Филологические науки / Русский язык и литература

Д. филол. н. Ибатуллина Г.М.

Башкирский государственный университет

(Стерлитамакский филиал), Россия

Мифологема Шивы в образно-смысловых контекстах поэмы М. Цветаевой «Крысолов»

Структура и функции образа Крысолова – главного героя одноименной поэмы М. Цветаевой – проблема, до сих пор остающаяся предметом дискуссий в цветаеведении. В одной из наших работ [1], посвященной исследованию архетипической сущности данного образа, мы пришли к выводу, что его художественно-семантическим ядром служит мифологема Аполлона в ее архаической модификации. Однако дальнейший анализ поэтики произведения позволил эксплицировать в структуре образа Крысолова еще один ряд мифологических параллелей, связанных с «индийскими мотивами» в поэме. На наш взгляд, архетип Аполлона в ассоциативно-символическом контексте произведения обнаруживает отчетливые взаимоотражения с мифологемой Шивы, аллюзийно актуализируемой «индийским текстом» «Крысолова».

Архаический Аполлон, в том числе Аполлон-Сминфей («водитель мышей»), как было убедительно показано в работах А.Ф. Лосева, не ограничен космоургическими функциями, по своей изначальной сущности он является хтоническим божеством, что отразилось в восприятии Аполлона как «губительной, а следовательно, и как очищающей и целительной силы» [2, с. 271]. Не случайно он связан с мышами (крысами – в контексте поэмы Цветаевой), олицетворяющими силы Хаоса: Аполлон-Сминфей – это символ солярно-хтонического равновесия, необходимого для существования Вселенной. Погружение человеческого мира в «аполлонический сон», в иллюзию статичного «Рая», метафорой которого становится у Цветаевой город Гаммельн («Рай-город» [3, с. 55]), не менее губительно, чем экспансия стихийно-иррациональных энергий Хаоса, воплощением которых оказывается нашествие крыс.

Связь крыс с Индией в поэме Цветаевой до сих пор не получила четкого объяснения у исследователей, однако если мы эксплицируем архетипически инвариантный ряд образов: Крысолов – Аполлон-Сминфей – Шива, – «индийский текст» поэмы становится вполне прозрачным. Крысолов в Гаммельне выполняет те же функции, что и два знаковых для западно-европейской и восточно-индийкой культуры божества, – функции разрушения антиутопических иллюзий создания Рая в его искусственно застывшей материальной земной форме. Смысловые аналогии между Крысоловом и Аполлоном мы уже подробно рассматривали в обозначенной выше нашей работе, поэтому здесь кратко отметим лишь некоторые знаковые детали, определяющие параллелизм мифологемы Шивы в данном контексте.

Шива в индуистской традиции – Бог не просто разрушения, но разрушения во имя обновления, ведущего от косных форм бытия к живым и творческим. Как и архаический Аполлон, Шива наделен амбивалентной солярно-хтонической атрибутикой; с одной стороны, солярные образы: место его обитания – гора Кайлаш, один из главных символов Шивы – Лингам – обладает фаллической (т.е. созидательной) семантикой; с другой – Шива окружен хтонической символикой: шея обвита змеей, тело покрыто пеплом, его свита – кладбищенские духи и призраки и т.д. Подобно Крысолову и Аполлону Шива связан с музыкой, причем, так же, как в поэме Цветаевой, и музыка, рождаемая Шивой, и его космический танец Тандава могут выполнять амбивалентные функции созидания-разрушения. Коррелирует с сюжетно-смысловой парадигмой поэмы М. Цветаевой и амбивалентность жизни-смерти в акватической символике, связанной с Шивой: благодаря ему уравновешены силы Ганги, он выпивает яд, возникший в водах Океана, у подножия Кайлаша находятся два озера с «живой» и «мертвой» водой. «Озерный» мотив аллюзийно проецирует образ Крысолова на мифологему Шивы даже в большей мере, чем на аполлонический миф, так как в последнем озерная семантика не актуализирована. Аналогичная ситуация обнаруживается и с темой Греты: дочь бургомистра в поэме Цветаевой провиденциально соединена с Крысоловом, так же, как Шива неразрывно связан со своей женской полярностью – Шакти-Парвати; подобная «парность» образов не акцентирована в мифологеме Аполлона. Более того, парадоксально коррелируют между собой сюжеты судеб обеих героинь: соединение Сати – предыдущего воплощения Парвати – с Шивой возможно лишь через смерть в огне (Греты – в воде) и разрыв с отцом, правителем мира Дакшей, который исполняет лишь чисто солярно-демиургические функции и оказывается противником хтонического начала Шивы.

Разумеется, в рамках небольшой статьи мы не можем дать исчерпывающее описание диалогических взаимоотражений цветаевского текста с анализируемыми мифологемами, эта задача остается перспективой дальнейших исследований. Пока же, резюмируя наши рассуждения, можно сказать, что поэма Цветаевой реконструирует образно-смысловые парадигмы древнейших космогонических мифов Востока и Запада, обнаруживая их внутреннее родство. Европейский Аполлон и индийский Шива предстают здесь как инвариантные репрезентанты амбивалентной по своей природе универсальной энергии – энергии вечного обновления жизни через циклы смертей и рождений, созидания и разрушения, благодаря чему и сохраняется солярно-хтоническое равновесие мироздания.

Литература:

1. Ибатуллина Г.М., Нуриева В.М. Мифологема Аполлона в поэме М. Цветаевой «Крысолов» // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – 2017. – № 11-2 (77). – С. 21-23.

2. Лосев А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. – М.: Учпедгиз, 1957. – 620 с.

3. Цветаева М.И. Собрание сочинений: В 7 т. / сост., подгот. текста и коммент. А. Саакянц и Л. Мнухина. – М.: Эллис Лак, 1994. – Т. 3. – 816 с.