Филологические науки/2. Риторика и стилистика

К.филол.н. Максютенко Е. В.

Днепропетровский национальный университет им. Олеся Гончара, Украина

Автор и авторство в текстах Л. Стерна.

Поэтология и социокультурные проекции

Вошедшие в культурную память как яркий инновационный творческий комплекс, «означенный именем создателя», художественные тексты Стерна – являющие собою литературную игровую стратегию обновления изживших себя норм, традиций, заблуждений через комическое обнажение противоречий, парадоксов, теснящих привычный смысл, – несут на себе печать процессов, усиливающихся в эпоху просветительства, оцениваемую как «впечатляющую попытку эмансипации и самораскрепощения человека, предпринятую Западом в XVIII ст.» [1, с. 7].

Среди примет времени, способствовавших возникновению столь разительно отличающихся от произведений современников неожиданностью тем и форм литературных работ Стерна, можно перечислить многие: это и кардинальное обновление антропологической проблематики, унаследованное от Ренессанса просветительской гуманитарной мыслью, и, несомненно, внимание к идеям эмпиризма и сенсуализма, составившим фундамент естественнонаучной трансформации западноевропейской культуры XVIII ст., также и национальные версии протестантизма, питающие поведенческий комплекс индивидуализмом, верой в успех и опорой на собственные силы, стремительная коммерционализация книжного рынка, чрезвычайно возвысившего статус писательской деятельности, всплеск читательского интереса к так называемым «личным» жанрам – дневникам, мемуарам, автобиографии, защищающим единичность и уникальность отдельной человеческой жизни. И в этом ряду нельзя не упомянуть о феномене социабельности как черте складывающегося модерного мироощущения европейца, предполагающей активное разрушение уходящей патриархальной иерархии отношений (церковь, семья) и динамику социального преображения общества, позволяющего свободно организовывать публичное пространство, сближая индивидов интересом к общим устремлениям, то есть обретению культуры общения как свойства цивилизованных просвещенных людей [2].

Действительно, дух интеллектуальной раскованности, потребность в сообществе, где осуществляется обмен мнениями, устанавливаются новые социальные связи, не только определяет поведение и отчасти характерологические свойства самого Стерна, играющего важную роль в объединениях, складывающихся либо по профессиональным, социальным, дружеским, либо творческим принципам, но также неожиданно свежо и оригинально выстраивает тематические и структурные пласты его романов.

Судьбой Стерну было уготовано сыграть исключительную роль на той стадии эволюции английской литературы XVIII в., когда в культуре нарастают тенденции, свидетельствующие об исчерпанности августианской парадигмы, сформировавшей комплекс устойчивых этико-эстетических представлений, во многом определивших духовно-интеллектуальный климат в обществе первой половины столетия. Современные специалисты отдают себе отчет в том, что взгляды на историко-литературное пространство XVIII ст. подвержены изменению в континууме «большого времени», оформляются, по верному наблюдению В. Толмачева, через «символические научные построения» и носят гипотетический характер. Тем не менее, если все же последовать установившемуся в литературоведении начала текущего века определенному набору категориальных понятий и попытаться образно представить, опираясь на новые модели исторической динамики (имеющие место в английском искусстве XVIII ст.), литературную карту эпохи, отмеченной особым чувством «беспокойства и стремления к переменам» (А. Якимович) [3, с. 9], то можно заметить, что ее полотно размечают не только определенные календарные координаты-маркеры (с 1700 по 1800 гг.), но и сосуществование несхожих стилевых явлений, уже не упорядоченных жесткой иерархией соотношений, а пришедших в движение (неоклассицизм, сентиментализм, рококо, предромантизм).

Атмосфера переходности английской культуры XVIII ст., когда поле действия классических образцов сокращается и растет проявление авторского личностного начала, оказывается органичной для Стерна и способствует тому, что в собственной художественной практике он эффектно осуществляет смешение поэтических языков, и возникает ощущение, что Стерн сделал идею взаимодействия различных поэтических кодов своим эстетическим кредо и, как бы осознав исчерпанность и относительность многих устойчивых правил и норм, предложил радикальную творческую стратегию бунта и непокорности. В богатой, чрезвычайно насыщенной палитре восхищенных откликов на литературные свершения Стерна (а почитатели его таланта, равновеликие ему по дарованию – Виланд, Гете, Дидро, Вольтер, Жан Поль, Гейне, Колридж) по сей день доминирует признание глубины, свежести открытий, несомненно, обладающих магией новизны и особым, не подверженным разрушению времени «ферментом» модерности.

С течением столетий, сменой поколений филологов, посвятивших себя изучению творчества Стерна, неуклонно утверждается убеждение (которое находит все большее число сторонников), в том, что автор «Тристрама Шенди» и «Сентиментального путешествия» – писатель, чья проза с трудностью поддается «прозрачным» стилевым характеристикам, и поэтому вследствие протеистичности и стилевой неоднородности манеры Стерна весьма сложно однозначно определить эстетические доминанты его творчества. Хотя стилевая мозаичность оказывается общим свойством многих художников XVIII ст. и, к слову, так называемого великого «квадриума» английских романистов (который, наряду со Стерном, составляли Ричардсон, Филдинг и Смоллетт), именно в художественных произведениях Стерна идея «смешения» стилевых предпочтений проступает более рельефно.

Ошеломляющая читателей XVIII ст. стихия новизны: открытие жизни сознания героя, предстающего в многоцветье стилевой импровизации, мощное авторское начало, утверждающее не столько канон, норму, сколько эстетическое вопрошание, сомнение; опора на метафизический юмор, защищающий от несовершенства мира; найденная индивидуальная формула спасения – эксцентричная творчески-игровая форма литературной самореализации, восходящая к Шекспиру, по прошествии времени станут предметом подражания, стилизации и в процессе эстетической рефлексии примут очертания некоего устойчивого содержательно-формального комплекса, обозначенного последователями как стернианство. В основе феномена стернианства, возникающего, скорее всего, как резонансная творческая интерпретация литературных находок Стерна в пространстве ранней романтической эстетики, оказывается подвижная, меняющая свои контуры рецептивная версия сближающихся представлений об авторе-человеке и творце, реактуализирующем в европейской традиции проблему воплощения персоналистического сознания художника.

Литература:

1. Медарич М. Автобиография/Автобиографизм / М. Медарич // Автоинтерпретация : [сб. статей / ред. А. Муратов, Л. Иезуитова]. – С.Пб.: Изд-во С.-П. ун-та, 1998. – С.5–32.

2. Мир Просвещения. Исторический словарь / [ред. В. Ферроне, Д. Роша] ; пер. с итал. Н. Ю. Плавинской. – М. : Памятники исторической мысли,
2003. – 668 с.

3. Якимович А. Новое время. Искусство и культура 17–18 веков /
А. Якимович. – С.Пб. : Азбука-классика, 2004. – 440 с.