Ашимханова С.А., д.ф.н., проф.

Алматы, КазНУ им.аль-Фараби

Казахстан

«Килы заман» – памятник ауэзовского расчета с имперской политикой первой четверти ХХ века.

В 1928 году было опубликовано одно из самых ранних и удивительных произведений М.О. Ауэзова классика казахской литературы «Қилы заман» («Лихая година»), – практически начало его творческого пути и сразу же талантливое изображение борьбы за честь казахского народа и – необратимость пережитого нацией насилия. «Қилы заман» явился и остается одним из лучших произведений воссоздавших картины исторической действительности. Это было большое и принципиальное событие для нации, для национальной культуры, ибо проблемы, поднимаемые в произведении, идут вразрез с официальной идеологией, роман разбивает все догмы навязываемые искусству не только тогда, но и сегодня, как акт мужества, отчаянной гражданской смелости. В основе честной, пронзительной, одновременно, очень лиричной повести – проникновенный рассказ о восстании мирного рода албан в Семиречье в местности «Қарқара жайлауы», о народном бунте против царского произвола, и, с какой жестокостью царская власть расправилась с восставшими, вынудив их покинуть землю предков, обрекая тем самым себя на верную гибель.

Очень символично, что современник ХХ века М.О. Ауэзов вошел в культуру своего времени с трагическими мотивами и собственно жанром трагедии. Трагедия казахского народа и сам апокалиптически-трагический дух начала века как бы оказались выражением состояния самого «мирового духа».

«Провинциальная» по отношению к мировой истории казахская действительность начала ХХ века переживала свое трагическое миросостояние, труднопостигаемое тогда, как, собственно и сейчас, исторически конкретным видением. С осознанием необходимости историзма в оценке и понимании народной судьбы приходит в мир большого творчества тогда еще совсем молодой М. Ауэзов.

Духом глубокого историзма отмечена повесть «Килы заман». И хотя сюжет повести построен на событиях 1916 года, ее исторический контекст восходит к эпохе «зар-заман» – «эпохе скорби», эпохе разрушения мира кочевья, ее законов и порядка, эпохе забвения духовных ценностей предков. И само название повести в казахском оригинале «қилы заман» указывает на то, что события, описываемые в повести, принадлежат эпохе – «заман», временам все продолжающейся скорби казахского народа.

Время и дух времени, к которым обращен интерес писателя, в каждом его произведении осмысляется как идея «эпохи». Это своего рода контекстуальное видение каждого «здесь и теперь», которое имеет собственную судьбу. Судьба человека, судьба народа – это то, что происходит как судьба истории. Поэтому можно говорить о том, что творчество М. О. Ауэзова и его мировоззрение – это постижение «эпохи» как бытия во времени.

Известно, что жесткие рамки идеологического диктата и репрессивного механизма воздействия на творческую интеллигенцию ограничивали возможность не только публиковать, но и писать о трагических страницах истории казахов советского периода. Биография самого Ауэзова этому свидетельство. События пережитой эпохи, преследования, забвение, травли гонения красного террора – все испытал Ауэзов. Это были годы натиска идеологически маркированных категорий «националист», «алашординец» и др. они могли сыграть довольно печальную роль в личной судьбе писателя, но Ауэзов не мог не знать, что шел на сознательный риск, и во избежания опасности, присовокупил роман к очередной «красной дате».

События в «Килы заман» начинаются летом 1916 года. «Белгілі 1916 жылдың жазы еді. <...> күннен-күнге етек алып, өршіп, дәуірлеп келе жатқан жәрмеңке.» [2, 271]. Уже месяц , а круговорот ярмарки все больше разгорается и закончится в конце лета, когда отгремят трагические события. В произведении тесно соединяются документ и художественный вымысел. В момент сбора материалов автор встречался с непосредственными свидетелями тех событий, привлек архивные документы с секретными указами, приказами, распоряжениями Российского правительства, эти источники и факты легли в основу романа. В романе много подлинных названий Қарқара, Жалаңаш, Асы, Көкпек, Тұз, Кеген, Ақбейіт, Дөңгелек саз, Айттөбе, Қарақол др.

Центром событий, с которым связано основное действие, является Қарқара жазығы – место развернутой ярмарки. М.О. Ауэзов изображает действительных участников событий это: «жиырма жылдан бері қолында мөрі бар, өне бойы тер сасыған семіз пристав, үлкен денесіне арта салған қылышы бар – «Ақжелке» Подпорков, бдительный, осторожный «ворон» правая рука и заместитель Ақжелке – урядник Плотников, помощник уездного Хлыновский, судья, следователь, медицинский надзиратель и др., ненасытный переводчик урядника – Жебірбаев, переводчик следователя Оспан. Доносчик болыс-Рақымбай, Даулетбақ, Тұңғатар для личного спасения, готовые предать, продать не только земляков-сородичей, но и собственный народ.

Старейшины-советники, выдвинутые народом руководители восстания – Ұзақ батыр, Жәмеңке қария, Серікбай, их соратники Тұрлығожа, Айтпай, Әубәкір, саудагер Сұлтанмұрат (в самые тяжелые дни противостояния власти и народа поставлял информации стихийным руководителям восстания), внутренне благородный Ыбырай и многие другие.

Действие начинается с приглашения урядника всех активистов, волостных и местной власти на совещание в котором оглашается приказ царя: «Соғыс болып жатыр, көмек керек. Патша сендерге бұйырады. ... Он тоғыз бен отыз екінің арасындағы азаматты қазақ елі әскер керегі үшін тезінен жинап, өкімет қолына тапсыруға керек» [2, 282]. Это был июньский приказ о призыве казахов от девятнадцати до тридцати двух на тыловые работы и список должен быть составлен немедленно.

Сообщение вызвало гоголевсое «ревизорское» оцепенение: «Барлық болыс, ең аяғы жаңа ғана тұштаңдап жүрген Рахымбайға шейін күн шартылдап жай түскеннің артындағыдай құп-қу болып, есеңгіреп қалған сияқты. Бәрі де көздері үлкейіп, аларып, тілмәш пен ұлыққа қарап, мелшиіп қыбыр етпей, іштен тынып, қатып қадалып қалыпты. [2, 284].

Глубокую тишину собрания прервал Әубәкір, сказав, что такой документ требует согласия народа: « ... ер көзді Әубәкір елден бұрын даусын шығарды.

Бұл Албанның жаңадан шығып келе жатқан отты жігітінің бірі еді. Түсі әрқашан ашу шақырған кісі сияқтанып сұрланып, екі көзі қанталап, екіленіп қатты сөйлейтін. Ұлықтан да онша көп ығып жасқанбаушы еді. ... Елмен сөйлеспей, не айтамыз? Бірнәрсе деуден бұрын елге тілдессек екен» [2, 286]. Коротенький эпизод. Даны только факты. Мысль простая – спросить у народа, хочет ли на тыловые работы? Но позади них узел взаимоотношений, чувств, противоречий. Наверное такое случается каждый день. Важно, однако, не то, что случается, а что сказано именно сейчас. Кому-то они не приходят на ум, а кто-то не смеет произнести. Но, именно, в этой ситуации значение этих слов важны – в результате собрание вышло из состояния невменяемости. «Вздохнули, глотнули воздуха, пришли в себя». Итог – собрание распущено на три дня для согласования, уточнения.

Әубәкір спасший положение не в чести у власти. Натура незаурядная, разнообразно одарен, странен, не из робких, не пресмыкается ни перед кем – конечно, все это «не в его пользу». Вначале романа он во второразрядном эшелоне, появляется эпизодически, в основном как помощник Серикбая, выполняет его поручения. Но постепенно Әубәкір выходит на авансцену. В день ареста, руководителей восстания на холме Таңбалы, во время внеочередного собрания, он единственный спасся, т.к. выполнял срочное задание Серикбая. Как только услышал о свершившемся беззаконии, Әубәкір, организовав группу поддержки, явился, требовать свидания и переговоров с Жәменке қария и Ұзақ батыром. Но наивный, простодушный как все степняки, он тоже попался в расставленные сети урядника. Мир его меняется под давлением предлагаемых обстоятельств, в тюрьме быстро прозревающий Әубәкір раньше всех понял неумолимый жестокий характер происходящего: « ... бір улкен қырғын болады. Сонда жартымыз өлеміз, жартымыз шығамыз» [2, 379], но все это впереди, а пока наступило восьмое июля.

Как и в прежние времена, батыр – единственная сила в степи, обладающая не только силой духа, но и чувством справедливости, может встать на защиту своего народа. Ибо с незапамятных времен власть в казахской степи стала принадлежать новому сословию – степной колониальной бюрократии, феномену, малоизменившему свою сущность и по сей день. Это сословие представляет собой превращенную форму управления народом, и, скорее всего, это способ манипулирования им, когда чиновник может компенсировать свою ущербность в настоящей силе духа, мудрости, уме и умении тем, что он наделен властью беззакония.

Думается, не менее интересно представить контрастную точку зрения и поведение Даулетбака, также захваченного потоком событий «Даулетбақ знал, что делал, ибо его молчание было делом. Тонкое это, высокое дело – молчать к месту да ко времени, если ты пророк.

Какое величие на его челе! Какая горькая мука в глазах! Разве он сказал «нет» народу? А между тем он служил царю верой и правдой. Хлыновский понял: пока здесь при нем этот человек, там, на летовке, будет мир, покой и терпенье. …».

Писатель-реалист М. Ауэзов не изменяет своему критически правдивому видению казахской действительности. И в другом романе, другого периода («Племя младое») его критика направлена на особый менталитет чиновника-казаха, для которого, как и в прежние времена, полномочие, ему данной, ассоциируется с беззаконием, а сам чиновник по-прежнему олицетворяет собой мздоимца, ханжу и невежественность. Это своего рода «даулетбақи» новой формации, которые приживутся в любой системе и осквернят идеалы, предадут свой народ.

Картины последних сцен «Килы заман», картины страдания людей, брошенных на верную смерть, изображаются с пронзительной силой. Заключительная сцена – штурм тюрьмы – спровоцирована властью и распоряжением, которым они руководствовались. Подавлена пока еще стихийная слепая активность, где пробиваются идеи справедливости, неоправданная жестокость представителей власти против безоружных смирных жителей показаны в романе с большой художественной силой. Многочисленные расстрелы в тюрьме, трагическое величие их жизни – Ауэзов создал подлинный гимн в честь первых жертв свободы – среди них: Жәменке, Серікбай, Тұрлықожа, Сыбанқұл, Ұзақ. ...

Роман стал одним из высших достижений казахской литературы, благодаря своим художественным достоинствам. «Қилы заман» М. О. Ауэзова проникнут духом глубокого историзма с символическим подтекстом, заложенным в авторском замысле. Анализ убеждает в том, что «Қилы заман» – грандиозный памятник ауэзовского расчета с имперской политикой первой четверти ХХ века.

1. Әуезұлы Мұхтар. Қилы заман. Қызылорда: Қазақстан баспасы, 1928.

2. Әуезов М. Қорғансыздың күні. Әңгімелер мен повестер. – Алматы: Атамұра, 2002.