История/2 Общая история

К.и.н. Иванов В.В., Россия

Амурский Гуманитарно-Педагогический Государственный университет.

Политика немецко-фашистских властей по отношению к Русской Православной Церкви на территории оккупированных областей РСФСР в 1941–1944 гг.

«Эволюция стратегии III рейха по отношению к РПЦ в 1941 г.»

С приходом к власти в Германии А. Гитлера руководство Национал-Социалистической Рабочей партии, наряду с жестким контролем и преследованиями католического и протестантского духовенства, стремилось использовать религию в рамках нацистской идеологии. Главным ведомством фашистской Германии, занимавшимся религиозными вопросами, было Рейхсминистерство церковных дел. Одним из аспектов деятельности этого института стала проблема Русской Православной Церкви в III рейхе. Во второй половине 1930-х гг. данный институт осуществил унификацию русских приходов на территории III рейха. Кроме того, планировалось создание автокефальной Германской Православной церкви.

Первые документы по религиозной политике на оккупированных советских территориях появились за месяц до нападения фашистской Германии на СССР. 7 мая 1941 г. один из главных идеологов III рейха А. Розенберг в инструкции рейхскомиссару «Украины» признавал: «Православная Церковь…была сильным средством скрепления Российской империи…Собственно говоря, перед немецким рейхскомиссариатом не стоит задача ни оживления вытесненной церковности, ни продолжения осуществления прежней большевистской установки на ее искоренение» [7, c.134].

В Приложении к указу главы Верховного командования вермахта (ОКВ) генерал-фельдмаршала Кейтеля от 19 мая 1941 г. «Образ действия германских воинских частей в Советском Союзе» указывалось: «В небольшевистских русских людях национальное сознание связано с глубоким религиозным чувством. Радость и благодарность за освобождение от большевизма часто будет находить выражение в церковной форме. Не следует препятствовать или мешать благодарственным богослужениям или процессиям» [7, c.133].

Один крупных политиков III рейха М. Борман имел собственную точку зрения на религиозную политику Германии на Востоке: «Славяне должны работать на нас. Они могут умирать постольку, поскольку они нам не нужны…Мы не хотим, чтобы они были образованны. Достаточно, если они будут считать до ста. Такие недоумки будут тем более полезны для нас. Религию мы оставим для отвлечения внимания» [3, с.78].

Тем не менее, окончательно сформулировать свое отношение к религиозным институтам и, в первую очередь, к РПЦ, к началу Великой Отечественной войны гитлеровцам не удалось. Это подтверждается весьма противоречивыми документами, выпускавшимися высшими властными структурами III рейха во второй половине 1941 г. С точки зрения автора, подобное положение объяснялось следующими факторами:

- недооценка руководством фашистской Германии роли религии вообще;

- отсутствие исчерпывающей информации о положении РПЦ в СССР к 1941 г.;

- гитлеровцы отводили РПЦ роль средства идеологического противостояния большевистской идеологии в условиях войны с СССР;

- религиозный фактор должен был позитивно влиять на установление лояльного отношения населения оккупированных территорий к новым властям;

- расчеты гитлеровских лидеров на быструю победу над СССР.

В сложившейся ситуации, несмотря на отсутствие четкой политической концепции в отношениях с РПЦ, гитлеровские власти понимали, какое значение имело восстановление церковной жизни в оккупированных областях России. Берлин ставил задачи использования православия, как эффективного средства антибольшевистской пропаганды, а также привлечения церковных институтов для сотрудничества в целях укрепления авторитета нацистских властей у гражданского населения. Нередко в пропагандистские фильмы немецкой кинохроники, где демонстрировалась «освободительная» миссия нацистов в России, включались следующие сюжеты: местное население приветствует солдат вермахта, священники служат молебны за победу германского оружия над большевиками. Тем не менее, уже в первые недели войны командование германских войск старалось строго регламентировать любую религиозную деятельность на захваченных территориях.

2 июля 1941 г. главой Главного управления имперской безопасности (РСХА) Р. Гейдрихом был принят Указ для подразделений полиции и службы безопасности (СД), в котором подчеркивалось: «Против стремления Православной Церкви утвердить свое влияние в массах ничего предпринимать не следует. Напротив, его необходимо, насколько возможно, возможно поощрять, при этом с самого начала следует настаивать на принципе отделения Церкви от государства и препятствовать возникновению единой Церкви. Также ничего не следует предпринимать против образования религиозных сект» [8, c.135].

В соответствии с указаниями Гитлера Объединенное командование вермахта (ОКВ) выпустило специальный приказ от 6 августа 1941 г., в котором предписывалось: «Религиозную или церковную деятельность населения не следует ни поощрять, ни препятствовать ей. Военнослужащие вермахта должны, безусловно, держаться в стороне от таких мероприятий» [8, c.135]. Самый подробный документ по отношению к РПЦ был издан 16 августа 1941 г. руководством РСХА. В нем прямо указывалось о запрете деятельности религиозных институтов: «О поощрении Православной Церкви также не может быть и речи. Там, где население занятых территорий советской России желает религиозной опеки, и там, где без содействия местных германских властей имеется в распоряжении священник, можно допускать возобновление церковной деятельности… Особо следует следить за тем, чтобы не состоялось, прежде всего, никакого оформленного организационного слияния находящихся в стадии формирования церковных православных округов. Расщепление на отдельные церковные группы, напротив, желательно…»[8, c.136].

Следовательно, основной стратегической задачей в отношении РПЦ гитлеровцы определяли ее раскол и последующую деградацию как единого идеологического института, оказывавшего сильное влияние на морально-нравственное состояние православных верующих СССР. В первую очередь, это касалось стремления добиться отделения от Московского Патриархата Украинской Православной церкви, Белорусской православной церкви, Латышской и Эстонской православных церквей. Особое значение придавалось созданию религиозных сект. В 1941 г. в Киеве, Виннице, Житомире сформировались нелегальные группы т.н. «апокалипсистов». В период оккупации они активно сотрудничали с гитлеровцами, активно стремились вовлекать в сферу своей деятельности как можно большие массы населения оккупированных территорий. Следует учитывать, что епархии ряд областей РСФСР (Курская) формально подчинялись Украинской православной церкви. Параллельно с «апокалипсистами», расширили свою деятельность и такие течения, как истинно православные христиане (ИПХ) и старообрядцы. Они приветствовали нападение Германии на СССР, а Гитлера объявили «богоизбранным вождем» – помазанником в политическом и духовно-мистическом смысле [4, c.271].

Таким образом, руководство III рейха первоначально не рассматривало религию, как угрозу своей идеологии на захваченных территориях РСФСР. В соответствии с решениями военного командования, РСХА и личными указаниями Гитлера была выработана основная линия поведения в отношении РПЦ, которая продолжала корректироваться в течение второй половины 1941–1942 гг. Оккупационные администрации в различных субъектах РСФСР официально не препятствовали деятельности институтов РПЦ, но предельно жестко ее контролировали. Вышеупомянутые документы ОКВ и РСХА являлись рекомендациями для германских властей на захваченных территориях.

Подобная позиция, в какой-то мере, спровоцировала немецкое военное командование на поощрение легализации деятельности РПЦ в начальный период Великой Отечественной войны. Некоторые представители военных властей разрешали открывать церкви, а нередко и приказывали сделать это. Только в Житомире к 1 ноября 1941 г. было открыто для посещения 54 церкви [3, c.278]. В Киеве стал функционировать собор св. Владимира, в Полоцке – Софийский собор, во Пскове – Троицкий собор.

В докладной записке партийного работника (ВКП (б)) З.В. Сыромятниковой «О пребывании на территории Харьковской области, оккупированной немецкими войсками с 15.XII. по 22. XII. 1941 г.» (Материалы Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП (б)) сообщалось: «Немецкое командование особое внимание обращает на работу церквей. В ряде сел, где не разрушены церкви, они уже работают – в с. Введенка Чугуевского района и в г. Харькове. В селах, где они разрушены, дан приказ старостам немедленно подобрать помещение и открыть церкви» [5, c.137-138].

В ряде случаев германские оккупационные власти соглашались на передачу некоторых наиболее почитаемых православных реликвий в распоряжение духовенства. В конце 1941 г. гитлеровцы передали в Смоленский кафедральный собор икону Божией Матери Смоленской, ранее считавшуюся пропавшей. В январе 1942 г. оккупационные власти вернули в Троицкий собор Пскова чудотворную Тихвинскую икону Божией Матери, хранившуюся в музее Тихвина. В декабре того же года гитлеровцы предоставили в распоряжение Псковской духовной миссии 1026 русских Библий, Евангелий и церковных рукописей XVI-XIX вв.[8, c.361]. В ноябре 1942 г. в Свято-Покровскую церковь Витебска были перенесены мощи св. Евфросинии Полоцкой. Тем не менее, подобные мероприятия осуществлялись исключительно в пропагандистских целях.

Нередко гитлеровцы даже прибегали к насильственным методам, чтобы заставить население посещать церкви. Из спецсообщения начальника Управления НКВД СССР по Ленинградской области и г. Ленинграду народному комиссару внутренних дел СССР о положении в районах Ленинградской области, занятых немецкими войсками: «…К подобного же рода мероприятиям [восстановление против социалистической системы хозяйства колхозного крестьянства] нужно отнести открытие церквей и раздачу нательных крестов, которые немцы привезли с собой довольно значительное количество. В большинстве районов эта деятельность немцев успеха не имела. Например, в дер. Почап Лядского района в церковь немецким офицерам пришлось загонять население в церковь насильно и заставлять его молиться» [7, с.59].

Внешне либеральная религиозная политика нацистов первоначально создавала у части населения ощущение духовного возрождения. В ряде оккупированных областей резко увеличилось количество лиц, посещавших храмы, число браков, отпеваний усопших. Псаломщик Николо-Конецкого прихода Гдовского района Псковской области С.Д. Плескача в своем докладе от 25 января 1944 г. митрополиту Ленинградскому Алексию подчеркивал: «Могу сообщить, что русский человек совершенно изменился, как только появились немцы. Разрушенные храмы воздвигались, церковную утварь делали, облачения доставляли оттуда, где сохранились, и много строили и ремонтировали храмы. Всюду красилось. Крестьянки вешали чистые вышитые самими полотенца на иконы. Появилась одна радость и утешение.» [8, c.465].

Всего в районах РСФСР, оккупированных гитлеровцами, было открыто около 2150 храмов: на Северо-Западе – 470, Краснодарском крае – 229, Ставропольском – 127, в Курской области – 332, Ростовской – 251, Смоленской – 63, Брянской – 67, Сталинградской – 8, Тульской – 8, около 200 в Орджоникидзевском крае, западной части Московской, Калужской и Белгородской областях. Кроме того, было создано 6-7 монастырей – 2 в Вырице, 1-2 – в Курске, по 1 – в Рославле, Волхове и Георгиевский монастырь в Крыму [8, c.399].

Несмотря на внешне респектабельное поведение оккупационных властей по отношению к церкви, отмечались многочисленные факты неуважительного, а нередко преступного отношения немецких солдат и офицеров к религиозным памятникам, чувствам верующих. Не стоит сбрасывать со счетов, что главной целью гитлеровцев было не освобождение народов СССР от большевизма, как это первоначально трактовалось фашистской пропагандой, а порабощение и колонизация. Командование вермахта, политические институты III рейха не выпускали специальных документов, регламентировавших поведение немецких военнослужащих по отношению к атрибутам РПЦ. Рекомендации, изложенные в Приложении к указу главы Верховного командования вермахта (ОКВ) «Образ действия германских воинских частей в Советском Союзе», не выполнялись. Например, в оккупированных районах Смоленской, Калининской, Ленинградской, Новгородской областей констатировались массовые факты, когда военнослужащие вермахта, занимая дома верующих, выбрасывали иконы и другие культовые атрибуты вместе с мусором. С наступлением холодов германские солдаты использовали иконы для растопки печей.

Пренебрежительное, а нередко и явно враждебное отношение к РПЦ демонстрировали и представители ОКВ, высшие функционеры НСДАП. Священник М. Одинцов, служивший в одном из приходов Смоленской области, вспоминал, как в его храм прибыл с инспекцией крупный нацистский бонза. Осмотрев иконостас и, разведя руками, гитлеровец заявил: «Все евреи!» [8, с.390].

Военное командование, оккупационные власти демонстрировали свое расположение к деятельности РПЦ исключительно в тех случаях, если это не мешало выполнению их основных задач. Следует учитывать, что вся недвижимость, включая церковную, которая находилась на захваченных территориях, объявлялась собственностью III рейха. Гитлеровцы использовали церкви в качестве тюрем, концлагерей, конюшен, сторожевых постов, фортификационных сооружений, хозяйственных объектов. Например, значительная часть Полоцкого Спасо-Евфросиниевского монастыря XII в. была отведена под лагерь для военнопленных. Здание Петропавловской церкви XII в. в Смоленске использовалось под казарму [6, c.43]. В 1942 г. в Софийском соборе Новгорода размещался штаб одного из соединений вермахта. В результате, храм неоднократно подвергался обстрелам советской артиллерии и был серьезно поврежден.

Подобная двойственность по отношению к РПЦ четко прослеживалась в высших властных институтах фашистской Германии. Уже осенью 1941 г. в руководстве III рейха отмечалось беспокойство в связи с усилением религиозных настроений на оккупированных территориях. 22-23 сентября 1941 г. в Берлине прошло совещание высокопоставленных сотрудников государственной полиции, занимавшихся проблемами религии. В докладе «Проблематика Восточных Церквей и служебно-информационные выводы» подчеркивалось: «Большая часть членов Православной Церкви находится на территории Советского Союза. С течением времени эта Церковь была инфицирована большевизмом, так что о восстановлении Германией Церквей в завоеванном восточном пространстве не может быть и речи» [8, c.128].

7 октября 1941 г. глава Рейхсминистерства занятых восточных территорий К. Розенфельд после инспекционной поездки в Прибалтику (Рига, Каунас) разработал проект «Предложения о церковной политике в Остланде», включавший следующий пункты:

«…2) По возможности препятствовать Православной Церкви в России превратить Московский Патриархат в общецерковный центр на Востоке. Поддержка образования автокефальных Церквей в отдельных рейхскомиссариатах.

3) Насколько возможно быстро удалить из Остланда экзарха Сергия, чтобы совершенно исключить влияние русского народа…

5) Православной Церкви также может касаться точка зрения о необходимости органам власти рейха по возможности менее активно участвовать в церковной жизни. Следует по мере сил незаметно обеспечивать курс, доставляющий меньше трудностей рейху.

6) Необходимо как можно скорее создать ясную направляющую линию обращения с Православной Церковью…При сильном влиянии, которое Церковь на Востоке повсеместно оказывает или будет оказывать на народ, каждое ошибочное мероприятие и любые неединообразные действия различных ведомств имеют вредные последствия для рейха» [8, c.145-146].

31 октября 1941 г. Р. Гейдрих издал специальную директиву, в которой признавалось: «Среди части населения бывшего Советского Союза, освобожденной от большевистского ига, замечается сильное стремление к возврату под власть Церкви или Церквей, что особенно относится к старшему поколению…я вижу большую политическую опасность, равно как и опасность в области мировоззрения, в том, что в настоящее время в восточные области необдуманно допускают священнослужителей всех вероисповеданий. Несомненно то, что стремящимся к религии массам оккупированных бывших советских областей надлежит дать какую-то форму религии. Возникает только вопрос: какую?.. Поэтому крайне необходимо позаботиться о том, чтобы возможно скорее создать новый класс проповедников, который будет в состоянии после соответствующего, хотя и короткого обучения, толковать народу свободную от еврейского влияния религию…» [8, c.144-145].

Религиозными вопросами в прифронтовой полосе занималась военная администрация в лице командующих тыловыми областями групп армий «Север», «Центр», «Юг». Проблемами взаимоотношений оккупационных властей и церкви занимались руководящие отделы и отделы пропаганды при командующих, а на местах полевые и постоянные коменданты. Помимо этого, существовали посты территориальных командующих в областях, которые управлялись гражданской администрацией. В оккупированных областях России, Украины, Белоруссии, Прибалтики при городских управах действовали отделы по руководству церковными делами. В их функции, как правило, входили подбор кадров, организация работы храмов, составление расписания церковных служб.

«Русское православное духовенство в условиях немецко-фашистской

оккупации».

На протяжении всего периода оккупации территории западных районов РСФСР гитлеровцы старались использовать церковь, как институт пропаганды. Немецкие СМИ постоянно делали акцент на то, что гитлеровский режим несет народам России религиозную свободу. В приложении к приказу ОКВ «Направляющая линия для проведения пропаганды на занятых восточных территориях» от 24 ноября 1941 г. подчеркивалось: «Свобода религиозной деятельности предоставляет достаточно материала для пропаганды. Однако необходимо обратить внимание на то, что с германской стороны восстановление сильных местных православных церковных организаций нежелательно» [8, c.140].

В этой связи, оккупационные власти предписывали представителям духовенства устраивать крестные ходы и торжественные молебны в рамках политических мероприятий, участвовать в вербовке молодежи на работы в Германию. Это также касалось проведения торжественных мероприятий, посвященных годовщине начала войны, дню рождения А. Гитлера и др. Любое неповиновение со стороны священнослужителей жестоко пресекалось. Фашисты ограничивали время проведения богослужений. Нередко содержание проповедей подвергалось проверке со стороны оккупационных властей. Священнослужителям рекомендовалось во время церковных церемоний выражать верноподданнические чувства А. Гитлеру и III рейху. В некоторых районах оккупационными администрациями был запрещен колокольный звон. В Минске, захваченном фашистами, ни на одном из храмов гитлеровцы не разрешили воздвигнуть кресты. В ряде областей РСФСР создавались препятствия для преподавания Закона Божьего в приходских школах.

В ряде оккупированных регионов гитлеровцам удалось достичь поставленных целей. Например, в Орловской области благочинный протоиерей А. Кутепов, выступая при большом скоплении верующих, заявил: «Когда в Орел вступило немецкое командование, оно приказало открыть менее разрушенный храм, оскверненный и разоренный безбожной советской властью. Возблагодарим Господа Бога за его Великие деяния – вступление немецких войск, которые идут во имя Бога освободить нашу Родину, и правителя русской и всей западной Европы – рейхсканцлера Адольфа Гитлера»[4, c.258]. C откровенно прогерманскими проповедями выступал в кафедральном соборе Орла протоиерей Д. Булгаков.

Однако лояльная позиция некоторых деятелей православного духовенства по отношению к гитлеровцам вызывала откровенную неприязнь местного населения. Старший лейтенант Красной Армии В.И. Силанев, бежавший из плена, показал на допросе, что в Островском, Сошихинском, Славковичском районах Ленинградской области; Новоржевском и Пушкинском районах Калининской области отношение населения к церкви резко ухудшилось: «Раньше религия играла некоторую роль, но теперь население видит, что попы – это агентура фашизма…При церковных службах почти не читают русских молитв, а только проповедуют Гитлера, заставляют молиться за скорую победу над Красной Армией и призывают вести борьбу с теми, кто против немецкой армии»[4, c.268].

Один из командиров Красной Армии, вышедший из окружения, сообщал, что в церкви г. Фатежа Курской области священник призвал верующих «помолиться, чтобы не вернулись наши враги [советские войска]»[4, c.258]. В ответ на это большинство верующих покинуло храм. По сообщениям партизан священник церкви в деревне Лобке Невельского района Калининской области в проповедях регулярно позитивно оценивал политику оккупантов. В итоге, указанный храм посещали единицы из числа местных жителей. Основная часть населения «к этому немецкому холопу относится с презрением»[4, c.259].

Неприкрытое недовольство духовенства и верующих вызывало введение оккупационными властями григорианского календаря. В бюллетене полиции безопасности и СД от 21 сентября 1942 г. сообщалось: «В середине декабря 1941 г. некоторые коменданты местностей (в Стругах Красных и в Острове), ссылаясь на предписание вышестоящей инстанции, потребовали от православных совершать все церковные праздники, а также Рождество, по григорианскому календарю. Это неожиданное требование вызвало среди верующих бурю негодования» [8, c.160]. Священник, не желая вступать в конфликт ни с паствой, ни с гитлеровцами, покинул Струги. Когда гитлеровцы привезли батюшку из соседней деревни, чтобы провести рождественское богослужение по григорианскому календарю, верующие в знак протеста игнорировали праздник.

Многие священники на оккупированных землях, не примыкая ни к одной из противоборствующих сторон, свое предназначение видели в спасении жертв войны в буквальном смысле слова. Внешне демонстрируя лояльность к гитлеровцам, они оказывали помощь беженцам, укрывали красноармейцев, бежавших из плена, спасали евреев от уничтожения, молодежь – от угона в Германию. Батюшки ряда епархий создавали приюты для сирот.

Некоторые из них вступали в длительные и опасные переговоры с оккупационными властями, чтобы получить разрешение провести богослужения в лагерях военнопленных, доставить страдавшим от голода и эпидемий соотечественникам продовольствие и медикаменты. Настоятель смоленской церкви св. Гурия протоиерей Е. Лызлов добился санкции местной немецкой комендатуры на посещение концлагерей для «духовного окормления» узников [8, c.394]. Благодаря его ходатайствам, администрация освободила военнопленных – уроженцев Смоленска, разрешила крестьянам приносить продовольствие для заключенных. Лызлов лично собирал одежду, обувь, продукты и отвозил в лагерь.

Наместник Псково-Печерского монастыря игумен Павел активно сотрудничал с оккупационными властями. Он принимал участие в подготовке в подготовке антисоветских пропагандистских мероприятий. Параллельно с этим он установил связь с местным подпольем и активно помогал партизанам продовольствием [8, c.377].

Несмотря на демонстративную лояльность по отношению к РПЦ, нацисты широко применяли политику террора по отношению к православному духовенству, верующим. Малейшее проявление неповиновения каралось смертью. 13 сентября 1942 г. настоятель Покровской церкви г. Ржева был застрелен фашистами прямо на паперти храма, на глазах у диакона [8, c.395]. В октябре 1942 г. священник села Лопатина Орловской области был расстрелян немцами за то, что выступил против жестоких репрессий оккупантов. За проявление патриотических чувств гитлеровцы казнили священников А. Петрова (г. Гатчина), В. Романова (с. Ящерово, Гатчинский район) и М. Суслина (с. Орлино, Павловский район) Ленинградской области [8, c.374-376].

В Смоленской области фашисты расстреляли священника церкви села Ярцева В. Лоскутова, священника села Богородицкого Вяземского района И. Львов [4, c.269].Настоятель церкви села Видони священник М. Белов (Псковская епархия) активно помогал партизанам. Он вел антифашистскую пропаганду среди населения, собирал продовольствие для народных мстителей. Его дочь Руфина стала разведчицей партизанского отряда. В 1943 г. гитлеровцы казнили Белова за связь с народными мстителями.

В 1942 г. в Крыму бывший обновленческий епископ Викентий (Николорчук), протоиерей Симферополя Н. Швец, диакон Бондаренко были арестованы германскими властями и расстреляны за распространение текста воззвания Патриаршего местоблюстителя Сергия с призывом ко всем верующим бороться с немецко-фашистскими оккупантами [8, c.388].

Некоторым служителям церкви, выражавшим лояльность Советской власти, удалось избежать репрессий со стороны оккупантов. Священник церкви г. Демидова А. Полканов был приговорен нацистскими властями к повешению за молитвы «о даровании победы православному воинству и полководцу его Иосифу» [4, c.269]. Партизаны сумели его спасти от казни. Благочинный Пинского западного округа К.П. Раина активно помогал партизанскому отряду им. С.М. Кирова, вел патриотическую пропаганду среди населения. 9 октября 1943 г. он был арестован гитлеровцами и приговорен к расстрелу. Чудом священнику удалось спастись от расправы [8, c.420].

Священник Ф. Пузанов служил в селе Бродовичи-Заполье, Ленинградской области. Во время проведения карательной операции гитлеровцы уничтожили его храм. Священника укрыли местные жители, а потом переправили к партизанам. Пузанов оказывал народным мстителям всестороннюю помощь. В начале 1943 г. он занимался сбором средств на постройку танковой колонны «Димитрий Донской». В характеристике митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия на Ф. Пузанова от 2 июня 1944 г. отмечалось: «Во время оккупации свящ. Пузанов имел связи с партизанами, давал им хлеб, снабжал одеждою, давал им сведения о положении дел, о действиях немцев и т.д.» [8, c.376].

Протоиерей одной из церквей Симферополя И. Крашаковский собирал для партизан продовольствие, занимался распространением советских газет, во время проповедей зачитывал сводки Совинформбюро. В период боевых действий за освобождение Крыма весной 1944 г. он оказывал помощь раненым бойцам Красной Армии, за что получил благодарность советского командования [8, c.388-389].

Примечательно, что участие представителей духовенства в антифашистском Сопротивлении на оккупированных территориях подтверждалось в некоторых документальных и художественных работах советского кинематографа, как в период Великой Отечественной войны, так и в послевоенные годы. Первой стала кинолента режиссера А. Райзмана «Секретарь райкома» (1943 г.). По сценарию, одна из финальных сцен картины – собрание командиров партизанских отрядов проходило в храме села Покровского, священник которого отец Иван активно помогал народным мстителям.

Позже эта тема косвенно поднималась в фильме «Орленок» (1957 г.). В соответствии с сюжетом картины, главные герои – юные подпольщики передавали оружие на хранение священнику местной церкви. В киноработах «Фронт без флангов» (1975 г.), «Фронт за линией фронта» (1976 г.), снятых по роману С.К. Цвигуна «Мы вернемся», одной из центральных фигур выступает священник П. Воробьев (в исполнении актера И. Переверзева), активно участвовавший в работе антифашистского подполья и героически погибший. Тема роли РПЦ в организации отпора захватчикам поднималась и в 20-серийной документальной киноленте, снятой в 1976–1977 гг. американской кинокомпанией «Air Time International» совместно с известным советским режиссером Р. Карменом.

В 1983 г. на киноэкраны СССР вышла работа режиссера С. Колосова «Мать Мария» о судьбе русской поэтессы Е.Ю. Кузьминой-Караваевой. В 1920 г. она эмигрировала во Францию и стала монахиней, приняв имя Мария. Во время войны Мария стала активной участницей движения Сопротивления и погибла в концлагере Равенсбрюк в марте 1945 г. Монахиня обменялась одеждой с узницей, обреченной на смерть в газовой камере. В январе 2004 г. Мария была канонизирована Константинопольским патриархатом как преподобномученица.

Таким образом, православное духовенство, оказавшееся на захваченных территориях, являлось слепком русского общества. Так же как среди мирян, среди священников были свои герои и предатели, мученики и Каины. Было немало и сторонних наблюдателей. Духовенство можно условно разделить на три группы. Основная масса стремилась элементарно выжить в тяжелых условиях оккупации. Они готовы были следовать любым правилам, которые диктовал тот, у кого была сила и власть. Ко второй относились священники, которые безоговорочно поддержали гитлеровцев и активно сотрудничали с ними. Одни, расценивали приход нападение Германии на СССР, как конец безбожной диктатуры большевиков, мстили за старые обиды Советской власти.

Представители третьей группы, в меру своих возможностей, активно боролись с фашистами. Каждый по своему понимал свои пастырские обязанности. Они были людьми разных судеб, убеждений. Однако в лихую годину подавляющее большинство из них предпочло разделить со своей паствой все лишения и жестокие испытания, не рассчитывая даже на элементарную благодарность. Их самопожертвование, стремление сделать все возможное для спасения России – лучший пример подлинного патриотизма, высоких нравственных устоев, бескорыстия и милосердия.

«Материальный ущерб, нанесенный гитлеровцами РПЦ РСФСР».

В период немецко-фашистской оккупации осквернению и разрушениям подверглись многие православные храмы, представлявшие историческую и культурную ценность. По данным Чрезвычайной Государственной комиссии о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков, гитлеровцы на территории СССР уничтожили или повредили 1670 православных церквей [1, c.607]. Еще в 1941 г. нацистами были разрушены Успенский собор XI в. в Киево-Печерской лавре, серьезно разрушен Георгиевский собор Юрьевского монастыря. В ноябре 1941 г. в течение трех недель саперы дивизии СС «Райх» взорвали северный пилон и западную пару подкупольных столпов Воскресенского собора. В результате, обрушился шатер, Большая глава и колокольня, серьезно пострадал 12-ярусный иконостас [5, c.191]. В Чернигове был превращен в руины Борисоглебский собор XII в., церковь Параскевы Пятницы на Торгу. В Ленинградской области фашисты уничтожили 44 храма, в Московской – около 50 [8, c.477].

В докладе благочинного Ленинградской епархии протоиерея Н. Ломакина от 1 сентября 1943 г. сообщалось о действиях оккупантов в Старом Петергофе: «Свои обстрелы и разрушения храмов фашисты обставили так, что вместе с храмами погибли молившиеся в них (преимущественно старики, женщины и дети), искавшие под сводами храмов убежища и спасения от обстрелов и бомбежек. Под сводами Троицкой церкви и в самой церкви собралось более 2000 человек, из них не менее 100 детей. В подвале Лазаревской церкви и на кладбище (в склепах) укрывалось до 2000 человек. В убежище Серафимовской церкви было до 1000 человек. Эти цифры примерно определяют число жертв, погибших под развалинами храмов» [8, c.477].

Тяжелый ущерб нанесли оккупанты объектам РПЦ на территории Смоленской области. Исторический музей, расположенный в здании Богословской церкви XII в., был полностью разграблен. Помещение получило серьезные повреждения, вследствие подготовленного взрыва. В Петропавловской церкви, построенной в 1146 г., с пристройками XVII и XVIII вв. были сожжены междуэтажные перекрытия и все деревянные части здания. Архангельская (Свирская) церковь постройки 1194 г. была сожжена фашистами 28 июня 1942 г. Иоанно-Богословскую церковь 1180 г. с пристройкой 1770 г. гитлеровцы взорвали при отступлении из Смоленска. Оккупанты сожгли часть построек и храмов Свято-Троицкого Болдина монастыря. В колокольне XVII в. огнем была уничтожена глава, в церкви Зачатья постройки 1767 г. – крыша, покрытия, деревянные части здания. Деревянный дом наместника архиепископа постройки XVII в. полностью погиб от пожара [2, с.43].

Гитлеровцы также полностью сожгли Спасскую (XVIII в.), Духовскую (XVIII в.), Покровскую (XIX в.) церкви; деревянные конструкции Богоявленского собора (1781 г.), Георгиевской (начало XVIII в.), Нижне-Благовещенскую (1799 г.), Нижне-Никольской за Днепром (XVIII в.) церквей Смоленска. Оккупанты взорвали Верхне-Никольскую церковь и Введенскую церковь Авраамиева монастыря [2, c.43-44]. В Батуринском районе фашисты взорвали 4 церкви, в Вязьме – Духовской и Троицкий храмы [4, c.269]. Восстановить их в первые послевоенные годы не удалось.

Ярким доказательством преступлений оккупантов в отношении православия является ущерб, нанесенный Новгородской епархии. От артобстрелов и бомбардировок серьезно пострадали монастыри: Антониев, Хутынский, Деревяницкий, Зверев и др. В Новгороде были разрушены: церковь Спаса Нередицы XII в., церковь Св. Андрея Стратилата XIV-XV в., Покровская церковь XIV в., звонница Софийского собора XVI в. В окрестностях города фашисты разорили собор Кириллова монастыря XII в., церкви Николы на Липне XIII в., Благовещения на Городище XIII в., Спаса на Ковалеве XIV в., Успения на Волотовом поле XIV в., Михаила Архангела в Сковородинском монастыре XIV в., Св. Андрея на Ситке [2, c.45]. В церкви Спаса Преображения на Ильине (XIV в.) гитлеровцы оборудовали наблюдательный пункт. В результате частых артобстрелов и дыма от костров, которые прямо в храме жгли немецкие солдаты, серьезно пострадали фрески – работы Ф. Грека (вторая пол. XIV в.).

В докладе благочинного Ленинградской епархии протоиерея Н. Ломакина от 1 сентября 1943 г. сообщалось действиях оккупантов в Старом Петергофе: «Свои обстрелы и разрушения храмов фашисты обставили так, что вместе с храмами погибли молившиеся в них (преимущественно старики, женщины и дети), искавшие под сводами храмов убежища и спасения от обстрелов и бомбежек. Под сводами Троицкой церкви и в самой церкви собралось более 2000 человек, из них не менее 100 детей. В подвале Лазаревской церкви и на кладбище (в склепах) укрывалось до 2000 человек. В убежище Серафимовской церкви было до 1000 человек. Эти цифры примерно определяют число жертв, погибших под развалинами храмов» [8, c.477].

Часть православных храмов, разрушенных оккупантами, была восстановлена после войны. Реставрация ряда памятников продолжалась десятки лет. Тем не менее, восстановительные работы на многих объектах не завершены до настоящего времени. В частности, только на 2016 г. планировалось окончание реставрационных работ Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря.

Параллельно с уничтожением храмов, оккупантами был организован вывоз ценностей РПЦ, имевших культурно-историческое значение: иконы, иконостасы, мозаичные плиты, утварь. В 1944 г. гитлеровцы вывезли из Новгорода мощи семи святых; из Пскова – мощи двух святых и чудотворную икону Тихвинской Божией Матери; ряд священных предметов из православных храмов Нарвы. Фашисты разграбили Софийский собор, сняли с его купола позолоченные листы. По приказу генерал-лейтенанта Вильке из них были изготовлены блюда, бокалы и чайный сервиз [2, c.45]. В этом преступлении участвовал и военный комендант Новгорода капитан Руф. По некоторым данным, указанные изделия должны были поступить в личный музей А. Гитлера в Линце.

Серьезной утратой для РПЦ стал вывоз гитлеровцами из храмов Новгорода редких и старинных икон. После войны в Риге на складах А. Розенберга удалось случайно найти часть произведений древнерусского искусства из иконостаса Софийского собора. В 1947 г. часть икон, вывезенных гитлеровцами из СССР, ленинградский искусствовед А.М. Кучумов обнаружил на пакгаузах «Дерутра». Часть икон, среди которых были подарки Ивана Грозного, сделанные Софийскому собору, западноевропейские поисковики обнаружили в тайнике, устроенном нацистами в конце войны на границе со Швейцарией.

На протяжении всего послевоенного времени часть продолжался поиск ценностей РПЦ, похищенных гитлеровцами. Часть реликвий была возвращена в СССР. В частности, в Советский Союз были доставлены церковный колокол Старой Руссы, соборный колокол Пскова, икона св. Дорофея, коллекции медалей, старинных монет и другие ценности. Неоценимое значение в этом благородном деле имела деятельность западногерманского ученого, поисковика Г. Штайна. В начале 1970-х гг. по его инициативе из ФРГ в СССР был отправлены ценности Псково-Печерского монастыря. Все указанные мероприятия немецкий ученый осуществлял абсолютно бескорыстно. По некоторым данным, Штайн слишком близко подошел к раскрытию тайны знаменитой «Янтарной комнаты». В 1987 г. Штайн трагически погиб.

В 2004 г. из США в Тихвинский Богородичный Успенский мужской монастырь была передана Чудотворная икона Тихвинской божьей матери. В 2008 г. правительство России вело переговоры о возвращении ценностей Ново-Иерусалимского монастыря. В октябре 2014 г. супруги Хармзен (ФРГ, Мюнхен) возвратили в Царскосельский музей православную икону, ранее принадлежавшую А. Гендриковой, добровольно последовавшей в изгнание в Тобольск с семьей императора Николая II в 1917 г. Икона была вывезена родителями Хармзенов – военнослужащими вермахта в период оккупации. Тем не менее, полностью возместить ущерб, нанесенный оккупантами РПЦ, не удалось до настоящего времени.

Литература:

1. Бублик Л.А. Калашников И.А. Во имя победы над врагом.//Военно-исторический журнал. 1994. № 8. С.82-87.

2. Биленко С.В. Костенецкий А.В. Сообщение Чрезвычайной Государственной комиссии о разрушениях города Смоленска и злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками над советскими гражданами.//Военно-исторический журнал. 1991. № 3. С.41-47.

3. Дюков А.Р. За что сражались советские люди. «Русский не должен умереть». – М.: Яуза, ЭКСМО, 2007.

4. Ермолов И.Г. Под знаменами Гитлера. Советские граждане в союзе с нацистами на оккупированных территориях РСФСР в 1941–1944. – М.: Вече, 2013.

5. Самсонов А.М. Москва 1941 год: от национальной трагедии поражений – к великой победе. – М.: Московский рабочий, 1991.

6. Синицын Ф.Л. За русский народ! Национальный вопрос в Великой Отечественной войне. – М.: Яуза, ЭКСМО, 2010.

7. Хохлов Д.Ю. История оккупации в архивных документах органов государственной безопасности. Лето 1941-зима 1941/1942 г.//Военно-исторический журнал. 2006. № 11. С.58-61.

8. Шкаровский М.В. Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная церковь. – М.: Вече, 2007.