 1989.

8. Хан-Гирей. Черкесские предания: Избранные произведения / Хан-Гирей. – Нальчик, 1989.