История /2 Общая история

к.и.н. Петухова Т.В.

Ульяновский государственный технический университет

В.В. Корсаков о ситуации в Пекине накануне его осады ихэтуанями.

Успешно развивающееся сотрудничество России с Китаем сегодня вызывают большой интерес к истории российско-китайских отношений. Особую актуальность имеет изучение воспомоминаний граждан России, лично переживших значимые события китайской истории. Владимир Викторович Корсаков оказался в Пекине в период восстания ихэтуаней. В 1895 г. он поступил на службу в Министерство иностранных дел и работал в Пекине в качестве врача русской дипломатической миссии. Об этом времени рассказывают его записки «Пекинские события. Личные воспоминания участника об осаде в Пекине. Май – август 1900 г.». В.В. Корсаков предстал в воспоминаниях как истиный патриот и человек долга: вместе с семьей он должен был убыть в отпуск, но десант для защиты русской миссии пришел без врача, и доктор остался в посольстве. Главной причиной восстания ихэтуаней он называл ненависть китайцев к иностранцам, особенно к христианским миссионерам, потому что именно миссионеры «открыли Китай владычеству европейцев» [1,72]. В.В. Корсаков показал, что китайцы-христиане получали экономические выгоды при переходе к новой религии. Миссионеры оказывали им помощь деньгами или покупкой инвентаря, земли и защищали от претеснений властей. В итоге «китаец-христианин выходит всегда прав: за него стоят горой уже не только миссионеры, но и христиане-европейцы» [1,90-91]. В.В. Корсаков описал ту ментально-психологическую атмосферу, которая сложилась в обществе накануне восстания. Он сообщал, что ихэтуани проводили «идеологическую обработку» населения. Стремление идеологически обосновывать какие-либо политические действия характерно для Китая с глубокой древности. Секты различного толка, которые становились вдохновителями народных восстаний в Китае, всегда создавали идейную основу для движений. В.В. Корсаков отметил такую черту движения ихэтуаней как таинственность и мистицизм, которые выражались в том, что боксерское движение было опутано множеством обрядов и суеверий. Автор привел историю китайца, которому во сне был указан монастырь, где он нашел страца-отшельника, сказавшего, что вернуть в Китай прежнее благополучие можно только изгнав европейцев. Этот старец дал китайцу упражнения и заклинательную молитву, которые позволят ихэтуаням стать неуязвимыми, и вереку, «которая должна висеть в известном храме до восьмой луны, т. е. до августа месяца» [1,75] , а потом она приобретет чудодейственную силу, и будет разбивать стены домов европейцев и уничтожать все их орудия. Как врач, В.В. Корсаков заметил, что ихэтуани упражнениями сознательно взвинчивали нервную систему, доводя себя до состояния аффекта, позволявшее им творить невероятные вещи: ломать железные копья и сабли и т.д. Ихэтуани внушали окружающим, что они неуязвимы для пуль и бессмертны, что даже если они и падали замертво, их смерть продолжалась только 3 дня, а потом они оживали. По мнению В.В. Корсакова, все «чудеса» ихэтуаней связывались в народном сознании с верой китайцев в демонов, якобы вселявшихся в ихэтуаней благодаря физическим упражнениям и заклинаниям. Мощным орудием идеологического воздействия были слухи: в начале мая 1900 г. из Тяньцзиня сообщали о мальчике, который называл себя посланником Неба, чтобы сказать людям о необходимости уничтожить европейцев; что перед нападением на Пекин появится девочка в красной рубахе и т.д. В.В. Корасаков обратил внимание на ритуализированность действий ихэтуаней. «Беглецы из Дун-динь-аня говорили, что ихэтуанцы вошли в селение в шесть часов пополудни, совершили на площади при факелах моление, после чего часть их тотчас же облила храм горючим веществом, и он моментально вспыхнул от прикосновения факелов, а другая часть напала на дома христиан и также предала их сожжению» [1,116]. В начале апреля 1900 г. в Пекине распространялись прокламации боксеров, в которых европейцы обвинялись в том, что они отравляют воду в колодцах, поэтому среди китайского населения свирепствуют болезни и смерть. Хотя, по свидетельству В.В. Корсакова, к этому времени зимняя «эпидемия дифтерита и скарлатины с громадной смертностью значительно стихла среди китайцев». Хотя нанакуне осады Пекина в городе не было ни одного нападения на европейцев, в обществе сформировалась атмосфера страха, которая подпитывалась рассказами беженцев-христиан, рассказывающих об ужасах пережитого. Чувству страха особенно были подвержены женщины и дети, которые ложились спать в одежде, боялись взрывов ракет, на которые раньше никто не обращал внимания, дети вскрикивали от ужаса во сне, один мальчик спал с ножом и т.д. Душевное состояние в русской колонии стало особенно тягостным с 1 июня, когда началось открытое выступление ихэтуаней с пожарами и поджогами.

В середине мая 1900 г. прибыли европейские десанты для защиты дипломатических миссий, в том числе русский десант –100 человек. В Пекин вошли 72 матроса и 2 офицера; 25 казаков Забайкальского войска с сотником Семеновым были оставлены в Тяньцзине. Это оживило жизнь русской колонии: устраивались во дворе посольства партии в лаун-теннис, в Русско-китайском банке проводились любительские вокальные вечера. Европейские десанты интересовали русских колонистов как представители европейских наций. Преже всего, всех интересовали американцы, выделявшиеся оригинальной форменной одеждой и демократичностью общения младших и старших чинов. Японцы привлекали к себе внимание хорошей физической подготовкой, обмундированием, аккуратным и хорошо подогнанным под каждого солдата, качеством вооружения. Немцы отличались военной выправкой и сплоченностью. «Англичане в своих синих мундирах и черной шапочке лодочкой на голове, надетой на бок, выглядели чистенькими, приглаженными приказчиками» [1,99]. Десанты разных стран вели совместную оборону Пекина.

В конце мая 1900 г. в столице появились прокламации, в которых была назначена дата захвата Пекина – 23-24 мая, когда «по пушечному выстрелу боксеры ворвутся в Пекин через открываемые в это время на полчаса ворота для проезда чиновников с докладами во дворец;  что в час ночи будет пущен красный воздушный огненный шар, который будет служить сигналом нападения на католический храм Бей-Танг, а затем и на посольства» [1,88].  В ночь на 22 мая боксеры начали разрушение железной дороги Тяньцзин – Пекин и повредили телеграфный провод, а в ночь с 23 на 24 мая разгромили железнодорожную станцию Ан-динь. Тяжелое время для обитателей русской миссии началось 25 мая, когда боксерское движение приняло угрожающие размеры. 27 мая ихэтуани сожгли здания на скаковом кругу в 8 верстах от Пекина, убили старика-сторожа с 15-летним сыном, и уничтожили несколько семейств китайцев-католиков. Пронесся слух, что на 27 и 28 мая назначено нападение на посольства. В эти дни у китайцев был праздник, посвященный «богу войны и покровителю Китая Гуан-лао-йе и патрону императорской китайской династии» [1,117]. В миссиях опасались, что в эти дни боксеры могут спровоцировать население на выступление, и начали готовиться к нападению: посланники ежеденевно собирались на совешания, начальники десантов выработали план совместных действий. Среди китайцев нарастало волнение, их толпы запружали улицы миссии. Они вели себя спокойно, но бросали на европейцев взгляды полные ненависти. Возле площадей и ворот видели боксеров «в их типичной одежде с красными повязками на голове, в красных кушаках, с ножами и саблями»[1,117]. Не симпатизируя ихэтуаням, В.В. Корсаков нелестно отзывается и о цинском правительстве, и о китайской правительственной армии, характеризуя ее как «самый опасный, разбойничий, распущенный и нищенский в то же время элемент, одинаково страшный как для китайского мирного населения, так и для европейцев» [1,109]. Миссионеры надеялись, что в их возьмут под защиту европейски обученные и вооруженные армейские части генералов Не Шичэна и Юань Шикая, но напрасно. Правительство создавало видимость оказания помощи европейским миссиям. Многие действия чиновников и армии выглядели комично в условиях надвигающейся над Пекином угрозы. В.В. Корсаков писал, что цинское правительство поставило у каждой миссии пикеты солдат «с копьями на бамбуковых палках», которые целыми днями лежали у ворот миссий на циновках, играли в карты и домино или, сняв свое одеяние, искали в нем насекомых, далеко задвинув свои копья. Китайские чиновники и полиция не смогли отказаться от церемоний, которые, как писал В.В. Корсаков, «так и просятся в оперетку»: «Впереди шел глашатай с зажженным фонарем, на котором выделялась большая красная надпись имени чиновника, совершающего обход; глашатай орал во все горло: “Пришел великий господин (имярек)”». За ним шли несколько пеших служителей с фонарями, затем ехала телега с восседавшим в ней чиновником. Шествие замыкали несколько служителей с фонарями. Если встречались два обхода, идущие с противоположных концов улицы, тооба чиновника одновременно вылезали из телег, одновременно и на равных расстояниях от своих телег подходили друг к другу, делали одновременно книксен один другому, вынимали свои полномочия, опять делали книксен и, не спеша, уходили к своим телегам, одновременно влезали в них и одновременно отправлялись каждый в свою сторону. Ритаулизированной церемонией сопровождались и конные объезды военных постов: китайский офицер ехал верхом в сопровождении нескольких всадников, перед ним несли именной фонарь. Солдаты выстраивались в шеренгу и делали ему книксен, а затем спокойно ложились спать... Все патрули, обходы, дежурный по караулам офицер, – все они были без оружия» [124]. После обращения посланников к правительству был издан указ о создании особых отрядов из дивизии генерала Чжунлу для патрулирования столицы. 27 мая в Пекин вошли конные войска дивизии генерала Дунфусяна, но это не улучшило самочувствие европейцев, потому что войска показали враждебность к ним. В.В. Корсаков привел примеры издевательского поведения дунфусянцев по отношению к профессору русского языка в китайском университете г. Бородавкину, который по дороге в университет подвергся оскорблениям. Солдаты окружили его, с хохотом развернули лошадь, и со словами: «Что тебе жизнь не мила, что ты едешь», велели ехать обратно. 28-го мая дунфусянцы встретили бельгийского секретаря на улице и избили его. В целом день 27 мая прошел спокойно, но после шести часов вечера из-за стены послушались невообразимый шум, сопровождаемый треском ракет, и разнесся слух, что дунфусянцы готовятся напасть на миссию. Жители миссии болялись их больше всего, считая отъявленными головорезами. Были приняты меры для обороны русской миссии: посты были удвоены, на крышах поставлены часовые, приготовлены лестницы к стенам; готовились мешки с землей для строительства баррикад. Начальники десантов выработали план обороны по трем линиям: 1) защита бельгийского австрийского и итальянского посольств; 2) немецкое и французское посольства; 3) совместная защита десантами американского, русского и английского посольства. Японский десант защищал сад Суванфу, где находились около 1000 христиан-католиков с женщинами и детьми. Главнокомандующим соединенными силами избрали английского посланника К. Макдональд. Центральным звеном в обороне было английское посольство. В отдалении от линий обороны находились голландское посольство и Русский национальный банк, поэтому их обитателей должны были перейти в американское, а затем в русское и английское посольство. Американский десант должен был рулеметом простреливать Посольскую улицу, а англичане двумя пушками – улицу вдоль канала. К 30 мая посольства были отрезаны от внешнего мира из-за прекращения сообщения через Калган на Кяхту. Волнение среди китайцев чувствовалось и в других районах Китая. В письме В.В Корсакову от Н.Н. Шулынгина из Кашгара сообщалось о враждебности к иностранцам и влиянии боксеров. Правительство Китая издавало бесполезные указы, предписывая войскам охранять иностранцев и сопровождать их, но полагало, что колонистам следует в Пекине ждать, пока исправят железную дорогу. Тем временем в Пекин входило все больше боксеров и пули, пролетавшие через посольства, с 30 мая стали «жужать как пчелы». Подводя итог, можно с уверенностью утверждать, что воспоминания В.В. Корсакова позволили развернуть пред читателями эмоциально окрашенную картину реальных событий, наполнить ее деталями, которые скрыты сухими историческими фактами.

Литература:

1. Корсаков В. В. Пекинские события. Личные воспоминания участника об осаде в Пекине. Май  – август 1900 года. СПб., тип. А. С. Суворина, 1901. – Электронный ресурс. Режим доступа: http://militera.lib.ru/memo/russian/korsakov_vv/index.html